Мой тибетский муж

Инбал Найдон Тензин (32) из Афулы и Тенья Джатсу (38) из Каркура принадлежат к небольшой тибетской общине в Израиле. В эту необычную группу входят всего семь семей, в которых жены – израильтянки, а мужья – тибетцы. Все они живут в разных частях страны и встречаются раз в месяц у кого-нибудь дома. Тогда на столах появляется вкусное угощение, удивительно красивые дети резвятся и играют друг с другом, слышатся обрывки разговора на иврите, английском и, конечно, тибетском.

«Тибетские мужчины ужасные болтушки, хуже, чем женщины», - смеется Эйнат Джиал. «Они могут разговаривать часами».

Для Эйнат Фамы Чудрун Джиал (31), медсестры реанимационного отделения в медицинском центре Шеба, знакомство с Тибетом началось задолго до того, как она повстречала своего будущего мужа Дордже Джиала. Как и многие другие израильтяне, она бывала в Маклеод Ганже, резиденции Далай-ламы на севере Индии, читала его книги, в ее доме много тибетских украшений.

Своего будущего мужа, тибетского беженца, она встретила во время одной из поездок в Дхарамсалу в 2005 году. Дордже, стоял у входа в храм и продавал книги. Она хотела купить книгу, он назвал цену, которая показалась ей слишком большой. Он настаивал, что продает книгу дешево. Она ушла, ничего не купив. Но потом, убедилась, что он действительно был прав, и вернулась, чтобы попросить прощения. «Я сказала ему, что хочу угостить его чаем, просто из вежливости, - рассказывает Эйнат. - Но он принял приглашение». Ее смущение быстро рассеялось. «Я всегда чувствовала себя комфортно в обществе тибетцев, а с Дордже мы могли говорить обо все на свете, за исключением армии».

Через месяц она уехала и вернулась лишь через год. Они провели вместе некоторое время, а затем снова расстались. «Это было очень тяжело, - вспоминает Эйнат. –Тогда мы решили попробовать жить вместе».



Проблемы с визой

И тут начались злоключения, с которыми знакома каждая израильско-тибетская семья. «Парадокс заключается в том, что наше государство не приветствует браки, заключенные за границей - говорит Тенья Джатсу, которая тоже встретила любовь своей жизни в Маклеод Ганже. – Но при этом оно буквально вынуждает нас выходить замуж за границей, потому что в отличие от других иностранцев тибетцам очень трудно получить даже обычную туристическую визу".

Тенья была беременна и хотела родить у себя дома. «Сперва они дали Чодраку двухнедельную визу [обычно туристы получают визу на три месяца], потребовав при этом залог в 40 тысяч шекелей. Во второй раз министерство внутренних дел в визе отказало. У нас не оставалось другого выбора, кроме как пожениться в Индии».

Эйнат и Доржде тоже пришлось заключить брак в Индии. Но даже после того, как они поженились, министерство внутренних дел не хотело выдавать им визу. Лишь после того, как адвокат Эйнат написал в министерство угрожающее письмо, ее законному мужу разрешили въезд в Израиль.

Инбал встретила Тензина, который родился в Индии в семье беженцев из Тибета, на Гоа. Он ездил на мотоцикле и распространял листовки с призывами к освобождению Тибета. Сперва они много ездили вместе по стране, а затем поселились в Маклеод Ганже и открыли израильско-тибетский ресторан. Их старшая дочь родилась в Индии три года назад, а когда Инбал забеременела снова, они решили перебраться в Израиль.

«Государство тратит миллионы на израильтян, которые только и думают, как бы отсюда уехать, и при этом чинит препятствия мужчине, который хочет жить в Израиле со своей женой и двумя дочерьми», - сетует Инбал. «Быть беженцем нелегко, - добавляет Тенья. – В особенности тибетским беженцем. У них нет корней, нет гражданства и паспорта, у них нет своей страны. К ним относятся с подозрением, которое граничит с неприкрытым расизмом». У каждой женщины, вышедшей замуж за тибетца, своя история о неприятностях с иммиграционной полицией и оскорблениях, полученных от собственных предубежденно настроенных соотечественников.

Однако не только бюрократические препоны усложняют тибетцам жизнь в Израиле. У некоторых нет среднего образования, другие получили очень узко-специальное образование. Да и иврит выучить не так легко.

Чодрак Джатсу, например, фотограф. Но он не может найти работу. Чтобы содержать семью, ему приходится работать в местном кафе. Тензин, у которого был свой пункт обмена валюты, работает в ресторане на кухне. Дордже - садовник. Да и остальные члены общины работают в основном на временных работах.

