От тьмы к рассвету. Узаконенные наказания в Тибете от имперского китайского правления до независимости
10 марта 2013. Разместил: Ing
Джамьянг Норбу, тибетский писатель, автор нескольких книг, пьес, памфлетов, либретто для традиционной тибетской оперы. По мнению газеты «Интернэшнл геральд трибьюн» он является одним из «наиболее острых на язык и плодовитых политических комментаторов», писателем широкой эрудиции и большой интеллектуальной глубины, имеющим твердые убеждения, которые он отстаивает порой “с ожесточением”. В 2000 г. Джамьянгу Норбу присудили премию Crossword Award за произведение на английском языке (индийский аналог Букеровской премии) за роман «Мандала Шерлока Холмса» (переведен на русский язык). Автор блога Shadow Tibet.«Что неизменно удивляет в китайской пропаганде, так это абсолютное отсутствие конкретных деталей в рассказах о жестокостях в старом Тибете. Не упоминаются не только имена жертв, но и, что более удивительно, имена их мучителей – феодалов или местных судей – притом, что у китайцев в распоряжении все архивы тибетского суда. Тем не менее, насколько мне известно, до сих пор ни одному тибетскому аристократу, чиновнику или судье не предъявлено обвинений в вырезании глаз, отрубании рук или ног. Тысячи тибетцев были казнены за контрреволюционную или «сепаратистскую» деятельность, но я ничего не слышал и не читал о том, чтобы хоть один тибетский аристократ или судья был казнен за те «жестокие и варварские» пытки и преступления, которые описывает китайская пропаганда. Даже происхождение орудий пыток, так любовно выставленных в музеях, неизвестно. Также не упоминаются имена людей, тюрем или судов, у которых были приобретены эти экспонаты, ни период их предполагаемого использования.
В итоге, когда речь заходит о «людоедской крепостной системе», китайской пропаганде нечего предъявить, кроме старых фотографий орудий пыток (многие из которых имеют китайское происхождение) и человеческих бедренных костей и черепов, которые легко можно приобрести в сувенирных или антикварных лавках в Катманду, Нью-Йорке, Нью-Дели, а нынче, вполне вероятно, даже в Пекине, Гонконге и Шанхае.
Джамьянг Норбу
В итоге, когда речь заходит о «людоедской крепостной системе», китайской пропаганде нечего предъявить, кроме старых фотографий орудий пыток (многие из которых имеют китайское происхождение) и человеческих бедренных костей и черепов, которые легко можно приобрести в сувенирных или антикварных лавках в Катманду, Нью-Йорке, Нью-Дели, а нынче, вполне вероятно, даже в Пекине, Гонконге и Шанхае.
Джамьянг Норбу
1 ноября 1728 г. в пойме канала Бамари на небольшом расстоянии к юго-западу от Поталы служащие маньчжурских экспедиционных сил казнили семнадцать тибетцев. Тринадцать человек были обезглавлены, а двух высоких лам подвергли медленному удушению. Главных заключенных – министров кашага Нгабо и Лумпу – казнили, применив специфическую китайскую казнь «линчи 凌遲». «Линчи» переводится как «медленная смерть» или «смерть в результате тысячи разрезов». У приговоренного ножом постепенно отрезают кусочки тела. Эта процедура длилась очень долго, возможно, даже несколько дней, пока не наступала смерть. Слово «линчи» выводится от классического описания неторопливого восхождения на гору.
Историк Лучано Петек [1] пишет, что жители Лхасы, которых силой принудили стать свидетелями ужасного зрелища, были потрясены до глубины души, чего, собственно, и добивались палачи. Чтобы закрепить урок узаконенного террора, были казнены и все члены семей приговоренных, включая детей. Спустя пять лет один из непосредственных свидетелей, тибетский чиновник и ученый Докар Церинг Вангьял, признался, что и по сей день воспоминания об этом событии навевают на него тоску и тревогу. Тибетский министр Пхола также был глубоко подавлен увиденным и в течение нескольких последующих дней совершал подношения и возжигал масляные светильники во многих храмах Лхасы, молясь о духовном благополучии убитых. На самом деле, казненные министры были его противниками во время гражданской войны, которая и послужила casus belli для введения экспедиционных войск на территорию Тибета и установления на ней китайского имперского протектората.
