МНЕНИЕ: Оливковая ветвь Далай-ламы
4 сентября 2008. Разместил: savetibet
Эта статья перепечатана официальным сайтом www.tinet.net из газеты The New York Times от 6 августа 2008. Автор Николас Кристофф ведет в газете колонку персональных комментариев. Мнение автора статьи может не совпадать с позицией Центральной тибетской администрации.
Далай-лама не будет присутствовать на открытии Олимпийских игр в пятницу. С обеих сторон были попытки прощупать почву на предмет возможности такого визита, но взаимное недоверие оказалось сильнее.
Проблема Тибета бросает тень на Олимпиаду и на международный имидж Китая как растущей великой державы, а также чревата протестами, которые в ближайшие годы будут только нарастать. Однако это не означает, что ситуацию нельзя поправить.
В июне я был на личной аудиенции у Далай-ламы, и мы долго разговаривали о том, какие соглашения могли бы стать приемлемыми и для него, и для Китая. Подход Далай-ламы оказался гораздо более гибким и прагматичным, чем я себе представлял, основываясь на его публичных заявлениях. При этом он сам не уверен, что его политика диалога с Китаем принесет конкретные результаты – если переговоры не сдвинутся с мертвой точки, он может махнуть рукой на Пекин.
Впоследствии я продолжил обсуждение этого вопроса с тибетскими официальными лицами (как, впрочем, и с китайскими), и могу сказать, что Китай заблуждается, представляя, будто Далай-лама упорно цепляется за свои старые позиции. Далай-лама признает, что время уходит, и он подает сигналы о готовности заключить соглашение. Подобно тому, как в свое время президент Ричард Никсон перед визитом в Китай в 1972 подавал сигналы Пекину о том, что готов пересмотреть свое мнение об американо-китайских отношениях.
Одним из таких сигналов является сделанное Далай-ламой впервые заявление о готовности принять существование в Тибете социалистической системы под руководством китайской коммунистической партии. Именно этого всегда добивался Пекин, и после длительных обсуждений Далай-лама согласился на такой шаг.
«Главная задача – это сохранение нашей культуры, сохранение самобытности Тибета, - сказал мне Далай-лама. - Лишь это имеет значение, а вовсе не политика».
Это очень значительная уступка, в ответ на которую Китай просто обязан сделать адекватные шаги. Переговоры между Департаментом Единого фронта при ЦК Компартии Китая и представителями Далай-ламы в их нынешнем формате не ведут никуда. Единственной надеждой может стать отстранение чиновников из Единого фронта от решения тибетского вопроса и проведение прямых переговоров между Далай-ламой и либо президентом Ху Цзиньтао, либо премьер-министром Вэнь Цзябао. Переговоров, которые не закончатся, пока не будет достигнуто соглашение.
Одним из признаков того, что китайское руководство тоже ищет новые подходы, стала втайне зародившаяся в Пекине идея пригласить Далай-ламу в Китай для участия в панихиде по жертвам землетрясения, случившегося в Сычуане в мае этого года. Идея смелая – Далай-лама не был в Китае с 1959 года. Обе стороны должны теперь стремиться осуществить визит в ноябре, когда исполнится шесть месяцев с момента землетрясения, после чего можно было бы провести серьезные переговоры.
Пока еще можно разработать соглашение, выгодное как для Китая, так и для тибетцев – но надо торопиться. После смерти Далай-ламы, а ему 73, Китаю еще долго не удастся ни о чем договориться с тибетским народом просто потому, что не останется человека, способного объединить тибетцев в поддержку нового плана. К тому времени Тибет будет уже полностью затоплен волнами китайской миграции, и некоторые доведенные до отчаяния молодые тибетцы могут прибегнуть к террористическим методам. Во время интервью в тибетских районах Китая в этом году молодые люди постоянно говорили мне о том, что они разочарованы соглашательской позицией Далай-ламы и считают, что после его смерти, нужно будет поднять насильственное освободительное движение.
Соглашение могло бы выглядеть, например, так (хотя некоторые его условия наверняка окажутся неприятными для обеих сторон):
Далай-лама до некоторой степени отступает от своих требований политической автономии для Тибета, а китайское правительство, в свою очередь, предоставляет большую культурную и религиозную свободу. Не будет модели «одна страна, две системы» по типу Гонконга, и коммунистическая партия сохранит существующие механизмы контроля.
