Я ведь монахиня
14 июля 2010. Разместил: savetibet
Всемирно известная исполнительница буддийских песнопений Ани Чоинг Дролма выступила в Московском доме кино
Детство Ани Чоинг Дролма было омрачено жестокостью отца и угрозой раннего замужества, но уход в монастырь помог ей раскрыть талант: она попала в послушницы к знаменитому ламе, который научил ее традиционному пению. Начав сольную карьеру в 1990-е, монахиня стала успешной певицей. Осенью в России выйдет ее автобиографическая книга «Так поет свобода» (в русской версии – «Меченая»). Газете ВЗГЛЯД Ани Чоинг Дролма рассказала о своей музыке и о впечатлениях от московского концерта.
– Когда вы писали книгу, ориентировались ли на какие-нибудь литературные образцы?
– Я писала ее не сама – за техническую часть отвечал писатель, которому я рассказывала мою историю.
– Не планируете создать таким же образом еще какую-нибудь книгу?
– Не знаю, у меня сейчас нет планов в отношении будущих книг. Может быть, и возникнет какая-то тема – все ведь меняется. Возможно, еще какое-нибудь издательство проявит интерес и обратится ко мне.
– Насколько можно понять, вы как автор особенно популярны во Франции.
– Думаю, что да. Хотя моя книга издана уже на восьми или девяти – нет, даже на десяти языках. Она хорошо продается во Франции и Германии, и в других странах мои издатели, похоже, тоже довольны. Но я никогда не спрашиваю их, сколько они продали и как идет дело. Если меня просят поучаствовать в продвижении книги, приглашают на чтения, встречу с читателями или интервью, всегда соглашаюсь. Я хочу честно делать свою работу. И, замечу, не бывает такого, чтобы кто-нибудь сказал мне: «Знаете, мы из-за вас потеряли прибыль».
– Основанный вами фонд, в который вы отдаете доходы от своей музыкальной деятельности, спонсирует школу буддийских монахинь, где их воспитывают не только в традиционном религиозном, но и в светском ключе. Важно ли современное образование для девушек, которые собираются жить по вековечным канонам?
– Это очень важно, именно поэтому я и основала школу. Моя главная цель в жизни – содействовать женскому образованию. Я начала с воспитания монахинь, потому что по окончании обучения их задачей становится не поиск работы, не зарабатывание большого количества денег. Дело их жизни – помощь другим, изыскание возможностей для этой помощи. И при хорошем образовании они всегда смогут хорошо с этим справляться. Получение современных знаний развивает мозги, а знакомство с религиозной традицией обогащает душу. Первое позволяет действовать разумно и умело, второе – действовать осмысленно и мудро. Обучение женщин – вещь чрезвычайно существенная, особенно в моей стране, в Непале, и особенно в деревнях. Если вы даете образование мужчине, то получаете только одного образованного человека. Если же вы даете образование женщине, то это значит, что вы даете его всей семье, так я думаю. Именно мать воспитывает детей, именно она становится первым учителем для любого человека. Образование нужно матерям как никому другому. И мои усилия направлены на то, чтобы они могли его получить. А мое собственное будущее – это мои выпускницы, которые пойдут в мир учить других. Это мои солдаты, вооруженные знанием и состраданием.
– Такое впечатление, что на Западе буддизм в значительной степени превратился в моду – многие люди скорее поверхностно увлекаются им, чем становятся настоящими адептами. Что вы думаете об этом?
– Ничего про это не знаю. Я не готова судить о западных людях, я не могу проникнуть в их душу, не знаю их изнутри. Но сам по себе интерес к учению Будды – вещь если и не обязательно благотворная, то уж в любом случае не вредная. Буддизм учит уважительному отношению ко всем людям. Он помогает обрести мир как вовне, так и внутри себя. И даже если он становится модой, трендом, в этом нет ничего плохого.
– Как вы думаете, сильно ли изменился мир со времен Будды?
– Изменились материальные условия, стиль жизни. Я не жила во времена Будды, и мне трудно судить о тех переменах, о которых вы спрашиваете, но со времен моего детства жизнь изменилась под влиянием технологий. Раньше люди знали своих дальних соседей из другой деревни, а сейчас многим трудно поддерживать отношения даже с членами собственной семьи. И это, конечно, плохо – непосредственный человеческий контакт необходим, без него мир превратится в неодушевленный механизм. Но фундаментальные человеческие желания, как и сама человеческая натура, похоже, не особенно меняются.