Казнь линчи. Фото из блога Shadow Tibet
Тибетская поэтесса и блоггер Осер в недавнем интервью опровергла заявления официальной китайской пропаганды о существовании «варварского феодального крепостного права» в Тибете, которые неизменно сопровождаются демонстрацией якобы применявшихся там орудий пыток, таких как клетки, кандалы, колодки на шею, камни и ножи для вырезания глазного яблока. По ее словам, «самые жестокие орудия пыток попали в Тибет из материкового Китая, их привезли с собой посланники династии Цин».[3]
Одно из наиболее заметных «новшеств», привнесенных китайцами в пыточное дело, «му цзя 木枷», или канга, как ее называют в большинстве европейских письменных источников о Китае. Это орудие похоже на шейные колодки, которыми на Западе осужденного прикрепляли к позорному столбу, с той разницей, что канга крепилась прямо на шее и человек носил ее на себе. В Тибете «му цзя» небезосновательно получило прозвище «гья го» или «китайская дверь», это орудие широко применялось маньчжуро-китайской администрацией. Кроме того что канга служила эффективным средством ограничения свободы перемещения, в силу своей тяжести она была и одним из самых мучительных видов наказания. Традиционным тибетским способом ограничения свободы перемещения заключенных были железные ножные кандалы («канг-чак»). Американский ученый Уильям Рокхилл упоминал, что «китайское наказание кангой теперь применяют на всей территории Тибета, при этом преступников также заковывают в тяжелые цепи. Канга в Тибете называется «це-го».[4] Термин «це-го», скорее всего, появился в провинции Кам.
Орудия пыток, применявшиеся династией Мин.
Фото из блога Shadow Tibet
Однако основным наказанием, которое китайцы применяли к бунтовщикам в Тибете, было отсечение головы (шатоу 杀头). Этот вид казни стали применять особенно широко около 1910 г., когда Далай-лама XIII бежал в Индию, и по стране прокатились акции неповиновения и мятежей против китайского имперского правления. По словам одного пожилого монаха, который был свидетелем казни, приведенной в исполнение на китайском плацу (цзяочан) в Шигацзе, приговоренного тибетца заставили опуститься на колени, а маньчжурский солдат откинул ему волосы, чтобы обнажить шею, и приготовил огромный меч палача (дадао 大刀).[6]
События 1728 г. привели к созданию должности амбаня или представителя императора в Лхасе. Первые два амбаня, Сэн Та-Цзин и Ме Та-Цзин (как их называют в тибетских летописях), провели основательную военную и административную реорганизацию в Тибете, и они же, судя по всему, внедрили китайские виды судебных наказаний, которые начали применять наряду с тибетскими. Китайские методы, очевидно, оказались более эффективным способом подчинить тибетцев. Лучано Петек в своем труде по истории Тибета начала XVIII века приходит к выводу, что имперская власть в Тибете основывалась помимо прочего на «ужасе, вселенном в сердца тибетской аристократии кровавыми расправами 1728-го года».[7]
Амбани также учредили особую службу безопасности и расследований, которая называлась «тувин» или «тубин» (вероятно, маньчжурский термин), в противовес традиционной тибетской полиции «корчакпа». Ребекка Френч, исследователь тибетского права, пишет, что согласно источникам «тувины» «одевались в китайское платье и изучали технику исполнения физических наказаний под руководством представителя китайского правительства (амбаня) в Лхасе».[8] Сарат Чандра Дас, который путешествовал по Тибету в конце XVIII столетия, упоминает, что «нынче в Лхасе применяют разнообразные китайские пытки».[9]
От китайского деспотизма и узаконенного террора, пожалуй, более всего страдал Восточный Тибет, и не только во времена правления маньчжурской династии, но и в республиканскую эру, и позднее, в период милитаристов. Эрик Тейхман, английский дипломат, который в 1918 г. устроил переговоры между тибетской и китайской армиями в провинции Кам, цитирует в своих записях европейского миссионера: «Нет такой пытки, которую бы не опробовали на тибетцах – их режут на кусочки, заживо сдирают кожу, варят в кипятке, раздирают на части и тому подобное».[10]
Котел для приготовления чая в монастырях.