После подписания соглашения Далай-лама, как и заявлял ранее, не будет играть никакой политической роли. Но он сам и его помощники будут иметь возможность свободного въезда-выезда, а также свободу осуществлять связи. Он сможет путешествовать по тибетским территориям, чтобы в сотрудничестве с министерством общественной безопасности Китая предотвращать беспорядки. Китай также освободит всех тибетцев, арестованных по политическим мотивам, но не виновных в тяжких преступлениях или насилии.
Гораздо более щекотливый вопрос это требование Далай-ламы ввести единое управление на всех тибетских территориях. Обычно его интерпретируют как расширение политических границ Тибетского автономного района за счет включения в него примерно одной четверти всей территорий Китая, а именно части провинций Цинхай, Гансю, Сычуань и Юнань. В прошлом китайские лидеры были готовы к такому пересмотру границ, но сегодня Китай против каких бы то ни было перемен в той же степени, в какой к ним стремятся тибетцы.
Одним из путей преодоления этого противоречия могло бы стать создание местного органа власти, в ведении которого находились бы ключевые аспекты жизни в тибетских регионах, особенно вопросы образования, культуры и религии. Например, уже сейчас в разных провинциях учебники на тибетском языке приводят к единому стандарту. Подобным же образом новый орган власти мог бы взять на себя решение других вопросов в регионах с тибетским населением, полностью соблюдая при этом китайские законы. Это позволило бы объединить тибетские области под единым руководством, не изменяя политические границы.
Со стороны Китая главной уступкой могло бы стать ограничение миграции во все тибетские области как внутри, так и за пределами «автономного района» посредством использования существующей в Китае системы разрешений на жительство. Китайские власти перестанут выдавать нетибетцам разрешения на жительство, хукоу, во всех тибетских областях, и будут выдавать разрешения на временное проживание, чжанчжучжен, только в тех случаях, когда на вакантное рабочее место нет кандидатов из числа тибетцев. Это остановит приток китайцев в области, заселенные тибетцами.
Китайское правительство также смягчит ограничения, наложенные на монастыри и количество проживающих в них монахов, свернет кампанию по патриотическому воспитанию монахов, в результате которой тибетцы не становятся более патриотичными, а как раз наоборот. Мальчикам позволят поступать в монастыри, которые, в свою очередь, в дополнение к религиозному обучению обязуются дать им общее образование в соответствии с китайской школьной программой, включая изучение китайского языка.
Тибетский язык должен использоваться наравне с китайским во всех государственных учреждениях на территории всех тибетских областей. Количество этнических тибетцев, занимающих должности в органах управления и в партийных органах, должно возрасти (как это было в 1980-е). В результате Тибет с политической точки зрения останется под контролем коммунистической партии. Не будет демократии или многопартийной системы, но тибетские области как внутри, так и за пределами Тибетского автономного района смогут сохранить свои отличительные тибетские и буддийские черты. Ведь если мы хотим, чтобы Тибет был свободным, его надо сперва сохранить.
В долгосрочной перспективе такое соглашение станет для Китая решением тибетского вопроса и положит конец его затруднениям на международной арене, а также предотвратит выступления протеста и террористические атаки.
Мои беседы с представителями обеих сторон дают мне основания полагать, что это возможно. Далай-лама признает, что его усилия в прошлом оказались неэффективными перед лицом ужесточения китайской политики, и он готов испробовать новые подходы.
Что до Китая, то за последние 20 лет он существенно повысил уровень жизни тибетцев, но при этом утратил их расположение из-за своей репрессивной политики. Злобные нападки на Далай-ламу, и в особенности неуважение некоторых местных китайских чиновников к тибетской культуре, только обостряют недовольство тибетцев. Для начала Китаю следует удалить из региона чрезмерно импульсивного секретаря компартии Тибета Чжана Цинли, без которого любая комната сразу становится светлее.
Далай-ламе известны примеры других миротворцев, которым удалось взломать лед при помощи смелых шагов, доказывающих серьезность их намерений. В частности, мы вспомнили о визите Садата в Израиль. Далай-лама открыт для диалога. Это одна из причин, по которым он разрешил мне написать о том, что он принимает правление компартии.
«В буддизме особый упор делается на рациональное мышление, и потому тибетцы способны принимать реальность, как она есть, и соглашаться с де-факто сложившейся ситуацией», - добавил Лоди Гьяри, специальный посланник Далай-ламы на переговорах с Китаем.
В ответ высшее руководство Китая должно проявить серьезный интерес к переговорам на уровне президента или премьер-министра. В древности на время проведения Олимпиады останавливали все войны. Обе стороны должны работать в этом же духе, чтобы подготовить визит Далай-ламы в ноябре, за которым последуют переговоры на высшем уровне с целью принять историческое решение по тибетскому вопросу.
