Сохраним Тибет > Глава 8. От Народного восстания до Культурной революции (часть 2)

Глава 8. От Народного восстания до Культурной революции (часть 2)


10 марта 2010. Разместил: savetibet
Китайцы запугивали тибетцев, многие из которых не видели современных вооружений. Например, бывший летчик НОАК вспоминал: «Весной 1958 г. в Западном Китае была нестабильность. Мы обнаружили, что некоторые высшие лица в окрестностях Синина — ламы, живые Будды, благородные, вожди и др. — готовятся к неистовой атаке. Однажды днем соединение НОАК, квартировавшее там, окружило примерно сотню из них, получив в подкрепление батальон. Их погрузили в военные грузовики и отвезли в аэропорт Синина, чтобы показать воздушное шоу. В тот день мы поставили примерно в 50 м от южного конца взлетной полосы 50 бочек бензина, наполненных до краев, составив из них цель радиусом около 10 м. Когда прибыли тибетские вожди, их поместили в центр аэропорта, чтобы «показать бой». Первыми были два [самолета] «Лавочкин Ла-11с» из 26-й дивизии ВВС, которые пролетели примерно тысячу метров, затем повернули назад. Когда они были примерно в 2 тыс. м от взлетной полосы, то стали стрелять из пулеметов по бочкам с бензином. Все увидели языки огня, исходящие из пулеметов, а затем бочки внезапно взорвались с сильным грохотом. Каждый «Ла-11с» облетел аэропорт, поливая пулями землю, затем они приземлились, чтобы дать путь бомбардировщикам»[103]. Последние метко поразили цели 250-килограммовыми бомбами. Это зрелище так напугало тибетцев, никогда не видевших ничего подобного, что они сразу заявили о доверии НОАК, некоторые стали выкрикивать маоистские лозунги и т.п.

В августе 1958 г. в округе Канлхо земледельцы и скотоводы разных национальностей «быстро повышали свою классовую сознательность».[104] Они начали «горячую борьбу с контрреволюционерами, рядящимися в мантию религии, реакционными элементами и злыми элементами религиозных кругов, феодальными прерогативами, эксплуатацией в монастырях и разной незаконной деятельностью». Эта борьба была направлена на полный слом старых традиций, даже природоохранных — например, запретов копать шахты и собирать растения в священных горах. Были организованы массовые «митинги борьбы» с обвинениями людей из высших кругов в «преступлениях», с «разоблачением ужасной правды о так называемых живых Буддах». Обличители, «сбросившие цепи со своей шеи», клялись, что Мао для них — «как отец, прекрасный и справедливый». К ноябрю 1958 г. в Канлхо реформу полностью провели.[105] Везде создали скотоводческие народные коммуны. Из «нацменьшинств» там было уже 1500 кадров, 1200 коммунистов, 2200 комсомольцев и 26 первичных парторганизаций. Они служили движущей силой борьбы с традиционализмом. К ноябрю загнали в коммуны и почти всех пастухов Цинхая.

К концу 1958 г. полностью провели реформу и в Сычуани. Как отмечал замгубернатора провинции, к осени 1958 г. она была победоносно завершена для 90% тибетского населения Сычуани, а в округе Кардзе ее планировали завершить к концу года.[106] По мнению замгубернатора, без реформы нельзя разделить общество по классовому признаку, реформа — это «насильственная, острая и самая сложная классовая борьба». Для «отсталых» народов — тибетцев и хуэй (дунган) революция особенно необходима. Когда они по-быстрому завершат следующую — социалистическую реформу, то прыгнут прямо из рабства в социализм.

Теперь кроме Сычуани и Цинхая начались восстания в кочевых районах юга Ганьсу. В карательных рейдах по степям Амдо широко использовалась конница НОАК. В некоторых местах почти не осталось мужского населения.[107] По свидетельству очевидца, было перебито большинство жителей монгольской местности Сокпо восточнее Мачу. В первую очередь, уничтожалась религия. Были случаи, когда монахов собирали в монастырском дворе и расстреливали из пулеметов. Великий монастырь Лабранг Ташикьил был закрыт и опустошен, хотя не принимал участия в восстании. Две из трех тысяч монахов арестовали, 600 из них отправили в концлагеря Синьцзяна.

В 1958 г. китайцы потребовали, чтобы монахи монастыря Нангсанг (Ба) женились.[108] Монахи частью бежали, частью были убиты. Недалеко от монастыря уединенно жил отшельник, читавший молитвы перед изображениями божеств-охранителей. Пришли китайцы, потребовали прекратить молитвы, жениться и работать. Он отказался. Тогда изъяли все религиозные предметы из металла, глиняные разломали, священные книги сожгли, а монаха расстреляли из пулемета перед толпой.

В монастыри Дзогчен и Шечен в Кардзе пришли китайцы, взяли в заложники настоятеля и собрали митинг.[109] Монахам объявили, что они должны сложить духовный сан и жениться. После этого около 2 мес. их заставляли выполнять принудительные работы и «критиковать» друг друга. Священные изображения сбросили и заставили топтать под дулами ружей. Наконец, от монахов потребовали участвовать в «митинге борьбы» против настоятелей и лам. Это вызвало восстание. Погибли все китайцы и примерно 50 монахов. Кто выжил, ушли в партизаны. Был разрушен монастырь Дзогчен (основан в 1675 г.) — один из шести главных монастырей школы Ньингма.

Китайцы занялись разнузданной пропагандой в прессе. В ноябре 1958 г. в Кардзе, Дарцедо и Синине в газетах, выходивших на тибетском языке, появились грубые нападки на религию, Будда был объявлен реакционером.[110] Например, в «Кардзе Ниларэ Саргьюсэр» («Ежедневная газета Кардзе») 18 ноября 1958 г. было написано: «Монастыри всегда составляют заговоры с феодалами и хозяевами маслобоен, некоторые — даже с империалистами и гоминьдановскими реакционерами. Они (монастыри) делали попытки создать провинциальное правительство, чтобы разделить родину. В уезде Кардзе 390 монастырей участвуют в беззакониях и саботаже. Все монастыри — это реакционеры в религиозном обличье. Все они — инструмент эксплуатации, оплот аристократов-феодалов, которые стоят на пути социалистической продукции, они — центр восстаний против реформы. Если их полностью разрушить, то будет разрушено аристократическое феодальное угнетение и эксплуатация»[111].

