Си Цзиньпин: Восхождение к власти. Что мы действительно знаем о новом китайском лидере?

Лянцзяхэ, Китай. – В официальной биографии президентов, как правило, всегда есть элементы мифа. Не исключение и Си Цзиньпин. Его история начинается на пыльном лёссовом нагорье на северо-западе Китая. Именно здесь он провел семь лет, которые сформировали его личность, работая среди крестьян, живя в кишащей вшами пещере, выкопанной в нанесенной рекой Хуанхэ глине. Постепенно самоотверженный крестьянский труд и неумолимая «жёлтая земля» – термин, который характеризует китайскую землю и обозначает одновременно неустанный тяжелый труд и благородную жертву – превратили этого бледного, худощавого, робкого подростка в мужчину, который в ноябре получит контроль над второй сильнейшей экономической державой в мире.

«Когда в возрасте пятнадцати лет я приехал на жёлтую землю, то был полон тревог и смятения», – писал в 1998 году Си Цзиньпин, который работал в то время в процветавшей провинции Фуцзянь на побережье Южно-Китайского моря и постепенно продвигался к вершинам партийной иерархии. «В двадцать два года я покидал жёлтую землю преисполненным уверенности человеком с устоявшимися жизненными целями».

Говоря о себе, что он «навсегда сын жёлтой земли», как, например, в редком автобиографическом эссе, опубликованном в книге «Старые фотографии образованной молодёжи» (Old Pictures of Educated Youth), Си Цзиньпин не только создает образ вождя, трудившегося вместе с массами в противоположность все более и более коррумпированной правящей элите. Он намекает на идеалистическую историю формирования коммунистической партии Китая, в которой его собственный отец, бывший вице-премьер Си Чжунсюнь, играл ведущую роль, создавая военный бастион вокруг Яньаня. Яньань, как говорят в местном музее, «священная земля китайской революции» и место рождения «нового Китая».

Упоминание о жёлтой земле очень важно, утверждает Джереми Барм, директор Центра изучения мировой роли Китая в Австралийском национальном университете. «Это сродни бревенчатому дому в американской политике (во время президентских выборов 1840 года представитель партии вигов Уильям Генри Гаррисон одержал победу над своим оппонентом, создав себе образ «человека из хижины», имевшего простонародное происхождение, – прим. пер.) и Си Цзиньпин умело этим пользуется». Этот эпизод подтверждает, что он «претерпевал лишения» и «знает, что такое жизнь простых китайцев», – заявляет аналитик Чжан Мушэн, сын бывшего высокопоставленного чиновника, объясняя, почему Си и его сторонники в руководстве Китая лучше, чем их предшественники, подходят на роль представителей китайского народа.

Если всё пойдёт по плану, то 15 ноября 1,3 миллиардам китайцев будет объявлено, что вице-президент Си Цзиньпин назначен генеральным секретарем коммунистической партии. Должность, которую он, по всей вероятности, сохранит все последующее десятилетие, он займет на первом и самом важном этапе трехступенчатой передачи власти от президента Ху Цзиньтао. В марте 2013 года он станет председателем КНР, а в какой-то момент в течение следующих трех лет, в зависимости от результатов закулисных переговоров, получит контроль и над вооруженными силами Китая.

Чиновники, аналитики, предприниматели внутри и за пределами Китая отчаянно пытаются понять, что же представляет собой новый лидер и что он может принести находящемуся на подъеме Китаю. По странному стечению обстоятельств, которое случается раз в сорок лет, спокойная и организованная передачи власти в Китае совпадет по срокам с самыми полемичными и приковывающими пристальное внимание выборами нового президента США 6 ноября. И в то время, когда мы получаем нескончаемый поток новостей, комментариев и другой информации о президенте США Бараке Обаме и его конкуренте Митте Ромни, политические предпочтения Си Цзиньпина, свидетельства его работы в правительстве и даже его семейные обстоятельства держатся в строжайшей тайне.