Мяч на стороне Китая.
Николас Кристофф
New York Times
Перевод Натальи Иноземцевой
Фото: AFP
Далай-лама не будет присутствовать на открытии Олимпийских игр в пятницу. С обеих сторон были попытки прощупать почву на предмет возможности такого визита, но взаимное недоверие оказалось сильнее.Проблема Тибета бросает тень на Олимпиаду и на международный имидж Китая как растущей великой державы, а также чревата протестами, которые в ближайшие годы будут только нарастать. Однако это не означает, что ситуацию нельзя поправить.
В июне я был на личной аудиенции у Далай-ламы, и мы долго разговаривали о том, какие соглашения могли бы стать приемлемыми и для него, и для Китая. Подход Далай-ламы оказался гораздо более гибким и прагматичным, чем я себе представлял, основываясь на его публичных заявлениях. При этом он сам не уверен, что его политика диалога с Китаем принесет конкретные результаты – если переговоры не сдвинутся с мертвой точки, он может махнуть рукой на Пекин.
Впоследствии я продолжил обсуждение этого вопроса с тибетскими официальными лицами (как, впрочем, и с китайскими), и могу сказать, что Китай заблуждается, представляя, будто Далай-лама упорно цепляется за свои старые позиции. Далай-лама признает, что время уходит, и он подает сигналы о готовности заключить соглашение. Подобно тому, как в свое время президент Ричард Никсон перед визитом в Китай в 1972 подавал сигналы Пекину о том, что готов пересмотреть свое мнение об американо-китайских отношениях.
Одним из таких сигналов является сделанное Далай-ламой впервые заявление о готовности принять существование в Тибете социалистической системы под руководством китайской коммунистической партии. Именно этого всегда добивался Пекин, и после длительных обсуждений Далай-лама согласился на такой шаг.
«Главная задача – это сохранение нашей культуры, сохранение самобытности Тибета, - сказал мне Далай-лама. - Лишь это имеет значение, а вовсе не политика».
Это очень значительная уступка, в ответ на которую Китай просто обязан сделать адекватные шаги. Переговоры между Департаментом Единого фронта при ЦК Компартии Китая и представителями Далай-ламы в их нынешнем формате не ведут никуда. Единственной надеждой может стать отстранение чиновников из Единого фронта от решения тибетского вопроса и проведение прямых переговоров между Далай-ламой и либо президентом Ху Цзиньтао, либо премьер-министром Вэнь Цзябао. Переговоров, которые не закончатся, пока не будет достигнуто соглашение.
Одним из признаков того, что китайское руководство тоже ищет новые подходы, стала втайне зародившаяся в Пекине идея пригласить Далай-ламу в Китай для участия в панихиде по жертвам землетрясения, случившегося в Сычуане в мае этого года. Идея смелая – Далай-лама не был в Китае с 1959 года. Обе стороны должны теперь стремиться осуществить визит в ноябре, когда исполнится шесть месяцев с момента землетрясения, после чего можно было бы провести серьезные переговоры.
Пока еще можно разработать соглашение, выгодное как для Китая, так и для тибетцев – но надо торопиться. После смерти Далай-ламы, а ему 73, Китаю еще долго не удастся ни о чем договориться с тибетским народом просто потому, что не останется человека, способного объединить тибетцев в поддержку нового плана. К тому времени Тибет будет уже полностью затоплен волнами китайской миграции, и некоторые доведенные до отчаяния молодые тибетцы могут прибегнуть к террористическим методам. Во время интервью в тибетских районах Китая в этом году молодые люди постоянно говорили мне о том, что они разочарованы соглашательской позицией Далай-ламы и считают, что после его смерти, нужно будет поднять насильственное освободительное движение.
Соглашение могло бы выглядеть, например, так (хотя некоторые его условия наверняка окажутся неприятными для обеих сторон):
Далай-лама до некоторой степени отступает от своих требований политической автономии для Тибета, а китайское правительство, в свою очередь, предоставляет большую культурную и религиозную свободу. Не будет модели «одна страна, две системы» по типу Гонконга, и коммунистическая партия сохранит существующие механизмы контроля.
После подписания соглашения Далай-лама, как и заявлял ранее, не будет играть никакой политической роли. Но он сам и его помощники будут иметь возможность свободного въезда-выезда, а также свободу осуществлять связи. Он сможет путешествовать по тибетским территориям, чтобы в сотрудничестве с министерством общественной безопасности Китая предотвращать беспорядки. Китай также освободит всех тибетцев, арестованных по политическим мотивам, но не виновных в тяжких преступлениях или насилии.