22 ноября там же появилась длинная статья под заголовком «Черная злоба обманщиков-реакционеров, относящихся к религиозным правящим кругам, совершенно нетерпима». Настрой задавали первые фразы типа: «Эти реакционные ламы, надевающие мантии религии, смертельно ядовиты — больше, чем ядовитые змеи, более свирепы, чем дикие звери». Дальше, по маоистской традиции, шел исторический экскурс: якобы царство отца Будды вело агрессивные войны против соседних стран, в царствование самого Будды подчиненные восстали против него, после поражения он ушел в лес и стал проповедовать пессимизм и безделье, чтобы уменьшить мужество людей и восстановить власть над ними.[112] Как обычно, маоистская пропаганда объявляла ложь «фактом, четко зафиксированным в истории». Потом следовал стандартный набор обвинений церкви в эксплуатации, богатстве, суевериях и т.д. Источник лжи раскрывала заключительная фраза: «Бог, в которого я верю, — это коммунизм».

Между тем к концу 1958 г. партизанская армия в 80 тыс. чел. контролировала уже все округа Южного Тибета и часть Восточного. В Дригутанге собирались добровольцы.[113] Они сумели организовать нападения на НОАК на широком фронте в Каме, Западном и Северном Тибете. Новости о поражениях китайцев расклеивали в виде листовок в Лхасе. Китайские власти потребовали от Кашага помочь подавить восстание военной силой. Но тибетское правительство раскололось и не могло принимать решения.[114] Чиновники боялись высказывать мнения друг другу.

В январе 1959 г. было объявлено, что тибетские кадры направляются в Китай для изучения народных коммун. Это было подготовкой демократической реформы.

«Великие монастыри» были недовольны репрессиями против многочисленных «дочерних» монастырей в Каме и Амдо.[115] 16 февраля один из вождей кампа потребовал от Далай-ламы и Кашага поддержать восстание. Однако тибетское правительство, не имея достаточных сил и не желая вступать в конфликт с Пекином, отклонило это требование и запретило тибетской армии поддерживать восставших. Многие люди из Восточного Тибета возмущались этим.[116] Однако Лхаса не предприняла и никаких реальных шагов, чтобы помочь Пекину.[117]
Все больше тибетцев уходили к восставшим. В начале 1959 г. отряды кампа атаковали 3-тысячный китайский гарнизон в Цетанге в 200 км южнее Лхасы и захватили город.[118] В конце февраля 1959 г. партизаны из Лхока решили идти к Лхасе.[119] К столице направились конвои в 500 чел. с провизией, имуществом и амуницией. Двигались медленно. Не дойдя до Лхасы, они узнали из передачи индийского радио о восстании в городе. Однако о бегстве Далай-ламы они узнали только в апреле, уже после прибытия иерарха в Индию.

22 января 1959 г. Мао Цзэдун дал следующее указание: «В Тибетском районе в течение нескольких лет вражеская сторона и наша сторона будут соревноваться за поддержку масс и будут проверять готовность вооруженных сил. Через несколько лет — например, от 3 до 4 лет, от 5 до 6 лет или от 7 до 8 лет — неизбежно произойдет решающий поединок. Только тогда проблемы могут быть решены полностью. Изначально военные силы, используемые тибетцами, были очень слабыми, но сейчас они командуют силой в 10 тыс. повстанцев, чей воинский дух относительно высок. Это для нас опасный враг. Но это не обязательно плохо; скорее, это может быть хорошо, потому что это позволяет решить проблему через войну»[120].

Мао следил за тем, как разрастается восстание, и комментировал это примерно одинаково. Например, так: «Восстания, подобные этому, крайне благоприятны для нас, потому что они приносят нам пользу тем, что помогают тренировать наши отряды, тренировать людей и дают достаточный повод разгромить восстание и провести всеобъемлющие реформы в будущем».[121]

В марте 1959 г. в Восточном Тибете действовали 23 отряда партизан, в Южном — 16, общая численность, возможно, достигала 100–200 тыс. чел.[122] Потери НОАК убитыми и ранеными в боях с кампа, по гоминьдановским данным, составили 65–75 тыс.[123]

К празднику Монлам, который приходился на начало марта 1959 г., в Лхасе к десяткам тысяч беженцев добавились многочисленные паломники, а также группы вооруженных повстанцев. По некоторым сведениям, собралось до 100 тыс. чел. Ситуация становилась все более напряженной. На крышах некоторых домов появились наблюдатели из китайских военных. Среди тибетцев распространились слухи, что Далай-ламу собираются насильно увезти в Пекин на сессию ВСНП, которая открывалась в апреле. Слухи подкреплялись тем, что в Пекине в марте объявили о предстоящем приезде Далай-ламы, хотя его согласия еще не было.[124] А тут китайцы вдруг пригласили Далай-ламу в штаб военного округа на театральное представление 10 марта. Начальнику его охраны сообщили, что иерарх должен приехать без сопровождения.[125] Это нарушало протокол и говорило в пользу планов захвата. Большинство тибетских кадров позже утверждали, что ничего не знали о приглашении Далай-ламы до 9 марта, а китайские источники утверждают, что Далай-ламе предложили визит еще 7 марта.[126] По этим источникам, ни чиновники КПК, ни командиры НОАК в Лхасе не знали, что это приглашение вызовет восстание.

Но бывший чиновник тибетского правительства Тенпа Сопа, находившийся в те дни в Норбулингке, говорил мне, что люди считали приглашение скоропалительным: ведь такие приглашения обычно посылали заранее, где-то за месяц. Отсюда подозрения: были случаи, когда китайские командующие вот так же приглашали религиозных лидеров на торжества, а потом они исчезали. Так были убиты высшие ламы Амдо — Шаркелден Гьяцо и Кончок Лхондуп; в Каме один знаменитый лама — Пандита Ши Чен убит, другой — Каток Ситу арестован.[127] По словам Тенпы Сопы, подозрения усиливали два инцидента, произошедшие ранее. В 1958 г. задержали китайца с бомбой, который пытался посетить Далай-ламу. В январе 1959 г. поймали другого китайца, который прятал пистолет.


Толпа тибетцев у Норбулингки 10 марта 1959 г. (DIIR Archive, Central Tibetan Administration).

Чтобы воспрепятствовать захвату Далай-ламы, 9 марта толпы тибетцев стали собираться у дворца Норбулингка. Собралось, по одним данным, около 10 тыс. чел.,[128] по другим — 30 тыс.[129] Люди были вооружены в основном палками, ножами, у некоторых было огнестрельное оружие.[130] Некоторые партизаны-кампа принесли даже пулеметы и минометы. Полк тибетских солдат сменил китайскую форму на тибетскую. Солдаты заявили, что они на стороне Далай-ламы и своей родины. Собравшиеся держали плакаты за независимость Тибета и уход китайцев.[131] Представители трех «великих монастырей» призвали Далай-ламу не покидать дворец, не участвовать в собраниях с ханьцами и, по провозглашении независимости Тибета, избрать духовных и гражданских административных лиц, представителей «великих монастырей», армии и народа для обсуждения проблем.[132] Повстанцы отправили две телеграммы соотечественникам в Индию — в Калимпонг. В них сообщалось о восстании против «красной Коммунистической партии ханьцев», восстановлении независимости Тибета. Восставшие просили о содействии Индии и о присылке наблюдателей ООН. Тибетцы, жившие в Индии, пытались уговорить власти этой страны вмешаться. Единственным быстрым результатом стала широкая огласка тибетского восстания через индийские газеты.