Си Цзиньпин смог подняться до занимаемых ныне высот, не задевая чувства важных людей и не особо выделяясь. И если он и несет ответственность за какие-либо значительные достижения или вопиющие ошибки, она растворилась в коллективной ответственности коллективного же руководства, на котором настаивает коммунистическая партия. Его высшее политическое достижение заключается в том, что ему удалось возвыситься практически незаметно. «Всё, что мы говорим о Си Цзиньпине, предваряется фразами ‘’я полагаю…’’ и ‘’ возможно что...’’», – сообщает живущая в Пекине писательница и активистка Дай Цин, чья революционная родословная очень похожа на историю семьи Си Цзиньпина: ее приемный отец – бывший министр обороны Е Цзяньин.

Си Цзиньпин редко позволяет внешнему миру узреть методы своего руководства. В тех немногих случаях, что стали достоянием широкой общественности, Си Цзиньпин проявил себя способным политиком, привлекательным для всех ключевых сегментов электората, даже для тех людей, чьи интересы и идеология противоречат друг другу. Он разыгрывает антизападную карту и карту маоизма, что не помешало ему отправить дочь Си Минцзэ на обучение в Гарвардский университет под чужим именем и защищать частное предпринимательство. Однако неопределенность и противоречия не мешают людям формулировать мнения, основанные на тех обрывках информации, которые получается собрать. «На протяжении всей своей карьеры он старательно делает вид, что ни для кого не представляет угрозы», – сообщает влиятельный китайский экономист, пожелавший остаться неизвестным. «Нельзя исключать возможность того, что он очень умен».

За пределами Китая Си Цзиньпин часто (возможно даже слишком часто) производит впечатление на дипломатов, директоров транснациональных компаний и мировых лидеров своей внешностью, своей готовностью отойти от обсуждаемых вопросов и поддержать искреннюю беседу, даже своей манерой расположиться в центре просторной комнаты и приветствовать своих гостей глубоким и мелодичным «нихао» (здравствуйте). Это существенная перемена по сравнению с предыдущими десятью годами тяжелых усилий наладить общение с роботоподобным Ху Цзиньтао.

История семьи Си Цзиньпина также может кое-что рассказать об этом человеке. Он менее осторожен, чем Ху Цзиньтао, потому что родился в среде высшей партийной аристократии. В его действиях, контактах и отношениях с людьми есть уверенность, обретенная благодаря жизни, в которой власть и средства сами текли к нему в руки. Но превратности власти принесли ему и страдания, под их действием он сформировался как личность. Подобно многим в политической элите, Си Цзиньпин познал и привилегии, и тяжёлый труд крестьянина. Как говорят многие его коллеги, жизнь в Лянцзяхэ наделила его житейским прагматизмом, и этим он отличается от Ху Цзиньтао, который вырос на идеологии компартии и всю свою трудовую жизнь провел внутри партийной машины.

***

Отец Си Цзиньпина, Си Чжунсюнь, вступил в коммунистическую партию в 1928 году в возрасте 15 лет, отбывая наказание в тюрьме за политические преступления. Он помогал создавать, а затем и возглавил революционную базу вокруг Яньаня, где истощенные оставшиеся в живых участники Великого похода Мао Цзэдуна наконец-то нашли прибежище в 1935 году. Очень скоро приверженцы Мао Цзэдуна ответили любезностью на любезность и буквально спасли 22-летнего Си Чжунсюня от сожжения заживо, к которому его приговорили в результате внутрипартийных разногласий.

Эта и другие подобные истории привели к тому, что по протекции Мао Цзэдуна Си Чжунсюнь стал в начале 1950-х годов самым молодым министром в правительстве Китая. Как утверждают партийные историки, имеющие доступ к внутренним архивам, в 1952 году Мао Цзэдун говорил, что Си Чжунсюнь прошел «закалку огнем». Четыре иероглифа, которые использовал Мао Цзэдун, описывая Си Чжунсюня, – лухуо чуньцин – содержат отсылку к горну бессмертия, в котором был выкован мифический Царь обезьян, развившего благодаря своим великим усилиям сверхъестественные даосские силы.

Всего через несколько месяцев после рождения Си Цзиньпина в 1953 году карьера Си Чжунсюня пошла под уклон, когда один из основных его покровителей – вице-председатель Гао Ган – подвергся партийной чистке. Сам Си Чжунсюнь лишился постов в результате чистки 1962 года. Вот почему Си Цзиньпин шутит, что его никогда нельзя было называть «князьком» – пренебрежительным прозвищем, которое часто дают детям высших партийных лидеров. Его отец подвергался политическим гонениям большую часть времени, что он знал его – говорит друг семьи, чей отец работал под непосредственным началом Си Цзиньпина.