– Участвуете ли вы в инструментальной обработке ваших песнопений или только поете?
– У меня есть определенное представление о том, какой должна быть моя музыка. Некоторые из используемых мелодий вполне традиционные, но я стремлюсь сочетать их с современными аранжировками. В техническом смысле то, что я делаю, не является сочинением музыки, по линии музыкальной техники мне помогают другие люди. Среди мелодий есть и новые, но в основе это всегда духовная музыка – никаких любовно-трагических песен.
– Когда вы были еще просто монахиней, думали ли вы о том, что сможете начать светскую карьеру, стать востребованным исполнителем?
– Нет.
– Обращение к музыке было для вас сознательным, целенаправленным выбором или первоначально вы не планировали становиться певицей?
– Это была не моя идея. Заняться этим мне предложил один американский музыкант, который, что называется, меня открыл. В монастыре пение является для меня частью духовной практики. Речь не только о мантрах, но и о наших ритуальных церемониях, для которых чрезвычайно существенна музыкальная, мелодическая составляющая. Когда человек из Америки услышал, как я пою, у него возникла мысль, что из взаимодействия его музыки и моего пения может что-то получиться. Так появился мой первый диск. Он был записан в 1996-м и поступил в продажу в 1997-м. Дальше на протяжении целого года шел вал комплиментарных отзывов, нас стали приглашать на музыкальные фестивали, как американские, так и европейские. Начались концерты, и мне уже самой захотелось выступать в разных странах мира. В то же время музыка стала приносить деньги, и это дало мне возможность основать мою школу. Я ведь монахиня, и мои личные запросы невелики, мне не нужен роллс-ройс. Так я приблизилась к осуществлению своего желания, которое заключалось в том, чтобы дать людям возможность учиться, ведь многие в той или иной степени этой возможности лишены по причине бедности или социальных ограничений. Я начала заниматься тем, чем всегда хотела.
– Вы счастливы?
– Да, очень. Если бы я была несчастлива, то не стала бы всего этого делать.
– Какие у вас впечатления от московского концерта?
– Когда я пою, то не знаю, как меня воспримут. Но по окончании выступления я чувствую, что людям было хорошо. После концерта московские слушатели благодарили меня и, между прочим, купили много моих дисков.
Взгляд
Детство Ани Чоинг Дролма было омрачено жестокостью отца и угрозой раннего замужества, но уход в монастырь помог ей раскрыть талант: она попала в послушницы к знаменитому ламе, который научил ее традиционному пению. Начав сольную карьеру в 1990-е, монахиня стала успешной певицей. Осенью в России выйдет ее автобиографическая книга «Так поет свобода» (в русской версии – «Меченая»). Газете ВЗГЛЯД Ани Чоинг Дролма рассказала о своей музыке и о впечатлениях от московского концерта.– Когда вы писали книгу, ориентировались ли на какие-нибудь литературные образцы?
– Я писала ее не сама – за техническую часть отвечал писатель, которому я рассказывала мою историю.
– Не планируете создать таким же образом еще какую-нибудь книгу?
– Не знаю, у меня сейчас нет планов в отношении будущих книг. Может быть, и возникнет какая-то тема – все ведь меняется. Возможно, еще какое-нибудь издательство проявит интерес и обратится ко мне.
– Насколько можно понять, вы как автор особенно популярны во Франции.
– Думаю, что да. Хотя моя книга издана уже на восьми или девяти – нет, даже на десяти языках. Она хорошо продается во Франции и Германии, и в других странах мои издатели, похоже, тоже довольны. Но я никогда не спрашиваю их, сколько они продали и как идет дело. Если меня просят поучаствовать в продвижении книги, приглашают на чтения, встречу с читателями или интервью, всегда соглашаюсь. Я хочу честно делать свою работу. И, замечу, не бывает такого, чтобы кто-нибудь сказал мне: «Знаете, мы из-за вас потеряли прибыль».
– Основанный вами фонд, в который вы отдаете доходы от своей музыкальной деятельности, спонсирует школу буддийских монахинь, где их воспитывают не только в традиционном религиозном, но и в светском ключе. Важно ли современное образование для девушек, которые собираются жить по вековечным канонам?