Утром 10 марта некоторые члены семьи Далай-ламы, оба его наставника, министры, некоторые религиозные лидеры, аристократы приехали по приглашению в штаб.[133] Они пытались мирно уладить конфликт и объяснить, что Далай-лама не смог прийти из-за демонстрации «необразованных масс». Оказалось, что китайцы не готовы к восстанию в Лхасе, как и тибетские аристократы.[134] Для последних в штабе организовали пышный прием. В это время толпа вокруг Норбулингки выбрала народных представителей и создала Комитет свободы из 70 чел. Их поддержали лидеры трех «великих монастырей», десятки чиновников нижнего звена, офицеры охраны Далай-ламы, часть тибетских солдат. Комитет объявил Соглашение из 17 пунктов недействительным, поскольку оно подписано «предателем Нгапо Нгавангом Джигме» и нарушается китайцами.[135] Комитет составил декларацию с требованием к китайцам немедленно уйти из Тибета. 10 марта один из министров был избит толпой у Норбулингки, все остальные дни провел в госпитале.

12 марта министры, уехав из штаба в Норбулингку, приняли участие в совещании с восставшими. Они стали уговаривать их руководителей прекратить демонстрации. В результате министры попали под домашний арест.

Китайский гарнизон Лхасы был гораздо меньше, чем силы восставших, около 1 тыс. чел. Но за этим гарнизоном стояла НОАК, он был лучше вооружен. Поэтому обе стороны заняли выжидательную позицию. Исполняющий обязанности представителя китайского правительства генерал Тань Гуаньсэнь и Далай-лама с 10 по 16 марта обменивались письмами. Судя по их содержанию, генерал старался нейтрализовать тибетское руководство, не допустить поддержку повстанцев, а Далай-лама старался уладить дело миром.[136]

Из страха перед восставшими 600–700 тибетцев укрылись в Подготовительном комитете ТАР и в расположении НОАК в Лхасе.[137] Они помогали китайцам защищать эти учреждения. По тому же источнику, китайцев поддержал ряд тибетцев из высших слоев. Значит, нельзя сказать, что восстали все «эксплуататоры». Общество не разделилось по классовому признаку.

В это время Мао Цзэдуна не было в Пекине. Он был с инспекционной поездкой в Ухани. Главную ответственность за разрешение кризиса принял на себя Лю Шаоци. Вечером 11 марта он возглавил собрание руководителей КПК: Чжоу Эньлая, Дэн Сяопина, Пэн Жэна, Пэн Дэхуэя, Чэнь И, Ян Шанькуня и Сю Биня.[138] Они сочли кризис не столько опасностью, сколько возможностью выявить реакционные элементы и создать условия для столь задержавшейся реформы. По китайским данным, они надеялись на то, что НОАК займется не столько карательными акциями, сколько повысит контроль и боеготовность.

Миротворческие усилия Далай-ламы не увенчались успехом. Тибетское правительство не контролировало ситуацию. В городе отмечались случаи грабежей магазинов. Повстанцы пытались организовать митинги и демонстрации в других районах Тибета, получить оттуда помощь, создали укрепления на дороге между Лхасой и аэродромом. Они обратились в миссии Индии и Непала с просьбой сообщать на весь мир о событиях в Тибете.[139] 12 марта в Лхасе прошли многотысячные демонстрации женщин. Впоследствии две возглавлявшие их женщины были казнены в тюрьме китайцами.[140]

12 марта 1959 г. в Пекине состоялось второе собрание руководителей КПК.[141] Они снова декларировали, что НОАК должна держать оборону и не открывать огонь первой. Решили ввести подкрепления. Мао одобрил эти решения. Он указал, что не следует задерживать Далай-ламу в Лхасе, надо позволить ему уйти в Индию. Китайцы за короткое время смогли сконцентрировать вокруг Лхасы значительные силы, в том числе танки и артиллерию. Тенпа Сопа утром 14 марта видел конвой из военных грузовиков с пулеметами, за ними следовали танки.[142] Колонна проследовала в китайский военный лагерь к востоку от Норбулингки. В монастыри, где монахи создавали отряды ополченцев, были подосланы китайские агенты. Они говорили, что жители Лхасы захватили китайский лагерь, а монахам надо оставаться в монастырях.[143]

Государственный оракул Тибета посоветовал Далай-ламе бежать из страны. Далай-лама, его мать, брат, сестра, учителя, четыре министра, чиновники и телохранители в ночь на 17 марта 1959 г. тайно покинули Лхасу и небольшими группами направились в сторону Индии. Достигнув южного берега Цангпо, Далай-лама и его спутники перешли под защиту партизан.[144] Бегство Далай-ламы породило нелепые истории. Смысл одной из них в том, что ЦРУ экстрасенсорным путем передало оракулу инструкции с указанием точного пути бегства. Действительность, однако, была прозаической: двое тибетцев, обученных в лагере ЦРУ, имели радиопередатчик. Однако, как говорил сам Далай-лама, ЦРУ не участвовало напрямую в его бегстве, а оракул не имел связи с этой организацией. ЦРУ через свою резидентуру в Калькутте узнало о бегстве Далай-ламы лишь 19 марта. В течение пары дней те двое тибетцев нагнали беглецов и с тех пор отправляли ежедневные послания для ЦРУ.[145]


Далай-лама XIV Тензин Гьяцо и его младший брат Тензин Чогьял и
сопровождающие уходят в эмиграцию в Индию
(DIIR Archive, Central Tibetan Administration).


17 марта в Пекине прошло заседание политбюро КПК. Лю Шаоци и Дэн Сяопин подчеркнули, что, поскольку верхи тибетского общества приняли участие в восстании, не остается другого выбора, как начать реформу, надо быть готовыми усмирить восстание.[146] В тот же день китайцы обстреляли Норбулингку в нарушение официальных указаний политбюро: сдали нервы у одного нижнего офицерского чина НОАК с транспортной станции севернее Норбулингки. Он приказал стрелять в повстанцев, атаковавших станцию.

Между тем в Лхасе восставшие мобилизовали мужчин в возрасте 18–60 лет.[147] Они издали воззвание: «Поскольку Коммунистическая партия хочет уничтожить нашу религию и нацию, все люди нашего снежного края, которые едят цампу и начитывают мани,[148] должны объединиться, взяться за оружие и бороться за независимость, чтобы защитить свою религию и нацию»[149].