В некотором смысле гонения на отца можно считать удачей, которая уберегла сына от участия в возглавленном «князьками» красном терроре, потрясшем Пекин в первые месяцы культурной революции в 1966 году. Зверства «князьков», включая избиение учителей и заключение их в тюрьму, не забылись до сих пор. Си Цзиньпин находился в то время в изгнании в мирной деревушке Лянцзяхэ, что в 70 километрах от Яньаня, которую он теперь называет своим вторым домом.

Даже сегодня Лянцзяхэ представляет собой тихое захолустное местечко. В этой маленькой деревушке всего порядка 90 домов, но бульдозеры уже утюжат местный ландшафт. Землеройная техника c усердием расширяет ровное пространство для посева кукурузы, сладкого картофеля и строительства сооружений; склоны, окружающие долину, отскоблили и заделали, чтобы предотвратить эрозию. От шоссе проложили дорогу до самого поселка. На небольшом заливе, питаемом родниками, построили новую дамбу на месте прежней, которую четыре десятилетия назад Си Цзиньпин помогал строить собственными руками, и запустили туда рыбу. Когда Си Цзиньпин только приехал сюда, здесь не было ни электричества, ни механических приспособлений, а ближайший моторизованный транспорт находился в тридцати часах ходьбы.

Люди старшего поколения в Лянцзяхэ еще помнят высокого худощавого пятнадцатилетнего паренька из тех, кого называли «студентиками», который приехал, имея при себе лишь две сумки с книгами. Поначалу он не мог справляться с работой наравне с крестьянами. Но вскоре привык питаться волокнистым кукурузным хлебом, основной пищей местных жителей, и уже мог работать в полях. Никто в деревне не может сказать о нем ничего дурного.

«На его брюках были такие же дыры и заплаты, как и у всех нас», – говорит пожилая женщина, управляющая небольшим магазином вниз по поселковой дороге, пожелавшая остаться неизвестной. Она с удовольствием вспомнила, как он присоединился к ее группе, чтобы петь революционные песни. «Если бы не было компартии, не было бы и нового Китая», – вспомнила она строчку из песни, которую часто пел Си Цзиньпин. «Он был высокий и довольно привлекательный. Это теперь по телевизору видно, что у него лицо стало пухлым и округлым, а тогда-то он был тощим».

Дальше, в глубине долины, восьмидесятиоднолетний Лу Нэнчжун вспомнил, что молодой Си Цзиньпин не терял времени даром, внося свой вклад в обеспечение их существования. «У него были сильные ноги» – сказал он, присаживаясь на корточки в дворике перед пещерой, в которой он жил. «Он никогда ни с кем не ссорился».

Поблизости находится фасад старого жилища Си Цзиньпина – стена из кирпича-сырца со вставленными в нее деревянными переплетами окон, которые некогда были обтянуты бумагой кустарного производства. Ночью, как говорит Лу, Си Цзиньпин уединялся в своей пещере и частенько читал книги при свете керосиновой лампы, которая все еще висит на своем месте, рядом с бутылью для воды и сумкой.

***

Когда в 1975 году Си Цзиньпину наконец-то разрешили покинуть деревню, он поступил в престижный Университет Цинхуа, куда его приняли по направлению от местных кадров. В 1978 году его отца реабилитировали и назначили губернатором провинции Гуандун, на одну из самых важных региональных должностей в первой особой экономической зоне Китая.

Восстановленные связи отца позволили сыну устроиться на хорошее место в секретариате Центрального военного совета КНР, где он познакомился с членами генералитета, с которыми дружит и по сей день. В 1983 году Си Цзиньпин оставил пекинскую бюрократию, чтобы начать карьеру в провинции. Путь, начавшийся в тихом городском округе в северной провинции Хэбэй, в ноябре 2012 года приведет Си Цзинпина к высшей политической должности Китая.