Их жены тоже не зарабатывают много. Инбал работает секретарем в колледже, Эйнат – медсестра. Тенья изучает методику лечения по системе Элбаума. «Родителей, у которых появляется тибетский зять, больше всего беспокоит, сможет ли он обеспечивать свою семью, - говорит Тенья. – Эти опасения особенно обостряются, когда рождаются дети».

По словам Эйнат, жизнь с тибетским беженцем означает существенное снижение привычного уровня достатка. «У моих подруг есть собственные дома, машины, а я не могу позволить себе купить даже велосипед. Конечно, временами трудновато приходится, но это мужчина, с которым я хочу прожить свою жизнь, даже если мне нужно довольствоваться малым и иногда обращаться за помощью к родителям».

А вот Инбал не считает, что их семья исключение: «Моим подругам, которые вышли замуж за израильтян, тоже родители помогают».

Неспособность зарабатывать деньги обусловлена и национальными чертами характера. «Тибетские мужчины никогда не будут хвастаться и расписывать вам, какие они крутые и замечательные, - говорит Тенья. – Их врожденная скромность не позволяет им рекламировать себя. Стремление держаться в тени мешает им добиться успеха на Западе».



Все и ничего

Отношение тибетцев к деньгам не делает легче жизнь их израильских жен. «Они выросли в совершенно другой среде, они не готовы к бешеной гонке за достатком», - поясняет Эйнат.

«С одной стороны они могут жить вообще без копейки в кармане и даже не задумываются о том, чтобы что-то откладывать. С другой стороны, когда они видят, что у окружающих есть красивые вещи, они тоже хотят их иметь». Из-за такого своеобразного, не западного отношения к деньгам тибетских мужей, ведение домашнего бюджета их жены взяли на себя.

В последнее время все мужья очень обеспокоены тем, что происходит в Тибете. «Глядя на них, сердце кровью обливается», - признаются женщины, которые никогда не видели тибетские семьи своих мужей. «Сейчас в Тибет стало трудно дозвониться. Да и не стоит, наверное, этого делать, потому что китайцы очень строго отслеживают все международные разговоры. Наши мужья очень переживают, и мы переживаем вместе с ними».

Чем отличается дом израильско-тибетской семьи от домов других израильтян?

Эйнат: «У нас есть буддийский алтарь, много портретов Далай-ламы и других учителей, мы слушаем тибетскую музыку».
Тения: «Тибетская еда, когда у Чодрака настроение готовить, тибетский флаг, молитвенные флажки (которые наши подозрительные соседи сперва приняли за палестинские)».
Инбал: «Буддийские ритуалы, которые я обязательно совершаю каждое утро, тибетские праздники, тибетские имена наших дочерей, которые им дал Далай-лама».

Чем тибетцы отличаются от израильтян?

Эйнат: «Они очень красивые. Каждый раз, когда Дордже входит в комнату, у меня перехватывает дыхание.

Они испытывают глубочайшее уважение к родителям, даже если те были не самыми лучшими родителями на свете. И они совершенно не могут понять, как мы можем постоянно жаловаться на наших родителей. В целом они воспитаны в гораздо большей строгости, чем мы, в них заложена четкая система моральных координат и почтение к старшим. У тибетцев есть строгая иерархия, в которой у каждого мужчины и женщины свои роль и место. И это совсем не те роли, к которым мы привыкли в нашем обществе.

Для них все очень просто. Дордже не понимает, зачем мы все всегда усложняем. Поначалу, когда он слышал, как мы разговариваем, то думал, что мы ссоримся, такие у нас интонации и жестикуляция».

Тенья: «Они гораздо меньше говорят о своих чувствах, потому что в их культуре отсутствует склонность к психоанализу. В этом есть преимущества и недостатки. Но самое главное - для них важна в первую очередь их страна и семья, а потом уже собственные интересы. Они очень внимательны к нуждам других.

Они привыкли к патриархальному общественному укладу. Каждый делится с остальными, тем, что имеет. Они не расчетливы и не привязаны к материальным благам».

Инбал: «Тибетские мужчины очень много занимаются домашним хозяйством, они умеют готовить, стирать и убирать. Притом, что в азиатской традиции не принято, например, слишком много обнимать и ласкать детей, тибетские мужчины хорошие отцы - уделяют много внимания детям и проявляют бесконечное терпение в отношении с ними. Даже если им приходится много работать, они умеют жить настоящим и не переживают по пустякам».


Tali Heruti-Sover, Haaretz
Перевод: Наталья Иноземцева