Восстание координировала Национальная ассамблея (Цонгду), в которую входили около 300 чел., но вскоре реальное руководство перешло к монаху-чиновнику Кенчунг Лобсанг Цевангу и Дасанг Додул Царонгу — первому командующему новой тибетской армией, в то время уже старику.[150] За несколько месяцев до этого он прибыл для того, чтобы защищать Далай-ламу. После подавления восстания он попал в плен и умер в тюрьме в Лхасе.

Восставшие распределили немногие сохранившиеся соединения тибетской армии по стратегическим позициям города.[151] Отдельные отряды заняли Норбулингку, Шол, Поталу, Чакпори, районы Джокханга, Лубу, Рамоче. По сообщению китайских источников, восставшие в ночь на 19 марта напали на китайский штаб в Лхасе,[152] Рабочий комитет КПК ТАР и другие органы, но были отбиты. В 2 часа ночи 20 марта, обнаружив исчезновение Далай-ламы, китайцы начали артобстрел Норбулингки.[153] Тибетцы, которые там были, отвечали ружейным огнем.[154] К концу 20 марта китайцы вошли в полуразрушенный дворцовый комплекс и стали осматривать трупы, пытаясь опознать Далай-ламу. Оставшиеся в живых 2–3 сотни тибетцев попали в плен.

Утром 20 марта руководство КПК провело очередное собрание по Тибету. Туда решили направить дополнительные войска. В 9.30 час. центральная военная комиссия КПК направила командирам НОАК в Лхасе телеграмму. Она давала «зеленый свет» на полномасштабное подавление восстания.[155] НОАК предписывалось взять под контроль все стратегически важные пункты, перерезать пути отступления противника на север и юг, сделать все, чтобы главные силы повстанцев остались в Лхасе, чтобы их можно было полностью уничтожить после подхода подкреплений. По приказу китайцев Нгапо обратился к жителям Лхасы, призывая сдаться — иначе столица будет превращена в кучу камней.[156]

Артобстрел столицы продолжился. Стреляли по городу, храмам и ближайшим монастырям. По рассказу очевидца, всю Поталу заволокло дымом и пылью, казалось, что дворец полностью разбомбили. В действительности, были разрушены некоторые здания монастыря Сэра, медицинская школа Чакпори, пробиты золотые крыши храма Джокханг, серьезно повреждено западное крыло Поталы и т.д. После артобстрела Дрепунга арестовали всех оставшихся там монахов.[157] Много тибетцев погибло при переправе через реку к югу от Норбулингки.[158]

На следующий день Лю Шаоци созвал в Пекине еще одно собрание партруководства. По итогам издали «Решения по некоторым политическим вопросам, касающимся претворения демократической реформы путем подавления восстания в Тибете».[159] Согласно этому документу, восстание следовало подавлять одновременно с проведением реформы. 22 марта по громкоговорителям в Лхасе зазвучали призывы разоружаться. Сдавшимся обещали снисхождение. Тибетцев, удерживавших Джокханг, предупредили: если они не сдадутся, храм разрушат.[160] Китайцы перешли в наступление и к 23 марта заняли всю Лхасу.Сотрудник индийского консульства в Лхасе вспоминал: «Я шел по улицам, заполненным китайскими солдатами; они орали и вели беспорядочную стрельбу. По Потале стреляли пушки. Мне казалось, что Потала скоро исчезнет с лица земли... В течение двух часов китайцы не прекращали огонь. После этого с холма стали бегом спускаться монахи Поталы, представляя собой удобные мишени для китайских пулеметов. Я хорошо запомнил двух женщин и одного мужчину, которые шли по улице, ведущей к центру города: они шли открыто, с развевающимися белыми шарфами — знаком мирных намерений. Прозвучали четыре или пять выстрелов, все трое упали и остались на мостовой, по-прежнему держа в руках белые шарфы. В монастыре неподалеку от Поталы я увидел китайцев, державших под прицелом около тридцати тибетцев с поднятыми вверх руками. Солдаты обыскали их, но оружия не нашли. Я решил, что их отпустят, но ошибся: всех до одного расстреляли на месте»[161].

Впервые в истории над Поталой поднялся китайский флаг. 30 марта 1959 г. агентство Синьхуа передало из Лхасы: «Китайский национальный флаг, символ света и счастья, реет на ветру над Лхасой, приветствуя возрождение этого древнего города».[162]

Но пока улицы этого города были завалены трупами погибших мужчин, женщин и детей. Некоторые пролежали несколько дней, их ели собаки и грифы. Люди выходили из домов с белыми ката, бродили среди трупов, чтобы опознать родственников и знакомых. Другие пытались погасить пожар в храме Рамоче. Китайцы искали «бунтовщиков». Группы по 4–5 солдат, иногда с тибетским переводчиком, обыскивали дом за домом.

Потери восставших были большие, так как они в большинстве не были обучены военному делу и не имели опытных командиров.[163] По тибетским оценкам, всего было убито 10–15 тыс. тибетцев и 20 тыс. взято в плен. Говорили, что в Лхасе арестовали большинство мужчин и многих женщин.[164] От них добивались «признаний». Захваченные телохранители Далай-ламы и тибетцы, у которых дома нашли оружие, были публично казнены. По китайским данным, до 23 марта было взято в плен более 4 тыс. восставших, захвачено более 8 тыс. винтовок, 81 легкий и тяжелый пулемет, 27 минометов, 6 горных орудий, 10 млн. патронов.[165] Судя по быстрой победе, количеству захваченного оружия, боеприпасов и пленных, китайцы захватили арсенал тибетского правительства.[166] В боях тибетцы использовали явно меньше вооружения. С этим согласуются сведения и тибетской стороны (у большинства восставших не было даже огнестрельного оружия), и китайской (в Лхасе повстанцев было около 7 тыс., солдат НОАК — тысяча).[167]

25 марта в Шанхае состоялось расширенное заседание политбюро. Впервые после начала восстания в Лхасе собрались вместе все руководители КПК. Дэн Сяопин заявил, что предыдущие 8 лет центральное правительство и НОАК в Тибете якобы добросовестно следовали Соглашению из 17 пунктов, а клика высших слоев «разорвала Соглашение, предала родину, использовала силу для сопротивления центральному правительству и атаковала НОАК».[168] Дэн заявил: «Наш лозунг сейчас — построить новый Тибет демократии и социализма».