Фото из блога Shadow Tibet
Следует внести ясность: в древнетибетском своде законов, который традиционно приписывается Сонгцену Гампо и был пересмотрен первым монархом из династии Пхагмодру, а позднее Далай-ламой V и дэси Сангье Гьяцо, за особо тяжкие преступления предусматривались жестокие виды смертной казни, например, утопление или расстрел из лука. Но мы говорим о древних временах, когда в Лондоне вешали, топили и четвертовали «предателей»; в Италии, Испании, а также в Женеве во времена Кальвина еретиков сжигали на кострах; в штате Массачусетс подвергали пыткам и вешали «ведьм». И не стоит забывать, что в начале ХХ века в императорском Пекине осужденных медленно умерщвляли, отрезая плоть кусочками.
Последняя документально зафиксированная казнь через утопление была приведена в исполнение в Тибете в 1884 г., когда тибетский парламент приговорил к смерти ламу Сенгчена за то, что он помог проникнуть в Тибет ученому и британскому агенту Сарату Чандре Дасу. Старый свод законов предусматривал и другие наказания, к примеру, отсечение правой руки или перерезку ахиллова сухожилия за повторные преступления. Однако позже эти наказания были отменены по всему Тибету.
Практика отсечения рук и ног – это одно из стандартных обвинений, которые китайцы и их пропагандисты на Западе выдвигают против Далай-ламы и его правительства. Само собой, они предпочитают умалчивать о том, что в Тибете подобные наказания, как и сама смертная казнь, были отменены в 1913 г. – исторический факт чрезвычайной важности, которому до настоящего времени не придают должного значения ни в Пекине, ни в Дхарамсале, и о котором мы подробнее поговорим ниже. В подтверждение своих обвинений китайцы никогда не упускают возможности в пропагандистских публикациях, фильмах и на выставках продемонстрировать фотографии отрубленных конечностей, чаш, сделанных из черепов, орнаментов и труб, изготовленных из человеческой берцовой кости. Читатель, вероятно, помнит заявления, распространенные в 70-е – 80-е годы, обвинявшие Далай-ламу в том, что он приказал казнить 108 девственниц, чтобы из их берцовых костей изготовить ритуальные инструменты.
Зачастую не вполне ясно, были ли жестокие наказания, приводившиеся в исполнения в то время, когда Тибет находился под властью Китайской империи, записаны в тогдашнем тибетском свое законов, или же это были суть китайские наказания, внедренные самими китайцами? Обрубание конечностей в точности подпадает под описание китайской казни под названием «пять страданий» (утунку), изобретенной Ли Си, известным легалистом и министром династии Цинь: жертве отрезали нос, затем руку и ногу. Затем несчастного кастрировали и, в конце концов, разрезали пополам по линии поперек талии. По иронии судьбы самого Ли Си казнили этим же способом в 208 г. до н.э.
Но гораздо более важным, чем определение происхождения столь жестоких наказаний, представляется вопрос, чья политическая власть – китайская или тибетская – подвергала этим пыткам тибетский народ? Это весьма острый вопрос, поскольку в качестве основного «доказательства» своего утверждения о том, что Тибет представлял собой «неотъемлемую часть Китая», китайцы заявляют, что Тибет находился под властью маньчжуров с 1700 по 1912 гг.
В этой связи весьма показательно, что всякий раз, поднимая тему «жестокости и варварства» старого тибетского правительства и общества, Пекин и его пропагандисты на Западе неизменно ограничиваются тем, что цитируют свидетельства европейцев, побывавших в Тибете до 1912 г., когда страна обрела независимость. Предпочтение отдают таким писателям, как Л. А. Уоддел, Персеваль Лэндон, Эдмунд Кандлер и капитан Уильям Фредерик Треверс О’Коннор, которые не только побывали в Тибете до 1912 г., но, кроме того, сопровождали британские силы вторжения в Тибет в 1904 г., а впоследствии пытались оправдать это насильственное империалистическое посягательство на Тибет, демонизируя тибетское общество и его институты в большинстве своих произведений.
Орудия пыток на выставке в Пекине.
