Путь к счастью лежит через ум, а не через кошелек

Как-то утром, выходя из магазина буддийских книг в Сан-Франциско, из проезжавшей мимо машины я услышал голос президента Джорджа Буша. По радио передавали его ежегодное обращение к конгрессу.

На мгновение в воздухе повисло слово «сострадание», понятие, которому буддизм отводит важнейшую роль. По словам президента, сострадание является «одной из главных ценностей» Америки.

Вот уже несколько лет я погружен в изучение буддийской литературы и хорошо знаю, что слова могут внезапно терять свое привычное значение, попадая в иной социальный или культурный контекст. Так что я не был особенно удивлен, когда, читая полный текст выступления Буша, обнаружил, что он дает словам «сострадание» и «свобода» свое собственное толкование.

Так, его сострадание направлено на «любого гражданина, который оторван от тех возможностей, которые дарит Америка». Президент не уточнил, о каких именно возможностях идет речь. Но их можно представить в двух словах, как стремление к счастью. Эти слова описывают нечто большее, чем желания одного человека или даже целого сообщества. В них заключена целая идеология, характерное стремление американцев найти смысл своей жизни. Нет ничего странного, что людям из более старых, традиционных сообществ, это стремление может показаться немного странным.

Поскольку в США бытует взгляд на жизнь, предполагающий, что мы от рождения имеем право на счастье, а страдание есть лишь неудачная случайность, которой можно избежать или устранить при помощи политических или экономических перемен.

Невозможно представить себе более далекую от буддизма интерпретацию понятий состраданий и счастья. В известной буддийской притче говорится о молодой женщине, которая ходит по улицам города с умершим сыном на руках и просит каждого встречного вернуть к жизни ее ребенка.

Наконец, по совету одного из прохожих она отправляется к Будде. Тот внимательно выслушивает ее и затем говорит, что оживит ребенка, если женщина принесет ему горчичное зерно из дома, в котором никогда никто не умирал. Молодая женщина отправляется на поиски.

Когда, наконец, она возвращается к Будде с пустыми руками, то до нее начинает доходить смысл его учения: все в этом мире непостоянно, и не желая принять этот очевидный факт, мы как в ловушку попадаем в нескончаемый круг желаний, разочарований и страдания.

Путешествуя по Индии в шестом веке до нашей эры, Будда принес утешение многим людям. Это было время, когда цивилизация городов начала приходит на смену разрушающимся племенным сообществам. Вместе с ней начинали расти и развиваться человеческие желания. Алчные правители, мечтающие о мировом владычестве, вели разрушительные войны.

Будда был одним из многих новых мыслителей-агностиков в Северной Индии, кто откликнулся на страдания людей, вырванных из привычного традиционного мира. Но он не определил это страдание в отвлеченных социологических терминах, как следствие социального и экономического неравенства, растущих расовых и классовых различий, или бедности.

Он был свидетелем появления нового типа человека, не имеющего корней, который, вырвавшись из уз традиционного сообщества, в открывшемся ему огромном мире действует, движимый лишь собственной алчностью, завистью и ненавистью.

Но в отличие от современных мыслителей, таких как Хоббс и Маркс, Будда не стал искать новую модель общества, способную сдерживать неистовый эгоизм человеческих существ. Он не призывал ни к революции, ни к демократии, ни к капитализму, ни к каким-либо другим политическим переменам, как этого можно было бы ожидать. Вместо этого он утверждал, что страдание это состояние ума, рождающееся из желания, привязанности, ненависти, гордыни и зависти.

Эти «негативные эмоции» искажают и замутняют сознание. Они заставляют нас стремиться к власти, накоплению и чувственным удовольствиям. А когда мы не получаем то, к чему стремились, мы испытываем разочарование и страдание. И даже если мы добиваемся того, чего хотели, то эти эмоции становятся для нас новым источником разочарования. Поскольку счастье, которые они приносят, всегда ускользает.

Буддизм учит, что, осознав непостоянство обыденного счастья, мы делаем первый шаг к настоящему, постоянному счастью. Размышления о том, что человек не является тождественным своим мыслям и импульсам, поскольку они возникают в его уме постоянно и хаотично, порождая желание, беспокойство, страх и чувство вины, но и не ограничивается ими, ведут к получению контроля над своими мыслями и к обретению новой духовной свободы.

Для буддистов наивысшая форма счастья заключается именно в этой внутренней свободе, а не в свободе приобретать и потреблять. Счастье определяется состоянием ума, а не внешними событиями. Оно не подвластно времени и разрушению, оно не зависит от вещей и людей.

Сегодня буддизм предлагает этот путь людям, живущим в обществе, построенном по принципу бесконечного стимулирования и удовлетворения желаний человека. Мы далеко ушли от того простого устройства мира, в котором Будда дал свое учение, но стали ли мы мудрее и свободнее?

Источник: Панкадж Мишра, Time Asia
www.savetibet.ru - Сохраним Тибет!