Развивая успех, к 28 марта китайцы заняли Нгари, Гьянцзе, Паро, Ятунг, Нетонг, Линьчжи, Чамдо и Чаюем. В тот же день Госсовет КНР заявил, что Далай-лама насильно увезен мятежниками. Исполнять обязанности председателя Подготовительного комитета назначили Панчен-ламу. За Далай-ламой китайцы выслали погоню, но тибетцы смогли ее задержать. Люди повсеместно помогали проезжавшим: давали масло, ячменную муку и другие продукты. Отъезд Далай-ламы вызывал у них глубокую скорбь. Позже многих из них обвинили в поддержке сопротивления. В действительности же эта помощь была религиозной — подношением в знак почтения.[169]

Ни ЦРУ, ни тибетские эмигранты в Калимпонге не участвовали в организации восстания и бегстве Далай-ламы.[170] Ни они, ни отряды партизан не оказались готовы к тому, что произошло в Лхасе. Теперь китайцы (300 грузовиков солдат) атаковали шедшие к столице конвои партизан.[171] Последние были побеждены. Область их контроля уменьшалась. Особенно тяжелой была потеря 12 апреля одной из главных баз — в г. Цона. По китайским источникам, в то время, когда НОАК подавляла восстания тибетцев, СССР снабжал КНР важной разведывательной информацией о перемещениях партизан.[172] В марте 1959 г. китайские власти информировали советских лидеров о ходе подавления восстания.

Некоторые монастыри, учреждения, большие дома и Норбулингка были превращены в тюрьмы временного содержания. Большинство арестованных членов тибетского правительства и глав монастырей поместили в китайский штаб.[173] Впоследствии их в основном отправили строить железную дорогу в Ганьсу, других разослали по разным тюрьмам и лагерям.

28 марта премьер Чжоу Эньлай подписал приказ Госсовета в связи с восстанием в Тибете.[174] Там говорилось: «Большинство калонов местного тибетского правительства и реакционная клика верхушки Тибета, войдя в сговор с империализмом и собрав мятежных бандитов, подняли мятеж, нанесли вред народу, увезли с собой Далай-ламу, сорвали Соглашение о мероприятиях по мирному освобождению Тибета, состоящее из 17 статей, а ночью 19 марта возглавили широкое наступление местных тибетских войск и мятежников на части Народно-освободительной армии в Лхасе».[175] Этим приказом «местное тибетское правительство» было распущено, 18 тибетцев удалены из ПК ТАР, их приказали наказать как «изменников Родины» по закону, 16 чел. (из них пять китайцев) ввели в ПК. Руководители партии призвали ПК ТАР и «возглавляемое им духовенство и гражданское население всего Тибета» помогать НОАК «в быстрейшей ликвидации мятежа, в укреплении государственной обороны, в укреплении общественного порядка». В заключение тибетцев призвали «бороться за строительство нового, демократического и социалистического Тибета».

В тот же день агентство Синьхуа озвучило сообщение о «мятеже» в Тибете, разъясняющее точку зрения Пекина.[176] Там сказано, что из тибетских министров было два «патриота», из которых одного ранили «мятежники». Из остальных четырех министров один в 1957 г. бежал в Калимпонг, а трое других «изменили родине». До восстания в Лхасе эти «изменники» якобы объединяли реакционеров, помогали восстанию и т.п. Якобы с мая — июня 1958 г. по указанию «местного правительства и реакционной верхушки Тибета» повстанцы стали нарушать порядок в районах Нагчу, Лхока и др. Центральное правительство неоднократно призывало «местное правительство» наказать мятежников, но оно это не делало. В итоге, «сосредоточив в Лхасе много своих сил, 10 марта они сорвали Соглашение из 17 статей». Такие обвинения в адрес тибетского правительства и Далай-ламы повторяются до сих пор.[177]

Эти обвинения необоснованны. Отсутствие помощи восставшим со стороны Далай-ламы и Кашага отмечал в своих мемуарах Андругцанг. В действительности, три тибетских министра, которых китайцы объявили главными зачинщиками восстания, старались найти компромисс между враждующими сторонами, а четвертый находился за границей и не мог выполнять правительственные функции. «Верхи Тибетского района, за немногими исключениями, остались в стороне от антикитайских выступлений в Восточном Тибете. Требования китайцев к тибетскому правительству о подавлении восстания силами тибетской армии было вообще неосуществимо, так как в армии господствовали антикитайские настроения. Есть веские основания сомневаться, что «местное тибетское правительство» явилось одним из главных инициаторов мятежа. Далай-лама... не только не был зачинателем восстания, но был наиболее активным примирителем. Инициаторами и руководителями восстания никак не могли быть и министры (калоны) местного правительства».[178]

Таким образом, руководство КПК не признало ни пагубность демократической реформы, ни тот факт, что восстал народ, а не «реакционная верхушка». Вместо этого, неправомерно обвинив тибетское правительство в срыве Соглашения из 17 пунктов, партруководство тем самым попыталось узаконить собственный отказ от этого Соглашения. «Местное тибетское правительство» распустили. Его функции возложили на ПК ТАР. То есть завершили начатую ранее смену тибетской власти и развязали себе руки в проведении демократической реформы.

Так или иначе, 28 марта 1959 г. власти КНР лишили себя возможности апеллировать к Соглашению, которое сами ранее навязали: с этого дня оно перестало действовать по их же инициативе. Значит, ситуация вернулась к тому, что было до Соглашения, — то есть к тибетской независимости. Так что «День освобождения тибетцев от крепостного рабства», с 2009 г. назначенный на 28 марта, имеет весьма двусмысленный подтекст.

Разрыв Соглашения из 17 пунктов был закреплен в последующих китайских документах. 8 апреля 1959 г. приняли «Решение ПК ТАР о неуклонном выполнении приказа Госсовета от 28 марта». Там заявлялось о решительном и полном претворении в жизнь этого приказа. Всем работникам административных органов бывшего тибетского правительства приказали зарегистрироваться у военных властей и ждать решения соответствующего органа. Всем жителям вновь предписали сплотиться под руководством КПК и центрального правительства, поддержать НОАК и «бороться за создание демократического и социалистического нового Тибета».[179] В постановлении 1-й сессии ВСНП 2-го созыва от 28 апреля 1959 г. указывалось, что после поражения «мятежа» и роспуска «местного тибетского правительства» появилась возможность под руководством ПК ТАР учредить местные административные органы и «успешно реализовать требования широких масс тибетского народа об осуществлении реформ».[180] Местные органы власти распустили, взамен повсеместно создали китайские комитеты военного контроля. Они занялись формированием новых административных структур. В эти комитеты решили включать военнослужащих НОАК и «патриотически настроенных местных жителей».[181]

Узнав 29 марта о приказе Госсовета КНР, Далай-лама XIV и его спутники сразу же создали новое правительство.[182] Формальная инаугурация прошла в дзонге Лхунцзе. 31 марта первоиерарх и его спутники прибыли в Индию. Там Далай-лама дал пресс-конференцию, на которой заявил: «Где бы я ни был, сопровождаемый моим правительством, тибетский народ признает нас в качестве тибетского правительства»[183]. Так законный высший орган власти Тибета был воссоздан уже на следующий день после объявления о его роспуске Госсоветом КНР.

