Песни и танцы снежных львов

Все коллективы (слово "группа" здесь подходит не всегда), выступавшие на фестивале "Тибет", четко делятся на две группы - полностью аутентичные исполнители (этих было меньше) и те, кто подстраивает свою этнику под восприятие западного среднего класса. Спорить, что правильнее, можно долго, однако вряд ли стоит, поскольку хороший результат могут давать оба подхода, главное - класс исполнителя. Поскольку с классом все было в порядке, счастливые посетители фестиваля "Тибет" получили, в сущности, целых два концерта - "настоящий" и "красивый", вперемешку. И еще, конечно, Бориса Борисыча Гребенщикова, а также танцы яков и снежных львов, но это (простите за каламбур) вообще особая песня.

Мероприятие в честь 70-летнего юбилея Его Святейшества Далай-Ламы XIV проходило в Московском Международном Доме Музыки. Это заведение является просто идеальной иллюстрацией к стереотипу об архитектурном мажорстве московских властей - стекло с бетоном, эпический размах и назойливая привлекательность при среднем удобстве (тесные ряды, например). Тем не менее, акустика там неплохая, что крайне важно для концерта, на котором большинство инструментов нужно слушать вживую. Некая ли понтовость мероприятия, любовь ли к Далай-Ламе или интерес к буддистской музыке тому виной, неизвестно, но концерт прошел с аншлагом - по дороге от метро оцепление из меломанов спрашивало лишний билетик, в самом зале пустые кресла были исключением, подтверждавшим правило. Тем больше удивления вызывает поведение изрядного числа слушателей, начавшем уходить во втором отделении прямо посреди песен - можно было подумать, что люди приходили не послушать, а "отметиться" на культурном мероприятии. Им же хуже - они лишили себя самого интересного; к тому же в их оправдание надо заметить, что концерт окончился на полтора часа позже заявленного.

Открывали фестиваль монахи из монастыря Гьюдмед. Они относились к "аутентичной" части концерта и, не исключено, обескуражили часть слушателей. Пресс-релиз фестиваля обещал какие-то невообразимые вокальные эксперименты, а также с лукавством намекал, что монахов будет, как в хоре имени Пятницкого. На самом деле их было только четыре, и пели они просто низкими гудящими голосами, явно не пытаясь поразить публику. И тем не менее, начать концерт с их выступления было мудрым ходом, потому что своими мантрами (наверно, это были мантры - что это еще могло быть, в конце концов?) они потихоньку ввели публику в транс. Созданное ими в итоге ощущение чего-то далекого, странного и совсем не похожего на то, к чему мы привыкли, очень удачно настраивало на общую волну фестиваля, к тому же монахи следили, чтобы никто не ушел в астрал слишком далеко, для чего периодически звенели в колокольчики и били в маленькие литавры.

Во время их пения ансамбль Гангджонг Догар исполнил первый танец - кажется, "танец черных шапок" или что-то в этом роде. Видимо, это был духовный танец, во всяком случае, выглядело это гипнотизирующе - две фигуры со спрятанными лицами и в пестрых одеждах странными синхронными движениями перемещались по сцене.

За монахами и танцорами выступил оркестр народной музыки "Йорял". Великий комбинатор Кирсан Илюмжинов использует для сохранения калмыкской культуры советские образцы: музыка ансамбля представляет собой подчеркнуто профессиональную переработку этнических мотивов, явно опирающуюся на классическую благозвучность. Полученный результат действительно может показаться слишком размытым и далеким от оригинала, однако выходит слишком красиво, чтобы можно было совсем честно жаловаться. К тому же своя, народная основа все-таки преобладает, и даже прослушивающиеся в музыке отголоски риверданса и кантри - все-таки культурное совпадение, а не композиционное заимствование. В целом больше всего музыка Йорял похожа на роскошный саундтрек, который бы обязательно получил "Оскара" - или, в любом случае, заслужил бы его. В последовавшем за их выступлением антракте записями "Йорял" активно (но безуспешно) интересовались в холлах у дискоторговцев, почему-то снабженных в основном полной дискографией Аквариума.

