Золотая обитель Будды
29 сентября 2010. Разместил: Ing
Буддизм в Калмыкию пришёл через Монголию из Тибета, поэтому здесь чтят традиции тибетского буддизма — это мы знали заранее. И пока ехали, в моей памяти то и дело всплывали виденные раньше изображения тибетских храмов и монастырей в горах: высокие белые каменные стены, узкие окна, идущие по галереям монахи в ярких одеждах, цветные флаги на ветру... Эти храмы больше похожи на крепости и совсем не ассоциируются с городской суетой, автомобилями и магазинами, вечно куда-то спешащими людьми. Какой же он, буддийский храм в современном городе?
Почему-то храм одной из самых древних религий ожидаешь увидеть тоже «древним». Если старый, значит, «настоящий». И чем старше, тем лучше. И когда из-за поворота на невысоком холме выросло высокое, красивое, очень пропорциональное здание из самых современных строительных материалов, мы испытали противоречивое чувство: до чего красиво, но... не новодел ли? Много сегодня попыток «возродить» древность... Ладно, посмотрим, что будет внутри.
Несмотря на довольно раннее время и будний день мы далеко не первые посетители. Кто-то поднимается по длинной лестнице, ведущей в здание, кто-то уже спускается обратно. Многие останавливаются у скульптуры Белого Старца и совершают ритуальные поклоны, перед тем как выйти за ограду храма. Часть людей обходят храм по кругу по специальной дорожке, вращая молитвенные барабаны — кюрде. Они наполнены свитками с рукописными молитвами, и считается, что, вращая барабан, ты приводишь эти молитвы в действие. Удивительно, сколько детей и молодых людей наравне со взрослыми сосредоточенно выполняют этот простой ритуал!
Провернёшь один из четырёх главных кюрде — и зазвонит большой колокольчик наверху. К его звучанию присоединятся маленькие, звенящие на ветру колокольчики по четырём углам храма. Тот же ветер развевает, заставляет шелестеть, стрекотать многочисленные буддийские флажки — и все эти звуки вместе создают особую музыку. И даже когда никого нет, невидимый «исполнитель» продолжает играть на своих «инструментах», отчего возникает ощущение, что ты здесь не один, что ты присутствуешь при каком-то невидимом действе.
В храме, в молельном зале, музыка уже другая: там идёт служба. Монахи в традиционных красно-жёлтых одеждах глубокими гортанными голосами читают священные тексты. Один голос сменяет другой, голоса накладываются друг на друга, завораживая своим монотонным ритмом, иногда прерываемым резким, каким-то даже пронзительным звуком барабанов, барабанчиков и металлических тарелок. Каждый звук во время церемонии имеет своё значение: это жертвоприношение, «подношение звуком» тому или иному божеству буддийского пантеона. Таким же подношением, кстати, являются ароматы различных благовоний, которые воскуриваются во время молитвы и наполняют все пространство молельного зала.
Сам зал, дуган, — очень большое помещение; оно способно принять сотни верующих. Попадая в него впервые, не можешь отделаться от ощущения, будто ты перенёсся в мир «Тысячи и одной ночи», сказочный и разноцветный. Здесь совсем нет пастельных тонов, все краски яркие, сочные, много красного и золотого. В жизни мы невольно привыкаем к более спокойным, технологично-блёклым городским цветам — а тут на тебя обрушивается такое буйство красок! Оно рождает почти физическое ощущение полноты и силы жизни, но силы не праздной, не стихийной, а подчинённой вполне определённому порядку. Надо всем здесь главенствует огромная золотая статуя Будды в жёлтом монашеском одеянии. Со стен смотрят строгие, иногда даже грозные божества буддийского пантеона.
Постепенно начинаешь осознавать себя перенёсшимся в новый мир, мир со своими законами. К этому миру хочется прислушаться. Всё способствует этому: когда не идёт служба, в зале удивительно тихо: мягкие ковры скрадывают звук шагов и делают любые перемещения почти бесшумными. Желающие могут присесть на одну из скамеечек и поразмышлять — проходящие мимо совершенно не мешают.
Заполняются эти многочисленные скамеечки только во время службы. Но это не означает, что молельный зал пустует в другое время — в нём всегда кто-то есть. Как правило, это верующие, совершающие один и тот же простой ритуал обхода молельного зала. Очень трогательно наблюдать, как маленькие дети, пришедшие в храм с родителями, копируют все их движения. Сначала, при входе, приветствия и поклоны. Обязательная остановка у трона Далай-ламы (на котором он ещё ни разу не сидел, но который ждёт его) — отдать дань уважения. Потом алтарная часть с многочисленными реликвиями. И перед тем как покинуть зал, почти все оставляют подношения храму и монахам.