8 апреля 1959 г. части НОАК форсировали Цангпо и тремя колоннами выступили на юг. Здесь развернулись бои, тибетцы были побеждены. По китайским данным, за 10 дней боев было убито, ранено и взято в плен около 2 тыс. «мятежников».[184] Согласно секретному докладу НОАК, захваченному партизанами, с марта по октябрь 1959 г. в Лхасе и окрестностях было ликвидировано 87 тыс. тибетцев.[185] Еще 25 тыс. было арестовано.[186] Синьхуа заявило, что всего «мятежников» было 20 тыс.[187] Оспаривая цифру в 87 тыс. убитых, некоторые китаисты считают, что китайское слово «сяомэ», дословно переводимое как «ликвидировать, стереть с лица земли», означает здесь «арестованные», «устраненные» и т.п. Эта трактовка непонятна. Таким способом даже слово «убить» можно понять в переносном смысле; язык военного отчета надо понимать четко и однозначно.[188] По китайским данным, в 1959–1961 гг. в будущем ТАР было убито, ранено и арестовано 93 тыс. восставших, по другим сведениям в 1959–1960 гг. — 81 тыс.[189]

За год с марта 1959 г. в Непал, Бутан и, особенно, в Индию бежали 80 тыс. тибетцев.[190] Такого еще не было в тибетской истории. 18 апреля 1959 г. Далай-лама опубликовал в Тезпуре (Индия) заявление, в котором объяснил причины своего бегства в Индию[191]. Он указал, что Соглашение из 17 пунктов было подписано под давлением, так как у тибетцев не оставалось другого выхода. Китайцы постоянно нарушали его. Тибетское правительство не пользовалось ни малейшей автономией. ПК ТАР имел мало власти, все важные решения принимали китайские чиновники. Во время подавления восстания китайские войска совершали убийства и разрушения. Главная забота Далай-ламы — благополучие его народа, вечное процветание религии и свобода его страны. С того времени Далай-лама заявлял, что данное Соглашение следует считать не имеющим законной силы и что он будет бороться за восстановление независимости Тибета.[192] 20 июня Далай-лама на пресс-конференции сказал, что он и его правительство готовы пойти на мирное решение при условии, что это обеспечит Тибету сохранение всех прав и полномочий, какими он суверенно пользовался до 1950 г.[193] 5 сентября он заявил, что тибетцы решили обратиться в ООН.

Вскоре после этого Малайя и Ирландия добились включения тибетского вопроса в повестку XIV сессии ООН. Обсуждению воспротивились страны-члены социалистического блока. Делегат Китая (это был еще представитель тайбэйского правительства) заявил, что «Тибет — часть Китая», но высказался за обсуждение нарушений там прав человека коммунистами.[194] Генеральная Ассамблея ООН 21 октября 1959 г. приняла Резолюцию 1353. В ней говорилось, что Генеральная Ассамблея: «1) Подтверждает свою уверенность в том, что уважение к принципам, изложенным в Хартии ООН и Всеобщей декларации прав человека, является основой для установления мира, основанного на законности; 2) призывает уважать основные права тибетского народа, а также его культуру и религию»[195]. Резолюция была принята 45 голосами «за» при 9 «против» (соцстраны) и 26 «воздержавшихся».

Видя, сколько людей бежит в Индию, китайские власти стали проводить митинги, на которых стращали народ жарким климатом, малярией, капиталистическим строем и т.д.[196] Аргументом было и близкое «освобождение» Китаем соседних стран. Это не помогло. Вначале уходили за границу последователи буддизма и бона. Через год, не выдержав террора, к ним добавились мусульмане.[197] Китайские чиновники предлагали им эмигрировать в любую исламскую страну, лишь оставив имущество в Тибете. Тем, кто требовал свое имущество, объявляли бойкот, им запрещали продавать еду. В результате были случаи голодной смерти мусульманских детей и стариков. Кто мог, выбирался в Индию, стремясь уйти в Кашмир. Некоторые смогли уехать в Саудовскую Аравию, Турцию и Непал. Некоторые тибетцы, кто не смог бежать, кончали самоубийством, с помощью оружия или бросаясь в реки.

Но многие не смирились. Некоторые части Амдо и даже Западного Тибета оставались под контролем партизан еще около года. На границах Тибета с Индией и Непалом к 1960 г. сосредоточилось около 4 тыс. партизан.[198] Группы по 100–200 чел. в 1961–1962 гг. просачивались в Тибет на глубину до 100 км, нападали на оккупантов, захватывали оружие.

В марте 1960 г. президент Чан Кайши с Тайваня направил партизанам послание, где было сказано: «Марионеточное правительство коммунистических бандитов Чжу Дэ и Мао Цзэдуна пытается подавить и поставить под контроль ваше революционное движение против коммунизма и тирании жестокими насильственными мерами террора и резни. Я убежден, что, хотя зверские военные силы коммунистических бандитов могут разрушить ваши монастыри и разграбить ваши города, они никогда не смогут разрушить вашу революционную решимость и религиозную веру»[199].

По китайским данным, к концу 1960 г. крупные отряды повстанцев были в основном побеждены, а к марту 1962 г. восстание в Тибете прекратилось. По тем же данным, 70% повстанцев были взяты в плен или сдались, немногих ранили, нескольких убили, а потери НОАК составили 1551 убитыми и 1987 ранеными.[200]

Однако, потери тибетцев должны быть больше: их вооружение было хуже, с повстанцами часто были их семьи, уходившие в Индию, и т.д. Китайцы имели подавляющий перевес. Тибетцы были разобщены, восставали хаотически то в одном, то в другом месте. Панчен-лама Х писал: [201] «В начале большинство восстаний в тибетских землях было не более чем волнениями местных племен и деревень. Атак на главные базы не было. Более того, те восставшие не имели военных перспектив, потому что у них не было общего руководства или командования, их организация и снаряжение были совершенно неадекватны, они не поддерживали друг друга и не имели связи между собой, у них было много внутренних противоречий, они были разбросаны. У них также не было стратегии.»

ЦРУ оказывало партизанам малоэффективную помощь. Америке, как и Англии, нужно было не Тибетское государство, а инструмент для давления на КНР. ЦРУ обучало партизан на о.Сайпан в Тихом океане, позже — в лагере Хейл в Скалистых горах, штат Колорадо.[202] Диверсионной работе обучалось около 3 тыс. чел. После обучения тибетцев забрасывали ночью на родину на американских самолетах. Они были одеты в чубы (тибетские национальные шубы), с собой имели винтовки, минометы, ручные рации и капсулы с цианистым калием на случай поимки. Им было трудно связаться с местным движением сопротивления. Мало кто из них выжил.