– Это очень важно, именно поэтому я и основала школу. Моя главная цель в жизни – содействовать женскому образованию. Я начала с воспитания монахинь, потому что по окончании обучения их задачей становится не поиск работы, не зарабатывание большого количества денег. Дело их жизни – помощь другим, изыскание возможностей для этой помощи. И при хорошем образовании они всегда смогут хорошо с этим справляться. Получение современных знаний развивает мозги, а знакомство с религиозной традицией обогащает душу. Первое позволяет действовать разумно и умело, второе – действовать осмысленно и мудро. Обучение женщин – вещь чрезвычайно существенная, особенно в моей стране, в Непале, и особенно в деревнях. Если вы даете образование мужчине, то получаете только одного образованного человека. Если же вы даете образование женщине, то это значит, что вы даете его всей семье, так я думаю. Именно мать воспитывает детей, именно она становится первым учителем для любого человека. Образование нужно матерям как никому другому. И мои усилия направлены на то, чтобы они могли его получить. А мое собственное будущее – это мои выпускницы, которые пойдут в мир учить других. Это мои солдаты, вооруженные знанием и состраданием.
– Такое впечатление, что на Западе буддизм в значительной степени превратился в моду – многие люди скорее поверхностно увлекаются им, чем становятся настоящими адептами. Что вы думаете об этом?
– Ничего про это не знаю. Я не готова судить о западных людях, я не могу проникнуть в их душу, не знаю их изнутри. Но сам по себе интерес к учению Будды – вещь если и не обязательно благотворная, то уж в любом случае не вредная. Буддизм учит уважительному отношению ко всем людям. Он помогает обрести мир как вовне, так и внутри себя. И даже если он становится модой, трендом, в этом нет ничего плохого.
– Как вы думаете, сильно ли изменился мир со времен Будды?
– Изменились материальные условия, стиль жизни. Я не жила во времена Будды, и мне трудно судить о тех переменах, о которых вы спрашиваете, но со времен моего детства жизнь изменилась под влиянием технологий. Раньше люди знали своих дальних соседей из другой деревни, а сейчас многим трудно поддерживать отношения даже с членами собственной семьи. И это, конечно, плохо – непосредственный человеческий контакт необходим, без него мир превратится в неодушевленный механизм. Но фундаментальные человеческие желания, как и сама человеческая натура, похоже, не особенно меняются.
– Участвуете ли вы в инструментальной обработке ваших песнопений или только поете?
– У меня есть определенное представление о том, какой должна быть моя музыка. Некоторые из используемых мелодий вполне традиционные, но я стремлюсь сочетать их с современными аранжировками. В техническом смысле то, что я делаю, не является сочинением музыки, по линии музыкальной техники мне помогают другие люди. Среди мелодий есть и новые, но в основе это всегда духовная музыка – никаких любовно-трагических песен.
– Когда вы были еще просто монахиней, думали ли вы о том, что сможете начать светскую карьеру, стать востребованным исполнителем?
– Нет.
– Обращение к музыке было для вас сознательным, целенаправленным выбором или первоначально вы не планировали становиться певицей?
– Это была не моя идея. Заняться этим мне предложил один американский музыкант, который, что называется, меня открыл. В монастыре пение является для меня частью духовной практики. Речь не только о мантрах, но и о наших ритуальных церемониях, для которых чрезвычайно существенна музыкальная, мелодическая составляющая. Когда человек из Америки услышал, как я пою, у него возникла мысль, что из взаимодействия его музыки и моего пения может что-то получиться. Так появился мой первый диск. Он был записан в 1996-м и поступил в продажу в 1997-м. Дальше на протяжении целого года шел вал комплиментарных отзывов, нас стали приглашать на музыкальные фестивали, как американские, так и европейские. Начались концерты, и мне уже самой захотелось выступать в разных странах мира. В то же время музыка стала приносить деньги, и это дало мне возможность основать мою школу. Я ведь монахиня, и мои личные запросы невелики, мне не нужен роллс-ройс. Так я приблизилась к осуществлению своего желания, которое заключалось в том, чтобы дать людям возможность учиться, ведь многие в той или иной степени этой возможности лишены по причине бедности или социальных ограничений. Я начала заниматься тем, чем всегда хотела.
– Вы счастливы?
– Да, очень. Если бы я была несчастлива, то не стала бы всего этого делать.
– Какие у вас впечатления от московского концерта?
– Когда я пою, то не знаю, как меня воспримут. Но по окончании выступления я чувствую, что людям было хорошо. После концерта московские слушатели благодарили меня и, между прочим, купили много моих дисков.
Взгляд