Геше-лхарамба Тензин Дугда сегодня утром завершил посмертную медитацию (тугдам), которая продолжалась на протяжении последних семи дней, сообщили монахи Центрального Калмыцкого хурула «Золотая обитель Будды Шакьямуни». Все эти дни монахи и миряне, собиравшиеся в доме буддийского наставника для чтения молитв и выполнения буддийских практик, свидетельствовали отсутствие каких бы то ни было признаков распада его тела. «Все семь дней тело геше-лхарамбы Тензины Дугды сохраняло свежесть, ‒ рассказал помощник верховного ламы Калмыкии Тэло Тулку Ринпоче Хонгор Эльбиков, ‒ все люди, находившиеся рядом геше Дугдой испытывали необычайное умиротворение, тепло и даже радость».

Мы можем назвать ум могущественным, поскольку именно он совершает поступки, положительные или отрицательные. Именно ум испытывает счастье и страдание. Именно поток ума перейдет из этой жизни в следующую, подобно тому как он, а не тело, пришел из прошлой жизни в нынешнюю. Именно в уме рождаются и получают развитие положительные мысли, такие как любящая доброта, сострадание. Именно в уме получают развитие отрицательные мысли, такие как гнев, привязанность, ревность и гордыня. Именно ум испытает на себе результаты наших мыслей и поступков, положительные или отрицательные. Именно ум придет к освобождению и достигнет состояния Будды. Именно поток ума может кануть в адские миры и испытать соответствующие страдания.

16 марта, ровно через год после того, как здесь совершил самосожжение молодой монах по имени Пхунцок, в уезде Нгаба (кит. Аба-Тибетско-Цянский округ провинции Сычуань) поджег себя 20-летний Лобсанг Цултрим из монастыря Кирти. Это произошло около 17 часов возле здания правительства на главной улице уездного центра Нгаба. Охваченный пламенем, Лобсанг Цултрим продолжал идти по главной улице верхней части города, выкрикивая лозунги протеста против китайского правления.

В сентябре 1982 г. лама Еше сошел с трапа самолета в аэропорту Лхасы и впервые, спустя двадцать три года, вдохнул бодрящий горный воздух Тибета. Он путешествовал один, в одеждах мирянина. Эта поездка вызывала у ламы не только трепет сердца, но и беспокойство: что осталось от культурного и религиозного наследия, от тысяч храмов и монастырей, снискавших славу Тибету, от монастырского университета Сера Чже, где он провел большую часть своей жизни? Жив ли кто-нибудь из членов его семьи и множества родственников, которых он не видел с момента поспешного ухода в 1959 году? И что сталось с друзьями-тибетцами: сохранили ли они свою детскую непосредственность и питают ли до сих пор сильную веру в буддийское учение?