В 1960 г. кочевники Сога, Бачэна и других районов северо-восточного Чангтанга под предводительством пёна Норбу Церинга образовали повстанческие силы в 5–7 тыс. чел.[203] Для борьбы с ними китайцы направили две пехотные дивизии, усиленные конницей, броневики, танки, истребительную авиацию, которая базировалась в Дамшунге к северу от Лхасы. На помощь восставшим прибыли восемь обученных ЦРУ тибетских парашютистов, потом сбросили оружие.

В конце 1959 — начале 1960 г. ЦРУ забросило на парашютах четыре группы тибетцев, прошедших подготовку в американском лагере. Вот что удалось узнать от участников тех событий.[204] Каждая группа имела при себе беспроводной передатчик и личное оружие, у каждого ее члена была капсула с цианистым калием на случай плена. Первую группу сбросили в сентябре 1959 г. у оз. Намцо к северу от Лхасы. Приземлившись, тибетцы обнаружили, что партизаны, с которыми надо было соединиться, разгромлены китайцами. Тогда они ушли в Индию через Непал. Примерно в то же время группу из 18 чел. десантировали в местности Чагра Пембар к северо-востоку от Лхасы, где скопились борцы за независимость вместе с семьями и скотом. Вскоре ЦРУ сбросило на парашютах оружие. В отличие от предыдущих случаев, оружие было американское, в основном винтовки М-1, минометы, легкие безоткатные орудия, пулеметы и гранаты. Согласно плану, пять тибетцев, обученных в американских лагерях, ушли на север, чтобы присоединиться к местным борцам за независимость в области Нира Цонго. Это сборище состояло из семей и скота. Оно больше напоминало средневековый лагерь, чем партизанские части в походе. Партизаны запросили помощь по рации. В ответ в Нира Цонго и Чагра Пембар забросили еще три группы (всего 16 чел.) и вооружение. Группы постепенно разбухали за счет семей беженцев, присоединявшихся к ним. ЦРУ инструктировало своих людей, чтобы они убеждали вождей разных отрядов разбиваться на мелкие группы и рассредоточиваться, чтобы быть менее уязвимыми. Но этого не произошло.

Один из борцов в Чагра Пембар рассказывал: «Однажды китайцы окружили нас. Китайские самолеты появились утром и сбросили листовки, в которых советовали сдаться и не слушать американских империалистов, так как из этого не будет ничего хорошего. После этого самолеты появлялись каждый день. Они шли группами по пять, каждое утро и в 3–4 часа дня. Каждый самолет нес 15–20 бомб. Мы были на высокогорных равнинах, поэтому спрятаться было негде. Пятерка самолетов делала быстрые круги и уничтожала людей и животных. Было очень много убитых»[205]. В результате бомбежек с воздуха и последующих артобстрелов в Чагра Пембар и Нира Цонго погибли тысячи мужчин, женщин и детей. Из тех, кто был заброшен с парашютами, лишь пятеро смогли уйти в Индию.

В январе 1960 г. был сброшен десант в Маркхам.[206] Целыми днями партизаны вели стычки с превосходящими китайскими силами, пока однажды утром не обнаружили, что окружены. Они приготовились стоять до конца. Единственный выживший позже вспоминал: «Весь горный склон покрылся китайцами. Девять раз мы вступали с ними в бой, большинство наших погибло в тот день. Китайцы кричали: “Сдавайтесь!” Мы кричали в ответ: “Жрите дерьмо! Вы захватили нашу страну, о какой сдаче вы говорите?” Мы отстреливались. Мы сражались, это впечатляло, как сон, это не казалось реальным. А потом, примерно в десять, я огляделся и увидел, что двое из нашей группы приняли капсулы с цианидом и умерли. Это был конец. Я положил себе в рот капсулу, поскольку времени уже могло не хватить». Но, не успев ее прокусить, он потерял сознание от удара, а очнулся уже пленным. В китайской тюрьме он провел 20 лет.

В 1960-х гг. ЦРУ сменило тактику. Теперь американцы стали обучать партизан в непальском горном королевстве Мустанг.[207] Предполагалось формировать партизанские отряды, вооружать их минометами, карабинами и винтовками. Тибетские беженцы стали сотнями вступать в эти отряды. После того, как в 1960 г. в СССР был сбит шпионский самолет США, президент Д. Эйзенхауэр запретил секретные операции. Помощь ЦРУ вдруг прекратилась. Более 2 тыс. тибетцев, оставшись в тренировочном лагере без средств к существованию, стали голодать, некоторые умерли. Через год поставки возобновились. Повстанцы делали рейды в Тибет, наладили радиоперехват сообщений НОАК и не один год пользовались оперативной информацией. В 1961 г. они сумели захватить секретные китайские документы по голоду в КНР и ухудшению китайско-советских отношений.

Груз ЦРУ для тибетских партизан примерно 40 раз сбрасывали с самолетов в 1958–1962 гг. в Амдо и Каме. Всего было сброшено примерно 550–800 тыс. фунтов (250–363 т) оружия и амуниции.[208] Это были британские винтовки, американские винтовки М-1 и М-2, малокалиберные безоткатные орудия, легкие пулеметы, базуки, ручные гранаты и т.д. Сравнив состав и объемы того, чем снабжало ЦРУ тибетских партизан, с тем, чем снабжал СССР армию КПК (см. главу 7), нетрудно понять, что независимость Тибета не входила в планы США. Тибетцы принимали эту помощь за отсутствием другой, в отчаянной борьбе за свободу родины, а не ради чужих планов по давлению на КНР.

Последний десант ЦРУ сбросило в Тибет в мае 1965 г., но партизаны тогда получили инструкции прекратить вооруженные нападения и ограничить операции сбором разведывательной информации. Однако они проигнорировали эти указания и продолжали рейды до конца 1960-х гг.[209] Перед Культурной революцией между р. Цангпо и непальской границей действовало 30–40 тыс. тибетских партизан.[210]
В Лхасе и других городах были подпольные организации. В 1962–1976 гг. китайцы раскрыли девять таких организаций, за тот же период отмечено 44 случая открытых восстаний.[211] С другой стороны, некоторые тибетцы сражались в рядах НОАК и даже получали китайские награды.[212] По официальным китайским сведениям, тибетцы «по своей инициативе старались помочь бойцам и командирам НОАК, во многих местах создали отряды самообороны, соединенные отряды, отряды по охране скота и пр. Они помогали ремонтировать дороги, брали на себя перевозку грузов, доставку почты, служили проводниками, носили бойцам НОАК воду, угощали чаем, дежурили на охранных постах, лечили раненых. Все это способствовало изоляции мятежников».[213] Эти сведения отражают, в лучшем случае, подчинение побежденных победителям. Ведь еще с 1954 г. китайцы широко использовали «отмененную» транспортную повинность (улу).