Об этом обычае стоит сказать отдельно. Честно говоря, непривычно видеть в храме продукты питания и деньги, в изобилии разложенные всюду, даже в алтарной части. Что это? Откуда? Зачем? Оказывается, монахи — а их в местной общине 24 человека — в силу данных ими обетов могут существовать только на добровольные подношения мирян. Чаще всего это просто компоненты традиционного калмыцкого чая: соль, молоко, зелёный чай. Миряне с большим удовольствием и благодарностью делают эти подношения, потому что жизнь монахов и мирян в Калмыкии тесно переплетена. Как нам объяснила наш экскурсовод, здесь издавна принято обращаться к монахам и ламам за советом. «У нас всегда так, — говорит она, — собираешься жениться — к ламе. Надо назвать ребёнка — к ламе. Заболел — к ламе. Нужен совет по жизни — к ламе».
В храме есть комнаты для приёма, где можно получить совет, поговорить с кем-то из монахов о жизни, обратиться за бесплатной помощью к врачу или астрологу. Эти комнаты находятся на втором этаже, на галерее, опоясывающей молельный зал. Когда поднимаешься сюда, на самом деле даже не покидаешь молельный зал. Просто оказываешься над ним, видишь всё происходящее сверху, но при этом остаёшься вместе со всеми участвующими в службе. Отличная возможность сосредоточиться и поразмышлять о своём. Для этого, кстати, тут есть специальные и очень удобные диванчики вдоль стены.
Вообще хурул поражает продуманностью каждой мелочи, вниманию к ним. Всё это раскрывается постепенно, по мере того как ты знакомишься с новыми помещениями, и увиденное начинает складываться в сознании, подобно большой мозаике. Вот, например, мандала на потолке храма. С одной стороны, просто декоративный узор. Но с галереи её можно рассмотреть подробнее, и оказывается, что этот узор выполнен не на потолке, а на ткани, закрывающей проём, который связывает молельный зал и зал для заседаний на третьем этаже, символизируя, по замыслу архитектора, неразрывное единство духовной и светской власти. В зале заседаний, как нам рассказали, периодически собирается совет, состоящий из руководителей различных религиозных конфессий и представителей власти. Вместе они решают актуальные для республики вопросы, в том числе вопросы воспитания. Когда смотришь сверху на соединяющую два помещения ткань с мандалой, замечаешь, что она двигается, дышит, вибрирует в унисон со звуками идущей в молельном зале службы. Эти звуки проникают сквозь ткань и наполняют собой зал заседаний, и даже на третьем этаже чувствуешь себя соединённым с дуганом. Удивительное это ощущение — можно находиться в разных уголках храма и при этом всегда чувствовать связь с главным, центральным, молельным залом.
Ещё сильнее это ощущение на следующем этаже, где расположены покои Далай-ламы, духовного лидера буддистов. Исторически калмыки связаны с Тибетом и Далай-ламой, для них принципиально важно получать учение именно из его уст. Его Святейшество очень давно последний раз был в Калмыкии, ещё до постройки храма. И как нам рассказали, до сих пор неизвестно, сможет ли он приехать когда-либо в будущем: ему не выдают визу в Россию, сказывается давление Китая. Но несмотря на это в храме уже всё приготовлено для его встречи. Кабинет, комната для медитации, спальня, зал для приёма гостей, кухня, столовая. На обеденном столе лежат салфетки и стоят цветы. Нигде ни пылинки. Такое ощущение, что Далай-ламу ждут сегодня-завтра. И это правда — его действительно ждут. И не имеет значения, когда он сможет приехать, — ждут его сегодня. И будут ждать завтра — его покои всегда готовы принять своего хозяина.
Странно, это единственное место в храме, которое совершенно не «функционально»: там ничего не происходит (во всяком случае, пока). Но именно оно производит наибольшее впечатление. Или, может быть, сам факт, что такое помещение есть? Нам довелось побывать в библиотеке и музее истории буддизма на цокольном этаже храма, мы не раз возвращались в молельный зал, беседовали с монахами, ходили по территории. Но всё это уже непостижимым образом было связано с покоями Далай-ламы, словно именно там находился духовный центр хурула.
...Незаметно пролетели два дня, и поздним вечером накануне отъезда мы остановились у храма, чтобы попрощаться. Над Элистой уже опустилась ночь, ветер почти совсем стих, и в разрывах туч показалось звёздное небо. В темноте храм стал похож на большой корабль, остановившийся в гавани. Корабль отдыхает, весь экипаж сошёл на берег... Хотя, нет, не весь — на третьем этаже виден свет в окне: это кабинет Шаджин-ламы. Так красиво — словно дежурные огни большого корабля... Сейчас, когда я вспоминаю хурул, прежде всех остальных удивительных картин перед моим мысленным взором возникает именно это окно, светящееся в темноте.