Гораздо более щекотливый вопрос это требование Далай-ламы ввести единое управление на всех тибетских территориях. Обычно его интерпретируют как расширение политических границ Тибетского автономного района за счет включения в него примерно одной четверти всей территорий Китая, а именно части провинций Цинхай, Гансю, Сычуань и Юнань. В прошлом китайские лидеры были готовы к такому пересмотру границ, но сегодня Китай против каких бы то ни было перемен в той же степени, в какой к ним стремятся тибетцы.
Одним из путей преодоления этого противоречия могло бы стать создание местного органа власти, в ведении которого находились бы ключевые аспекты жизни в тибетских регионах, особенно вопросы образования, культуры и религии. Например, уже сейчас в разных провинциях учебники на тибетском языке приводят к единому стандарту. Подобным же образом новый орган власти мог бы взять на себя решение других вопросов в регионах с тибетским населением, полностью соблюдая при этом китайские законы. Это позволило бы объединить тибетские области под единым руководством, не изменяя политические границы.
Со стороны Китая главной уступкой могло бы стать ограничение миграции во все тибетские области как внутри, так и за пределами «автономного района» посредством использования существующей в Китае системы разрешений на жительство. Китайские власти перестанут выдавать нетибетцам разрешения на жительство, хукоу, во всех тибетских областях, и будут выдавать разрешения на временное проживание, чжанчжучжен, только в тех случаях, когда на вакантное рабочее место нет кандидатов из числа тибетцев. Это остановит приток китайцев в области, заселенные тибетцами.
Китайское правительство также смягчит ограничения, наложенные на монастыри и количество проживающих в них монахов, свернет кампанию по патриотическому воспитанию монахов, в результате которой тибетцы не становятся более патриотичными, а как раз наоборот. Мальчикам позволят поступать в монастыри, которые, в свою очередь, в дополнение к религиозному обучению обязуются дать им общее образование в соответствии с китайской школьной программой, включая изучение китайского языка.
Тибетский язык должен использоваться наравне с китайским во всех государственных учреждениях на территории всех тибетских областей. Количество этнических тибетцев, занимающих должности в органах управления и в партийных органах, должно возрасти (как это было в 1980-е). В результате Тибет с политической точки зрения останется под контролем коммунистической партии. Не будет демократии или многопартийной системы, но тибетские области как внутри, так и за пределами Тибетского автономного района смогут сохранить свои отличительные тибетские и буддийские черты. Ведь если мы хотим, чтобы Тибет был свободным, его надо сперва сохранить.
В долгосрочной перспективе такое соглашение станет для Китая решением тибетского вопроса и положит конец его затруднениям на международной арене, а также предотвратит выступления протеста и террористические атаки.
Мои беседы с представителями обеих сторон дают мне основания полагать, что это возможно. Далай-лама признает, что его усилия в прошлом оказались неэффективными перед лицом ужесточения китайской политики, и он готов испробовать новые подходы.
Что до Китая, то за последние 20 лет он существенно повысил уровень жизни тибетцев, но при этом утратил их расположение из-за своей репрессивной политики. Злобные нападки на Далай-ламу, и в особенности неуважение некоторых местных китайских чиновников к тибетской культуре, только обостряют недовольство тибетцев. Для начала Китаю следует удалить из региона чрезмерно импульсивного секретаря компартии Тибета Чжана Цинли, без которого любая комната сразу становится светлее.
Далай-ламе известны примеры других миротворцев, которым удалось взломать лед при помощи смелых шагов, доказывающих серьезность их намерений. В частности, мы вспомнили о визите Садата в Израиль. Далай-лама открыт для диалога. Это одна из причин, по которым он разрешил мне написать о том, что он принимает правление компартии.
«В буддизме особый упор делается на рациональное мышление, и потому тибетцы способны принимать реальность, как она есть, и соглашаться с де-факто сложившейся ситуацией», - добавил Лоди Гьяри, специальный посланник Далай-ламы на переговорах с Китаем.
В ответ высшее руководство Китая должно проявить серьезный интерес к переговорам на уровне президента или премьер-министра. В древности на время проведения Олимпиады останавливали все войны. Обе стороны должны работать в этом же духе, чтобы подготовить визит Далай-ламы в ноябре, за которым последуют переговоры на высшем уровне с целью принять историческое решение по тибетскому вопросу.
Мяч на стороне Китая.
Николас Кристофф
New York Times
Перевод Натальи Иноземцевой
Фото: AFP