Фото из блога Shadow Tibet
В то время тибетцы начали попытки избавиться от власти маньчжуров. Однако, что бы они ни предпринимали в политической сфере, до полного изгнания китайцев не могло быть и речи ни о каких административных или правовых реформах. Китайская система пыток и казней через отсечение головы прекратилась лишь в 1912 г., когда китайский гарнизон в Лхасе наконец-то капитулировал и войска отошли в Индию.
Существуют неопровержимые доказательство того, что молодой Далай-лама XIII и многие из его приближенных не только стремились освободить страну от китайской политической власти, но также хотели покончить с китайскими законами и системой наказаний в Тибете. В сентябре 1893 г. в Дарджилинге прошли переговоры между британцами и китайцами по вопросам регулирования торговли в Тибете. Тибетцев намеренно отстранили от участия в переговорах, но кашаг направил в Дарджилинг министра Шатру для наблюдения за ходом переговоров. Британцы же сочли присутствие Шатры проявлением дерзости и, по всей видимости, публично унизили его, о чем я написал в другом эссе. Л.А. Уоддел находился тогда в Дарджилинге и несколько раз беседовал с министром Шатрой. Тот попросил Уоддела представить ему краткое изложение «уголовного, политического и гражданского кодексов» Великобритании, чтобы отвезти в Лхасу для «… улучшения системы правления». Уоддел удовлетворил просьбу и перевел общее содержание основ британско-индийской юридической системы. По словам Уоддела, на Шатру произвело большое впечатление то, что обвиняемый имеет право не свидетельствовать против самого себя, и он воскликнул: «А мы-то! Вслед за китайцами мы, напротив, подвергаем обвиняемого пыткам, пока он не сознается в преступлении!».[14]
После интронизации в 1895 г. Далай-лама XIII ясно продемонстрировал свои просветленные намерения относительно будущего своего государства. Лишившись власти, бывший регент Демо Ринпоче вступил в заговор со своими братьями Норбу Церингом и Лобсангом Донденом с целью убить Далай-ламу. Заговор был раскрыт, а Демо и его братья арестованы. Национальное собрание (цонгду) в негодовании требовало казнить заговорщиков, однако Далай-лама отменил это решение, сказав, что смертная казнь противоречит буддийским принципам. Профессор Мелвин Гольдштейн пересказывает слух, будто Демо был тайно умерщвлен в тюрьме. Вполне вероятно, что некий ретивый чиновник мог совершить нечто подобное, но это не более чем слух, не подкрепленный доказательствами. Сэр Чарльз Белл в своей книге о биографии Великого Тринадцатого писал, что Далай-лама сказал ему, что «до бегства в Индию он ни при каких обстоятельствах не позволял применять смертную казнь».[15]
После возвращения из изгнания, на восьмой день четвертого месяца воды года Быка (1913 г.), Великий Тринадцатый в своей декларации о независимости объявил, что кроме запрещенной им ранее смертной казни, отменены также все «жестокие и необычные» наказания. Он также уточнил: «Ранее осужденным отсекали конечности. Отныне эти суровые наказания запрещены».[16] Копии этой декларации были направлены во все уголки страны, с тем, чтобы они хранились в каждом официальном учреждении в каждом уезде.
Чарльз Белл в алфавитном указателе к книге «Прошлое и настоящее Тибета» дает три ссылки на словосочетание «отмена смертной казни в Тибете».[17] Роберт Байрон, видный британский писатель-путешественник, критик-искуствовед и историк, побывавший в Тибете в начале 1930-х, отмечает: «Смертная казнь в настоящее время отменена». [18] Даже в такой удаленной части Тибета, как Цзаюл, собиратель растений Фрэнсис Кингдон-Уорд описывает, как в 1937 году в деле об убийстве правительственного курьера окружной судья не был вправе вынести смертный приговор. Кингдон-Уорд сделал вывод, что «… современное тибетское правительство, отказавшееся от варварской практики изувечивания преступников, распространенной еще 25 лет назад, впало в другую крайность и проявляет крайнюю осторожность в отношении назначения смертной казни».[19]
Орудие пытки на выставке в Пекине.