После "Йоряла" ансамбль "Гангджонг Догар" исполнил второй танец - горных яков. Комическая сценка, изображавшая, пользуясь лексиконом Карлсона, "курощение", а также доение яка, включала трех действующих лиц, и хотя молодая доярка и помогавший ей тибетский Иван-дурак были очень хороши, но як был просто великолепен. Двое людей, изображающих животное - классический повод для шуток, однако танцоры ансамбля ухитрялись делать это с невероятной выразительностью - их плясавший, брыкавшийся, тяжело дышащий и шевелящий ухом як с симпатичнейшей физиономией просто покорил весь зал.

Второе отделение концерта открывал пресловутый "Аквариум". Гуру Борис Борисыч со своими бойцами давно перешел даже и высшую лигу отечественной рок-музыки, удалившись в какой-то горный монастырь собственного духа. Проблема была только в том, что рок-музыка, даже сдобренная регги и шаманскими шептаниями БГ "зум-зум-зум-зум-зум-зум", все-таки выбивалась из общей стилистики концерта. Тем не менее, радостные крики, пронесшиеся по залу, наводили даже на ужасное подозрение, не пришла ли часть зрителей на фестиваль "Тибет", чтобы послушать Гребенщикова - таких, правда, в любом случае было меньшинство.

Еще одним номером "аутентичной" программы стало выступление Лотена Намлинга - "Белого журавля" Тибета. Пресс-релиз цитировал его слова о "тибетском блюзе", однако ничего такого не прослушивалось, во всяком случае, в музыке. Роскошно выглядевший Лотен - высокий, статный, седой и лучащийся добродушием - играл на дамьене (тибетская лютня), иногда аккомпанировал себе медленными, мерными ударами барабана и пел песни шестого Далай-Ламы. Чувство при этом оставалось такое, какое бывает на службе в чужом храме - если бы понимать, о чем говорят, все ощущалось бы куда более глубоко. Тем не менее, Белый Журавль давал возможность пусть не понять дух Тибета, но хотя бы познакомиться с ним, а это тоже многого стоит.

Два замыкавших программу коллектива - Бадма-Ханда и Хуун-Хуур-Ту - были, без сомнения, самыми эффектными номерами фестиваля. Бадма-Ханда - это, вообще-то, сольная исполнительница, однако оба сопровождавших ее музыканта были настолько хороши, что внимание распределялось между всеми поровну. Мужчина со свирелью, спевший один раз соло горловым пением, и девушка с бурятским аналогом японского кото - большие, многострунные гусли с чарующим и разнообразным звучанием - вместе создавали на редкость красивую и насыщенную подложку для мощного и чистого голоса Бадмы-Ханды. Пока это трио малоизвестно за пределами Бурятии, однако их потенциал таков, что они могут заставить потесниться и самих "Хуун-Хуур-Ту". Не зря Лотен Намлинг даже вышел, чтобы спеть с ними дуэтом - чистая импровизация, кстати, так как, по их собственному признанию, они познакомились только в тот вечер.

Хуун-Хуур-Ту, к сожалению, пришлось явно скомкать свой сет, их выступление получилось слишком уж коротким. На этот раз, кстати, они звучали гораздо ближе к аутентичной этнике - где-то половину репертуара составили медитативные композиции без инструментов, хотя не обошлось и без их веселых мелодичных вещей с галопирующим ритмом. А окончательно закрыл концерт ансамбль "Гангджонг Догар", исполнивший последний танец - снежных львов. Описать этого льва (также составленного из двух танцоров) невозможно, очарование той хитрой морды надо видеть своими глазами. Апофеозом всего стали его непринужденные походы в зал с приставаниями к зрителями и кусанием их за головы. Когда он "вцепился" в ногу охраннику, зрители уже хохотали в голос, когда же он сделал это в третий раз, зал просто лег...

Организаторы фестиваля обещали не прерывать традицию и повторять подобные мероприятия в дальнейшем - и, надо признаться, оно того стоит. Возможно, мы далеки от проблем Тибета (у нас своих хватает) - однако их музыка в любом случае востребована и интересна и в России, и отнюдь не только в Элисте и Кызыле.

Источник:
Алексей ЕРЕМЕНКО
ЗвукиРу