И Си Цзиньпин, и коммунистическая партия публично изображают его жизнь во время культурной революции как романтическое, добровольное суровое испытание, которое он прошел, подобно героям сталинистской литературы, которой они когда-то зачитывались взахлеб. Несмотря на старания представить прошлое в смягченном виде, были в нем и тяжелые моменты. Перед тем, как Си Цзиньпин отправился в сельскую ссылку, его отца, как и многих высших чиновников в первые дни культурной революции, когда проводились массовые кампании обличения, возили с тяжелым плакатом на шее по всему городу, в то время как негодующая толпа выкрикивала оскорбления в его адрес.

Несмотря на свою благородную внешность Си Чжунсюнь слишком много пил и иногда приходил в ярость. Как рассказывают близкие друзья семьи, бывавшие свидетелями подобных инцидентов, его гнев зачастую обрушивался на детей.

Когда политические обозреватели составляют фамильное древо семьи Си, они обычно перечисляют четверых детей от второй жены Ци Синь, матери Си Цзиньпина, и лишь иногда упоминают двух детей от первой жены. И уж совсем редко вспоминают его первую дочь, Си Хэпин, чье имя значит «мир»: она покончила с собой в последние дни культурной революции. У нее остались двое детей, живущие сегодня неподалеку от Сианя.

«Семья не любит говорить о случившемся, но это действительно было самоубийство, совершенное под сильным психологическим давлением в дни культурной революции, когда ее отец подвергался резким нападкам», – сообщает близкий к семье источник, который ведет семейную хронику. «Не было никаких сомнений в том, что это самоубийство. Я слышал, неподтвержденные слухи, что она повесилась в ванной». По утверждению репортера из Гонконга, узнав о смерти дочери, Си Чжунсюнь якобы заплакал единственный раз в своей жизни.

В вышедшей в 2003 году книге китаистов Эндрю Джи Натана и Брюса Джилея «Новые китайские правители» (China's New Rulers) цитируется сообщение, согласно которому Си Цзиньпин бежал со своей фермы в августе 1969 года, был арестован в Пекине и возвращен обратно лишь год спустя. В 1993 году в интервью газете «Вашингтон пост» (The Washington Post) Си Цзиньпин вспомнил, как в 1968 году его «три или четыре раза» сажали в тюрьму и подвергали ежедневным допросам, во время которых он часто должен был доносить на своего отца. «Даже если ты не понимаешь, то будешь вынужден понять, – сказал он с оттенком горечи в голосе. – Это заставляет повзрослеть раньше времени».

К тому времени, когда он вернулся, он мог по праву утверждать, что, подобно отцу, он закален в боях и подготовлен ко всем превратностям, которые могла преподнести ему жизнь. «Упитанный в январе, худой в феврале, полумертвый в марте и апреле», – написал Си Цзиньпин в 1998 году в автобиографическом эссе, вспоминая сезонные особенности того времени. «Мы говорим: меч становится мечом на шлифовальном круге, а человек закаляется в трудностях».

***

В Лянцзяхэ, на желтой земле, все еще остались свидетели трудностей, которые он испытал. «Во время дождей мы собирались вместе и Си рассказывал нам истории», – говорит Лу, указывая на пещеру, где Си Цзиньпин часто спал вместе с его сыном. В большинстве своем это были истории из классических романов, таких как «Путешествие на Запад» (Journey to the West), в котором Царь обезьян получил закалку в горне бессмертных. Он рассказывал истории из романов «Троецарствие» (Romance of the Three Kingdoms) и «Речные заводи» (Outlaws of the Marsh), а также о политических вождях Пекина.

Лишь однажды Си Цзиньпин приехал сюда после 1975 года – это был короткий визит в 1993 году вместе с сестрой и младшим братом, в сопровождении целой официальной свиты. По словам Лу, он повредил тогда ногу и еле хромал из полей домой. Си Цзиньпин подставил ему свое плечо и помог идти.

Посреди беседы во двор к Лу вошли три крупных человека. Они отчитали пожилого человека за распространение «слухов» и создание нового «культа личности» вокруг фигуры Си Цзиньпина, выпроводили нас из дома старика и позвали милицию. После чего продолжили надзирать за бригадой бульдозеров, которые расчищали место подо что-то, что могло бы стать отелем или даже небольшим туристическим центром рядом с охраняемой государством пещерой Си Цзиньпина – темной дырой в жёлтой земле, скрытой от глаз иностранных посетителей.

Джон Гарно
Foreign Policy (19 октября 2012 г.)
Перевод Юрия Пучко