Нью-Йорк Таймс: Тибетский монастырь в эпицентре самосожжений ‒ в чем причина?

5 июня 2012 15:16

ДХАРАМСАЛА, Индия — Одного из них, молодого тибетского монаха, видели на улице пинающим военные машины. В оставленной им вскоре после этого посмертной записке он обличал власти за запрет на проведение религиозной церемонии. Второй, улыбчивый монах, предпочитал говорить о буддизме, а не о политике. Третьему, бывшему монаху, нравилось пасти скот вместе с кочевниками.

Все трое носили темно-красные одеяния монастыря Кирти, престижного учебного заведения, расположенного на востоке Тибетского плато, в кольце гор. Все трое совершили самосожжение в знак протеста против китайского правления. Двое из них погибли.

По данным Международной кампании за Тибет (International Campaign for Tibet), правозащитной группы в Вашингтоне, с 2009 году самосожжение совершили по меньшей мере 38 тибетцев, 29 из них погибли. Монастырь Кирти в провинции Сычуань, в котором насчитывается около 2 000 монахов, оказался в самом центре этого движения – крупнейшей волны самосожжений в современной истории. На ум приходят события в Южном Вьетнаме: там в 1960-е годы буддийские монахи поджигали себя в знак протеста против коррумпированного правительства в Сайгоне.

25 самосожжений произошли в Нгабе, округе, в котором находится Кирти; 15 из них были совершены молодыми монахами Кирти, а также бывшими монахами монастыря; 2 – монахинями из женского монастыря Маме Дечен Чокорлинг.

В каждом квартале города Нгаба дислоцированы китайские военизированные подразделения, а сам Кирти находится в строжайшей изоляции. Журналистам запрещен доступ в монастырь, что неизменно вызывает вопрос о том, каким образом Кирти оказался эпицентром этой волны самосожжений.

Но монахи и миряне из Нгабы, перешедшие через Гималаи, чтобы попасть в индийский высокогорный городок Дхарамсалу, говорят, что радикальные настроения монахов Кирти вызваны четырехлетней оккупацией монастыря, обернувшейся одной из самых жестоких акций подавления в Тибете. Репрессивные меры китайских властей превратили этот белостенный монастырь с его храмами, жилыми помещениями и рядами молитвенных барабанов в тюрьму де факто. И это распалило те гневные настроения, которые предпринятые меры были призваны подавить.

После пятинедельного затишья самосожжения возобновились на прошлой неделе. 27 мая в Лхасе, тибетской столице, двое мужчин совершили самосожжение рядом с храмом Джокханг, одной из важнейших святынь тибетского буддизма. Это был первый попавший в прессу акт протеста в Лхасе за последние 4 года. Один из этих мужчин был бывшим монахом из Кирти.

В среду в Нгабе, называемой на китайском Аба, погибла, совершив самосожжение, мать троих детей.

Нью-Йорк Таймс: Тибетский монастырь в эпицентре самосожжений ‒ в чем причина?

Нью-Йорк Таймс: Тибетский монастырь в эпицентре самосожжений ‒ в чем причина?

Монахи в монастыре Кирти. Крупнейшая волна самосожжений в современной истории

Проживающие в Дхарамсале беженцы из Нгабы говорят, что меры по обеспечению безопасности, введенные в городе и монастыре, чрезмерны даже по стандартам китайских властей в Тибете. В 2008 году во время восстаний, охвативших весь Тибет, службы охраны правопорядка стреляли в протестующих в Нгабе боевыми патронами, убив по меньшей мере 10 мирных жителей, в том числе одного монаха, о чем свидетельствуют отчеты правозащитных групп и фотографии трупов, принесенных в Кирти. Это инцидент стал одним из самых кровопролитных за все во время восстаний. Местное тибетское население охватили гнев и отчуждение. Власти усилили меры безопасности.

В феврале 2009 года впервые за всю современную историю Тибета молодой человек из Кирти совершил самосожжение на рынке города Нгабы. Им был монах по имени Тапей, ему удалось выжить, но власти усилили надзор в Кирти. Следующее самосожжение произошло в марте 2011 года: 20-летний Пунцок поджег себя на той же улице рыночной части города, и местные жители стали называть ее Аллеей героев.

Местное тибетское население говорит, что ответные силовые меры, предпринимаемые властями на протяжении последующих шести месяцев, возымели обратный эффект ‒ волна самосожжений продолжала нарастать. Китайские чиновники приказали вооруженной полиции окружить монастырь; для перекрытия черного входа была построена стена; запрещена любая религиозная деятельность; уничтожены фотографии Далай-ламы, духовного лидера Тибета; монахов заставили посещать занятия по патриотическому перевоспитанию; доступ к Интернету был закрыт, а паломникам было запрещено входить в монастырь. Во время ночного рейда увели 300 монахов, и многие из них не вернулись.

Каньяг Церинг, монах Кирти в эмиграции, который поддерживает связь с монахами в Нгабе, сообщил, что сейчас в монастыре постоянно проживают около 300 чиновников, которые призваны контролировать ситуацию. Прошлым летом, в самый разгар кампании по патриотическому перевоспитанию, чиновников там было, пожалуй, в два раза больше.