Фото из блога Shadow Tibet
Чарльз Белл также отмечал, что Непал возражал против отмены смертной казни в Тибете, в связи с тем, что в нескольких случаях убийства непальских подданных тибетцами, последним были вынесены несоразмерно легкие приговоры. «Высокопоставленный тибетский чиновник» рассказал Беллу, что «непальские власти требуют, чтобы эти тибетские преступники были казнены. Пока что мы на это не пошли».[21]
Алан Уиннингтон, журналист левого толка и первый европеец, которому был позволен доступ в Тибет после его «освобождения» коммунистическим Китаем (когда законодательная система еще оставалась традиционной), рассказывает, что «главный судья и мэр Лхасы» Горкар Мепон сообщил ему, что «смертные приговоры в Тибете не выносились в течение нескольких лет». Уиннингтон завел разговор о «более легких наказаниях», таких как отрубание конечностей, но получил неожиданный ответ. Мепон настаивал, что на его памяти «таких случаев не было».[22]
Несмотря на все недостатки и редкие отступления в проведении в жизнь закона, его осуществление является впечатляющим фактом исторического значения. Тибет стал одним из первых государств в мире, отказавшимся от смертной казни. В то же время смертная казнь все еще существует в США и Великобритании, а также, кстати, в буддийских Шри-Ланке и Таиланде. В последнем, вероятно в качестве уступки буддийским принципам, стрелки стреляли в приговоренного из-за занавеса, в котором были проделаны отверстия для стволов оружия. В Японии до сих пор имеется смертная казнь, а Бутан отменил ее только в 2004 году.
Даже те редкие случаи, когда революционное законодательное решение Далай-ламы нарушалось или оспаривалось, демонстрируют подлинную приверженность тибетцев идеалам Великого Далай-ламы XIII. Когда в 1924 году во время приведения в исполнение наказания умер солдат, Царонг, верховный командующий армии Тибета, человек, лично спасший жизнь Далай-ламе, был понижен в звании и навсегда отстранен от воинской службы.
Не только нет письменных свидетельств о казнях после 1913 года, но единственный зафисированный случай «жестокого и необычного» официального наказания показывает, насколько глубоко закон укоренился в жизни тибетцев. Через несколько лет после смерти Далай-ламы XIII, чиновник по имени Лунгшар предпринял неудачную попытку насильственного государственного переворота, после которой многие в правительстве Тибета хотели приговорить его к смертной казни. Однако старый закон не позволял им это сделать. Тогда Лунгшара приговорили к более мягкому наказанию, удалению глаз. Операция была сделана крайне неумело. Подобные наказания уже так давно не практиковались, что даже Мелвин Гольдштейн, ученый, не испытывавший симпатий по отношению к Тибету, писал, что люди, приводившие приговоры в исполнение, находили эту операцию очень сложной. Они признавались правительству, что «смогли провести ее только благодаря тому, что родители рассказали им, как она делалась».
Кроме этого случая, практически нет других письменных свидетельств о применении в Тибете таких наказаний, как «выдалбливание глаз» или отрубание конечностей. В книге Алана Уиннингтона о таких случаях не упоминается. Анна Луиза Стронг, прокоммунистически настроенная американская журналистка и писательница, ярая пропагандистка Китая, побывала в Тибете и написала две книги, в которых есть лишь одна фотография слепого человека, хотя в целом автор не скупится на описание зверств и казней.[23] Не называя имени этого человека, Стронг, тем не менее, утверждает, что он «был ослеплен мятежниками за участие в ремонте дороги для Китайской народно-освободительной армии». Китайское пропагандистское иллюстрированное издание 1981 года также содержит фотографию «пастуха, ослепленного мятежниками».[24] Однако мне до сих пор не удалось обнаружить в китайских пропагандистских материалах свидетельств о том, что кто-то был ослеплен по законному приговору тибетского правительства. Даже к самой формулировке «ослепление мятежниками» следует относиться с осторожностью, поскольку кроме подписей к фотографии нет никаких других подробностей о жертве или совершенном преступлении.