Вадим Карелин
Человек без границ
Фотографии с сайта Буддизм в Калмыкии
Почему-то храм одной из самых древних религий ожидаешь увидеть тоже «древним». Если старый, значит, «настоящий». И чем старше, тем лучше. И когда из-за поворота на невысоком холме выросло высокое, красивое, очень пропорциональное здание из самых современных строительных материалов, мы испытали противоречивое чувство: до чего красиво, но... не новодел ли? Много сегодня попыток «возродить» древность... Ладно, посмотрим, что будет внутри.
Несмотря на довольно раннее время и будний день мы далеко не первые посетители. Кто-то поднимается по длинной лестнице, ведущей в здание, кто-то уже спускается обратно. Многие останавливаются у скульптуры Белого Старца и совершают ритуальные поклоны, перед тем как выйти за ограду храма. Часть людей обходят храм по кругу по специальной дорожке, вращая молитвенные барабаны — кюрде. Они наполнены свитками с рукописными молитвами, и считается, что, вращая барабан, ты приводишь эти молитвы в действие. Удивительно, сколько детей и молодых людей наравне со взрослыми сосредоточенно выполняют этот простой ритуал!
Провернёшь один из четырёх главных кюрде — и зазвонит большой колокольчик наверху. К его звучанию присоединятся маленькие, звенящие на ветру колокольчики по четырём углам храма. Тот же ветер развевает, заставляет шелестеть, стрекотать многочисленные буддийские флажки — и все эти звуки вместе создают особую музыку. И даже когда никого нет, невидимый «исполнитель» продолжает играть на своих «инструментах», отчего возникает ощущение, что ты здесь не один, что ты присутствуешь при каком-то невидимом действе.
В храме, в молельном зале, музыка уже другая: там идёт служба. Монахи в традиционных красно-жёлтых одеждах глубокими гортанными голосами читают священные тексты. Один голос сменяет другой, голоса накладываются друг на друга, завораживая своим монотонным ритмом, иногда прерываемым резким, каким-то даже пронзительным звуком барабанов, барабанчиков и металлических тарелок. Каждый звук во время церемонии имеет своё значение: это жертвоприношение, «подношение звуком» тому или иному божеству буддийского пантеона. Таким же подношением, кстати, являются ароматы различных благовоний, которые воскуриваются во время молитвы и наполняют все пространство молельного зала.
Сам зал, дуган, — очень большое помещение; оно способно принять сотни верующих. Попадая в него впервые, не можешь отделаться от ощущения, будто ты перенёсся в мир «Тысячи и одной ночи», сказочный и разноцветный. Здесь совсем нет пастельных тонов, все краски яркие, сочные, много красного и золотого. В жизни мы невольно привыкаем к более спокойным, технологично-блёклым городским цветам — а тут на тебя обрушивается такое буйство красок! Оно рождает почти физическое ощущение полноты и силы жизни, но силы не праздной, не стихийной, а подчинённой вполне определённому порядку. Надо всем здесь главенствует огромная золотая статуя Будды в жёлтом монашеском одеянии. Со стен смотрят строгие, иногда даже грозные божества буддийского пантеона.
Постепенно начинаешь осознавать себя перенёсшимся в новый мир, мир со своими законами. К этому миру хочется прислушаться. Всё способствует этому: когда не идёт служба, в зале удивительно тихо: мягкие ковры скрадывают звук шагов и делают любые перемещения почти бесшумными. Желающие могут присесть на одну из скамеечек и поразмышлять — проходящие мимо совершенно не мешают.
Заполняются эти многочисленные скамеечки только во время службы. Но это не означает, что молельный зал пустует в другое время — в нём всегда кто-то есть. Как правило, это верующие, совершающие один и тот же простой ритуал обхода молельного зала. Очень трогательно наблюдать, как маленькие дети, пришедшие в храм с родителями, копируют все их движения. Сначала, при входе, приветствия и поклоны. Обязательная остановка у трона Далай-ламы (на котором он ещё ни разу не сидел, но который ждёт его) — отдать дань уважения. Потом алтарная часть с многочисленными реликвиями. И перед тем как покинуть зал, почти все оставляют подношения храму и монахам.