Неурегулированность тибетско-индийской границы и поддержка Индией тибетских беженцев стали причиной китайско-индийских пограничных разногласий. С 1959 г. они перешли в вооруженные конфликты. И это на фоне признания Индией КНР, поддержки требований КНР о членстве в ООН и воссоединении с Тайванем, Соглашения 29 апреля 1954 г., миролюбивых заявлений Чжоу Эньлая в Индии летом 1954 г. А ведь еще в 1948 г. индийский посол в Китае С. Паниккар призывал свое правительство признать независимость Тибета.[214] Он предвидел, что, если китайские коммунисты придут к власти и подчинят Тибет, это может привести к прямому конфликту Китая с Индией.




[103] Jiang D. Popular history...
[104] Ling, 1964, p.248–251.
[105] Ling, 1964, p.322, 332.
[106] Цит. по: Tibet: 1950–1967. 1968, p.322–323.
[107] Smith, 1996, p. 442–443.
[108] Tibet and the Chinese People's Republic, 1960, p.43–44.
[109] Kolas, Thowsen, 2005, p.47.
[110] Шакабпа, 2003.
[111] The Question of Tibet, 1959, p.41–43.
[112] Trikamdas, 5 June 1959; The Question of Tibet, 1959, p.43; английский перевод статьи есть в кн.: Tibet and the Chinese People's Republic, 1960, p.21, 59–63.
[113] Norbu J. March winds...
[114] Shakya, 1999, p.185.
[115] Богословский, 1976, с. 263.
[116] Shakya, 1999, p.488.
[117] Клинов, 2000.
[118] Богословский, 1978.
[119] Andrugtsang, 1973, p.95.
[120] Цит. по: Jian Ch. The Tibetan rebellion...
[121] Цит. по: Jian Ch. The Tibetan rebellion...
[122] Patterson, 1965 — в кн.: Богословский, 1978.
[123] Shakya, 1999, p.489.
[124] Далай-лама, 2000.
[125] Шакабпа, 2003
[126] Jian Ch. The Tibetan rebellion...
[127] The Question of Tibet, 1959, p.13.
[128] Кычанов, Мельниченко, 2004.
[129] Шакабпа, 2003.
[130] Andrugtsang, 1973, p.96.
[131] Jiang Ch. The Tibetan rebellion...
[132] Текст см.: О тибетском вопросе, 1959, с. 187–190.
[133] Кычанов, Мельниченко, 2005.
[134] Shakya, 1999, p.194.
[135] Богословский, 1978.
[136] Текст см.: О тибетском вопросе, 1959, с. 30–35.
[137] Wang et al., 1997.
[138] Jian Ch. The Tibetan rebellion...
[139] Богословский, 1978.
[140] Norbu J. March winds...
[141] Jian Ch. The Tibetan rebellion...
[142] Tenpa Soepa, 2008, p.21.
[143] Palden Gyatso, 1997, p.52.
[144] Шакабпа, 2003.
[145] Liu M. When heaven shed blood...
[146] Jian Ch. The Tibetan rebellion...
[147] Panchen Lama, 1997, p.5.
[148] То есть все тибетцы. «Мани» — сокращение наиболее популярной в Тибете мантры «Ом мани падме хум».
[149] Panchen Lama, 1997, p.4–5.
[150] Norbu J. March winds...
[151] Norbu J. March winds...
[152] Кычанов, Мельниченко, 2005.
[153] Далай-лама, 1992, 2000.
[154] Tenpa Soepa, 2008, p.29–31.
[155] Jian Ch. The Tibetan rebellion...
[156] Shakya, 1999, p.203–204.
[157] Palden Gyatso, 1997, p.53.
[158] Phuntsok, 1992.
[159] Jian Ch. The Tibetan rebellion...
[160] Tibet Under Chinese, 1976, p.31.
[161] Одели, 2005, с. 178.
[162] Цит. по: Smith, 1996, p.451.
[163] Khetsun, 2008.
[164] Smith, 1996, p.452.
[165] О тибетском вопросе, 1959.
[166] Shakya, 1999, p.204.
[167] Wang et al., 1997, p.246–247.
[168] Jian Ch. The Tibetan rebellion...
[169] His Holiness the Panchen Lama...
[170] Shakya, 1999, p.201–202.
[171] Andrugtsang, 1973, p.102–103.
[172] Ji Youcuan, 1993, p.87 — цит. по: Jian Ch. The Tibetan rebellion.., p.91.
[173] Smith, 1996, p.480–482.
[174] Текст см.: О тибетском вопросе, 1959, с. 1–3.
[175] О тибетском вопросе, 1959, с. 1
[176] О тибетском вопросе, 1959, с. 4–17.
[177] Напр., Сан, 2004, с. 83; В Тибете учрежден День...
[178] Богословский, 1978, с. 75–83.
[179] О тибетском вопросе, 1959, с. 60.
[180] О тибетском вопросе, 1959, с. 195–197.
[181] Клинов, 2000, с. 323.
[182] Шакабпа, 2003.
[183] Van Walt, 1987, p.163.
[184] О тибетском вопросе, 1959.
[185] Тибет под властью коммунистического Китая, 2001.
[186] Далай-лама, 1992.
[187] О тибетском вопросе, 1959, с. 10.
[188] Norbu J. March winds...
[189] Ji Youquan, 1993; Knaus, 1999 — цит. по: Blondeau, Buffetrille, 2008, p.89.
[190] Богословский, 1978.
[191] Текст см.: О тибетском вопросе, 1959, с. 80–84.
[192] His Holiness's Middle Way Approach...
[193] Шакабпа, 2003.
[194] В книге Клинова (2000) есть детальный анализ обсуждения тибетского вопроса в ООН в разные годы.
[195] Современная ситуация в Тибете...
[196] Norbu, 1999, p.156–157.
[197] Butt, 1994, p.8–9.
[198] Andrugtsang, 1973, p.110.
[199] Ling, 1964, p. 449–450.
[200] Wang et al., 1997, p.249.
[201] Panchen Lama, 1997, p.100.
[202] Френч, 2004.
[203] Norbu, 2006.
[204] Sonam, 2007.
[205] Sonam, 2007.
[206] Sonam, 2007.
[207] Френч, 1984.
[208] Brief introduction of Chushi Gangdruk...
[209] Sonam, 2007.
[210] Богословский и др., 1975.
[211] Van Walt, 1987.
[212] Wang et al., 1997.
[213] Кому принадлежит суверенитет...
[214] Shakya, 1999, p.23–24.


C.Л. Кузьмин «Скрытый Тибет»: вернуться к оглавлению