Сохраним Тибет > Кому и аятолла лама

Кому и аятолла лама


22 октября 2007. Разместил: Ing

Чем больший авторитет далай-лама обретает в мире, тем опасней он для китайских властей. Но Запад продолжает привечать духовного лидера Тибета.

Вручение медали конгресса США 14-му далай-ламе Тензину Гьяцо (из религиозных деятелей этой престижной награды удостаивались лишь мать Тереза и Иоанн Павел II) проходило в очень торжественной обстановке. В ротонде Капитолия к американским парламентариям присоединился и президент. Учитывая его непростые отношения с конгрессом, где демократы нынче в большинстве, это следует рассматривать как высший знак уважения тибетскому духовному лидеру. И уважать его есть за что. Своей последовательной политикой мирного сопротивления авторитарному Китаю он заслужил Нобелевскую премию мира. Очередное чествование заклятого врага не могло не вызвать бурю гнева в Пекине. За что же китайские власти так не любят самого знаменитого тибетца?

В глубокой древности в Китае утвердился культ поклонения предкам. Именно они и являются самыми почитаемыми божествами китайцев. Любая здешняя религия от даосизма до конфуцианства впитала в себя этот культ. Даже первые миссионеры-иезуиты в Китае не оспаривали его как языческое заблуждение, а пытались совместить с поклонением Христу.

Но если боги – это в прошлом люди, то и религия всегда рассматривалась в Китае, прежде всего, как человеческое установление, способ приведения в порядок земной жизни. И поэтому была не отделима от политики.

Это создавало массу проблем для европейцев, которые долго не могли уяснить себе, почему такая рациональная идеология, как конфуцианство, претендует на статус религии.

Стоит ли удивляться, что коммунисты во главе с Мао восприняли марксизм как еще одну форму политической религии и объявили войну всем остальным. Однако после смерти Мао эксцессы культурной революции ушли в прошлое. Сейчас Пекин стремится лишь к тому, чтобы все религии находились под строгим контролем государства и не позволяли себе никакой самостоятельности. В этом случае они остаются послушными инструментами управления народными массами. А это в такой огромной и густо населенной стране никогда не лишне.

Однако на этом пути коммунисты столкнулись с рядом трудностей. Первая заключается в том, что некоторые религии и, прежде всего, католицизм имеют свое высшее руководство за рубежом. С точки зрения Пекина это недопустимо. Мы признаем право католиков на их веру, но при одном условии: они должны подчиняться нам, а не Ватикану, заявляют коммунистические бонзы, посягая тем самым на краеугольный камень католичества. Не удивительно, что в Китае возникло два католицизма – один ручной, домашний, и другой подпольный, ватиканский. Первый всячески поощряется, а второй преследуется. Китай до сих пор не имеет дипломатических отношений с Ватиканом. В 1579 году иезуит Алессандро Валиньяно обратился с борта корабля к открывающемуся на горизонте безбрежному китайскому материку: «О, скала, когда же ты откроешься!» – но скала по-прежнему не спешит внять страстной мольбе миссионера.

В иной ситуации оказались китайские мусульмане. Они не подчиняются никому за рубежом, но ислам в Китае в основном исповедуют нацменьшинства вроде уйгуров. Поэтому в глазах китайского руководства он становится идеологическим оружием в руках потенциальных сепаратистов. А поскольку территориальная целостность страны является для Пекина одной из высших ценностей, мусульман-националистов он преследует жестоко. И пытается всеми средствами прибрать ислам к рукам.

В сходной ситуации оказался и тибетский буддизм. Но его положение еще сложнее. Дело в том, что буддизм исповедуется на всей территории Китая, а не только в Тибете, и далай-лама традиционно имеет высокий духовный авторитет среди китайцев-буддистов. Это и определяет непримиримую позицию Китая: духовный лидер Тибета представляет для них не только сепаратистскую, но и внутреннюю проблему.

Он покушается на роль государства как высшего арбитра в религиозных делах.

И чем больший авторитет далай-лама обретает в мире, тем опасней он для китайских властей. Поэтому они и устраивают дипломатические демарши любой стране, которая открывает для тибетского духовного лидера свои двери. Но Запад продолжает привечать далай-ламу, несмотря на ущерб, который это наносит отношениям с Китаем, чья экономическая мощь крепнет день от дня. Недавно с ним встретилась канцлер Германии Ангела Меркель, а теперь он увенчан высшей наградой США. Лишь Москва реагирует на окрики Пекина крайне нервно и старается лишний раз не пустить далай-ламу к его российской пастве.

Вряд ли стоит подозревать ведущих западных политиков в чрезмерном идеализме.

Просто они прекрасно отдают себе отчет, что кроме политики реальной, приносящей сиюминутную выгоду, существует еще и политика символическая. Которая тоже приносит пользу, но в несколько ином смысле.

Встречаясь с далай-ламой, немецкий канцлер и американский президент тщательно взвешивают все плюсы и минусы подобной встречи. Да, Китай может использовать свое членство в Совете Безопасности ООН для нанесения вреда интересам США, но встреча с харизматическим и невероятно популярным тибетским миротворцем принесет теряющему популярность из-за войны в Ираке Бушу очевидные очки не только в глазах американской публики, но и всей мировой общественности. Да и Ангеле Меркель нелишне показать, что права человека для нее не пустой звук. Впрочем, ущерб от подобных жестов вполне поправим. Не зря же Буш при последней встрече с председателем Китая Ху Цзиньтао пообещал ему, что непременно посетит Олимпийские игры в Пекине, чем поддержит международный престиж Китая. Один символический жест нейтрализует другой. А уж в политике такого рода китайская дипломатия, практикующая ее не первое тысячелетие, знает толк.

Вот только Россия никак не освоится с этим делом. Российский МИД по-прежнему встречает далай-ламу в штыки. Зато накануне того, как президент Буш в ротонде Капитолия обменялся с ним шутками, президент Путин пообщался в Тегеране с духовным отцом иранского народа аятоллой Хаменеи, которому явно не светит Нобелевская премия мира.


Источник: Борис Фаликов, Газета.Ru