Об этом обычае стоит сказать отдельно. Честно говоря, непривычно видеть в храме продукты питания и деньги, в изобилии разложенные всюду, даже в алтарной части. Что это? Откуда? Зачем? Оказывается, монахи — а их в местной общине 24 человека — в силу данных ими обетов могут существовать только на добровольные подношения мирян. Чаще всего это просто компоненты традиционного калмыцкого чая: соль, молоко, зелёный чай. Миряне с большим удовольствием и благодарностью делают эти подношения, потому что жизнь монахов и мирян в Калмыкии тесно переплетена. Как нам объяснила наш экскурсовод, здесь издавна принято обращаться к монахам и ламам за советом. «У нас всегда так, — говорит она, — собираешься жениться — к ламе. Надо назвать ребёнка — к ламе. Заболел — к ламе. Нужен совет по жизни — к ламе».
В храме есть комнаты для приёма, где можно получить совет, поговорить с кем-то из монахов о жизни, обратиться за бесплатной помощью к врачу или астрологу. Эти комнаты находятся на втором этаже, на галерее, опоясывающей молельный зал. Когда поднимаешься сюда, на самом деле даже не покидаешь молельный зал. Просто оказываешься над ним, видишь всё происходящее сверху, но при этом остаёшься вместе со всеми участвующими в службе. Отличная возможность сосредоточиться и поразмышлять о своём. Для этого, кстати, тут есть специальные и очень удобные диванчики вдоль стены.
Вообще хурул поражает продуманностью каждой мелочи, вниманию к ним. Всё это раскрывается постепенно, по мере того как ты знакомишься с новыми помещениями, и увиденное начинает складываться в сознании, подобно большой мозаике. Вот, например, мандала на потолке храма. С одной стороны, просто декоративный узор. Но с галереи её можно рассмотреть подробнее, и оказывается, что этот узор выполнен не на потолке, а на ткани, закрывающей проём, который связывает молельный зал и зал для заседаний на третьем этаже, символизируя, по замыслу архитектора, неразрывное единство духовной и светской власти. В зале заседаний, как нам рассказали, периодически собирается совет, состоящий из руководителей различных религиозных конфессий и представителей власти. Вместе они решают актуальные для республики вопросы, в том числе вопросы воспитания. Когда смотришь сверху на соединяющую два помещения ткань с мандалой, замечаешь, что она двигается, дышит, вибрирует в унисон со звуками идущей в молельном зале службы. Эти звуки проникают сквозь ткань и наполняют собой зал заседаний, и даже на третьем этаже чувствуешь себя соединённым с дуганом. Удивительное это ощущение — можно находиться в разных уголках храма и при этом всегда чувствовать связь с главным, центральным, молельным залом.
Ещё сильнее это ощущение на следующем этаже, где расположены покои Далай-ламы, духовного лидера буддистов. Исторически калмыки связаны с Тибетом и Далай-ламой, для них принципиально важно получать учение именно из его уст. Его Святейшество очень давно последний раз был в Калмыкии, ещё до постройки храма. И как нам рассказали, до сих пор неизвестно, сможет ли он приехать когда-либо в будущем: ему не выдают визу в Россию, сказывается давление Китая. Но несмотря на это в храме уже всё приготовлено для его встречи. Кабинет, комната для медитации, спальня, зал для приёма гостей, кухня, столовая. На обеденном столе лежат салфетки и стоят цветы. Нигде ни пылинки. Такое ощущение, что Далай-ламу ждут сегодня-завтра. И это правда — его действительно ждут. И не имеет значения, когда он сможет приехать, — ждут его сегодня. И будут ждать завтра — его покои всегда готовы принять своего хозяина.
Странно, это единственное место в храме, которое совершенно не «функционально»: там ничего не происходит (во всяком случае, пока). Но именно оно производит наибольшее впечатление. Или, может быть, сам факт, что такое помещение есть? Нам довелось побывать в библиотеке и музее истории буддизма на цокольном этаже храма, мы не раз возвращались в молельный зал, беседовали с монахами, ходили по территории. Но всё это уже непостижимым образом было связано с покоями Далай-ламы, словно именно там находился духовный центр хурула.
...Незаметно пролетели два дня, и поздним вечером накануне отъезда мы остановились у храма, чтобы попрощаться. Над Элистой уже опустилась ночь, ветер почти совсем стих, и в разрывах туч показалось звёздное небо. В темноте храм стал похож на большой корабль, остановившийся в гавани. Корабль отдыхает, весь экипаж сошёл на берег... Хотя, нет, не весь — на третьем этаже виден свет в окне: это кабинет Шаджин-ламы. Так красиво — словно дежурные огни большого корабля... Сейчас, когда я вспоминаю хурул, прежде всех остальных удивительных картин перед моим мысленным взором возникает именно это окно, светящееся в темноте.
Вадим Карелин
Человек без границ
Фотографии с сайта Буддизм в Калмыкии