Еще один монах из Кирти, Лобсанг, рассказал, что вокруг монастыря разбито четыре лагеря военизированных полицейских формирований.

«Самым мучительным было то, что солдаты целились в нас из автоматов, но не стреляли», ‒ говорит недавно прибывший в Дхарамсалу Лобсанг, который согласился говорить с нами при условии сохранения в тайне его фамилии. «С 2008 года это происходило изо дня в день. Лучше бы меня застрелили, чем держать на мушке каждый день, 24 часа в сутки».

Похоже, что никакого плана совершения самосожжений не было. Люди, идущие на этот шаг, не согласовывали своих действий, говорит он.

«Я думаю, что между людьми, совершившими самосожжение, не было договоренности, но существовала духовная солидарность, ‒ сказал Лобсанг. ‒ Энергия тибетского народа подобна четкам, мы взаимосвязаны. Как в круге здесь не найти ни начала, ни конца».

Китайские власти заклеймили некоторых совершивших самосожжение как «террористов» и обвинили Далай-ламу в подстрекательстве к подобным действиям. Далай-лама отверг это обвинение.

Аналитики из организации «Хьюман Райтс Вотч» (Human Rights Watch) объясняют отчаяние в Нгабе удушающими мерами безопасности и «провокационными методами работы полиции». Обнаружено, что расходы на обеспечение безопасности на душу населения в Нгабе с 2002 по 2006 гг. в три раза превышали средние расходы, направляемые на подобные нужды в областях провинции Сычуань, населенных не тибетцами. С 2006 г. расходы стали расти еще стремительнее, и к 2009 г. уже в пять раз превышали значение этого показателя в областях, населенных не тибетцами.

Высокопоставленные чиновники дали понять, что одобряют подобное ужесточение мер безопасности. В феврале руководитель партийной организации в Нгабе, Ши Цзюнь, был повышен в должности, возглавив Бюро общественной безопасности провинции Сычуань.

Ринзен Дордже, бывший монах, хорошо знакомый Лобсангу, не мог более выносить этой удушающей обстановки. Он покинул монастырь Кирти в 2010 году, зарабатывал на жизнь ручным трудом, пас скот. В один из февральских вечеров он поджег себя в помещении начальной школы. Последний раз Лобсанг виделся с ним в июле.

«Он говорил, что его очень тревожит атмосфера в городе Нгаба, от этого у него у него болит голова», ‒ поделился Лобсанг.

Лобсанг говорит, что похожие чувства испытывал и Тапей, монах, совершивший самосожжение первым. За два дня до этого, в 2009 году, видели, как он пинал на улице военные машины.

«Он нарочно пытался спровоцировать солдат, ‒ рассказывает Лобсанг. ‒ Я спрашивал себя: “Что случилось? Что с ним не так?”. В тот день его словно подменили, глаза его были полны ненависти к военным».

27 февраля 2009 года высокопоставленный лама обратился к собранию монахов в Кирти с призывом подчиниться официальному приказу об отмене важного молебна, назначенного на тот день. По словам Лобсанга, полчаса спустя Тапей совершил самосожжение на рыночной площади, в его предсмертной записке говорилось, что он покончит жизнь самоубийством, если власти запретят молебен.

«Люди высоко оценили его мотивацию и цену, уплаченную им за свободу», ‒ говорит Лобсанг.

Следующим совершил самосожжение Пунцок, монах, который, казалось, никогда не был в плохом настроении, делится с нами Лобсанг, знающий его по совместной учебе. Пунцок любил подшучивать и дурачиться с друзьями, частенько похваляясь своими бицепсами.

«Я никогда не слышал, чтобы Пунцок говорил о политике, ‒ рассказывает Лобсанг. ‒ Я и представить себе не мог, что он пойдет на такое. Но, конечно, теперь мы понимаем, что он многое от нас скрывал».

После этого власти начали интенсивную кампанию по перевоспитанию, монастырь на полгода оказался в изоляции. Это привело к усилению радикальных настроений еще большего числа монахов. Напряжение достигло пика в апреле 2011 года, когда чиновники взялись за аресты монахов родом не из Нгабы. Жители города попытались помешать полиции, и по данным Международной кампании за Тибет (International Campaign for Tibet), два пожилых тибетца скончались от побоев. 300 монахов забрали.

В августе суд приговорил трех монахов к тюремному заключению на срок более 10 лет, двух из них за причастность к самосожжению Пунцока, а третьего, дядю Пунцока, за отказ передать его тело полиции.

В один из сентябрьских дней, после ослабления властями мер, наложенных на Кирти, два монаха, охваченные огнем, вбежали на рыночную площадь. Один из них держал запрещенный флаг Тибета с изображением снежного льва. Перед тем как упасть, один из монахов, Лобсанг Келсанг, младший брат Пунцока, выкрикнул: «Это мы обвиняемые».

Событие было описано одним из свидетелей, прибывшим в Дхарамсалу этой весной. «Несправедливые судебные приговоры, репрессивные меры и дискриминация… Из-за всего этого тибетский народ чувствует себя отрезанным от мира, – говорит он. – Самосожжения – не конец. Это только начало».

В статье использованы материалы Чжана Вэя (Пекин).

Эдвард Вонг
New York Times

Статья вышла в печать 3 июня 2012 г.

Перевод: Дарима Дарибазарон