Что неизменно удивляет в китайской пропаганде такого рода, так это абсолютное отсутствие конкретных деталей в рассказах о жестокостях в старом Тибете. Не упоминаются не только имена жертв, но и, что более удивительно, имена их мучителей – феодалов или местных судей – притом, что у китайцев в распоряжении все архивы тибетского суда. Тем не менее, насколько мне известно, до сих пор ни одному тибетскому аристократу, чиновнику или судье не предъявлено обвинений в вырезании глаз, отрубании рук или ног. Тысячи тибетцев были казнены за контрреволюционную или «сепаратистскую» деятельность, но я ничего не слышал и не читал о том, чтобы хоть один тибетский аристократ или судья был казнен за те «жестокие и варварские» пытки и преступления, которые описывает китайская пропаганда. Даже происхождение орудий пыток, так любовно выставленных в музеях, неизвестно. Также не упоминаются имена людей, тюрем или судов, у которых были приобретены эти экспонаты, ни период их предполагаемого использования.
В итоге, когда речь заходит о «людоедской крепостной системе», китайской пропаганде нечего предъявить, кроме старых фотографий орудий пыток (многие из которых имеют китайское происхождение) и человеческих бедренных костей и черепов, которые легко можно приобрести в сувенирных или антикварных лавках в Катманду, Нью-Йорке, Нью-Дели, а нынче, вполне вероятно, даже в Пекине, Гонконге и Шанхае.
Фотография тибетца, несущего на спине
"чиновника". Фото из блога Shadow Tibet
Вообще-то многие ученые приписывают поразительный военный успех Чжао Эрфэна в Восточном Тибете тому, что в отличие от прочих высокопоставленных китайцев, не выходивших из паланкина и не расстававшихся с опиумными трубками, он был жестким руководителем и переносил все трудности похода наравне со своими солдатами. Эрик Тейхман пишет о Чжао, что «в отличие от женоподобных, любящих комфорт сычуаньцев, он презрительно относился к носилкам и путешествовал по Восточному Тибету верхом на коне».[26]
Замечу еще раз, что как ни удивительно, но в Тибете все без исключения – высшие ламы, аристократы, бабушки, женщины и даже сам губернатор Восточного Тибета, ездили на лошадях или ходили пешком.
Традиция переноски человека человеком очевидно китайская, а не тибетская. Традиционным транспортом в Китае были носилки, паланкины и рикши, которые несли или тянули за собой нищие китайские носильщики. В знаменитом романе Лао Шэ «Рикша» приводятся душераздирающие описания несчастной жизни одного из этих «вьючных животных», туберкулезников и курителей опиума. При китайской коммунистической власти мой двоюродный брат в Лхасе, который не мог похвастаться высоким происхождением, был поставлен возить ручную тележку. В течение более двадцати лет он перевозил строительные материалы, продукты, и людей по всему священному городу, в качестве подтверждения у него до сих пор сохранились мозоли на руках.
Если просмотреть все заметки путешественников, побывавших в Тибете после 1913 года и до вторжения коммунистов, неважно, написаны ли они европейцами или даже китайцами, то можно увидеть, что жестокие пытки, о которых речь идет в более ранних записях, больше не упоминаются. Генрих Харрер, читавший наиболее отрицательные описания ранних английских путешественников, пишет, что «мы никогда не видели таких жестоких наказаний, как эти. По прошествии лет, кажется, тибетцы стали более мягкими. Я помню, что однажды стал свидетелем публичной порки, которая не показалась мне слишком суровой».
Чарльз Белл также упоминает, что со временем тибетцы стали более добросердечными и цивилизованными, и намекает на то, что эта цивилизованность была вызвана влиянием Британской Индии. Альберт Шелтон прямо пишет, что это было влияние английских традиций и законов, которые Далай-лама и тибетские чиновники переняли, будучи в изгнании в Дарджилинге, и которые сделали их более человечными и цивилизованными. До определенной степени мы можем согласиться с Беллом и Шелтоном, но надо также помнить, что англичане часто вешали местных жителей в Индии и в других своих колониях. Так что британская модель вряд ли могла повлиять на решение Далай-ламы XIII об отмене смертной казни.
Надо сказать, что тибетская законодательная система даже после реформ Далай-ламы XIII была несовершенна и коррумпирована, и многие жестокие наказания сохранились. Например, стандартным наказанием в Тибете была порка кожаным кнутом. Но она была менее жестока, чем порка девятихвостой плеткой в британском королевском флоте (использовалась во флоте и британских тюрьмах до 1957 года), когда к концам плеточных хвостов крепились стальные шары или куски колючей проволоки, чтобы порка причиняла возможно большие увечья.
В Тибете количество смертельных исходов при наказании плеткой сводилось к минимуму тем, что заключенных били по ягодицам, а не по спине. Но, тем не менее, по современным меркам это было жестокое наказание, и я не думаю, что такая практика может быть оправдана, пусть даже она существовала в Тибете до 1950 года, или что многие страны Африки и Азии, включая Пакистан, Афганистан, Сингапур, Малайзию, Саудовскую Аравию и, конечно, Китай – модернизировали ее путем использования электрических дубинок.
Тибетские тюрьмы были определенно неприятным местом. Но тюремное заключение, кроме заключения во время судебного разбирательства, не получило большого распространения в Тибете в силу дороговизны и других связанных с ним проблем. Согласно Осер, в Лхасе были две очень маленькие тюрьмы, в которых «могли содержаться около двадцати заключенных». Другой источник сведений о тибетской судебной практике также упоминает, что судебная тюрьма Шол в Лхасе могла вместить «от тридцати до пятидесяти человек», в то время как центральная тюрьма Нангце-шак имела две камеры и одну подвальную комнату, которая могла вместить не более тридцати человек.[26] Преступники обычно заковывались в ножные кандалы и могли передвигаться по городу без надзора, собирая милостыню на пропитание. Более важные политические заключенные высылались в Западный и Южный Тибет, как это было в случае с Кунпэлом-ла, Чанглоченом, Кьюнграмом и прочими. Только в редких случаях политические заключенные действительно содержались в тюрьмах Лхасы. Лунгшар был заключен в тюрьму на четыре года, а Гедун Чопхел на три.
Когда Гедун Чопхел был в городской тюрьме, ему, по словам Дональда Лопеса, «предоставили отдельную комнату на верхнем этаже и позволили получать еду и постельные принадлежности от друзей». Затем его перевели в тюрьму Жол. Несмотря на то, что условия в ней были хуже, ему предоставили письменные принадлежности. Он продолжил свою работу над «Белой летописью», писал письма и занимался поэзией. После освобождения правительство «предоставило ему комнату за Джокхангом, над министерством сельского хозяйства, жалование в денежном выражении и в виде зерна, поручив ему закончить работу над “Белой летописью”. Однако он этого не сделал».[28] Я упоминаю об этом не потому, что хочу оправдать то, как тибетское правительство обошлось с выдающимся мыслителем, но для сравнения с условиями в китайских тюрьмах. Много ли таких, кто занимался поэзией или историей в китайских исправительных трудовых лагерях (лаогай)?
Не были редкостью в Тибете и всеобщие амнистии, когда всех заключенных отпускали, опустевшие суды и тюрьмы чистили и украшали стены благоприятными рисунками, нанесенными известью. Это происходило в честь обнаружения новой инкарнации Далай-ламы, его возведения на престол или в случае наступления неблагоприятного года. Также это могло случиться во время назначения регента, в период государственного кризиса или по случаю государственных праздников.
Коммунистическая пропаганда об «ужасных темницах Поталы, наполненных ядовитыми скорпионами» – это откровенный вымысел. Возможно, в тюрьмах Лхасы были скорпионы и пауки, как и в любом другом сыром месте. Луншар жаловался на это своему сыну. Житель Лхасы, Туптен Кецун, упоминает в своих воспоминаниях, как группа китайских пропагандистов, приехавшая снимать фотографии и фильм о тюрьме в Лхасе, предварительно наполнила помещение скелетами и скорпионами. «Местный комитет района Шол поручил детям собирать скорпионов для пропагандистского фильма. Но когда они приступили к съемкам, скорпионы никак не желали оставаться на скелетах, куда их посадили, а все время пытались спрятаться в трещинах в стенах, так что пришлось привязывать их за конечности невидимыми нитями».[29]
Кроме того, из книги Туптена Кецуна видно, насколько ничтожна по размерам и масштабам беззакония была традиционная система наказаний Тибета по сравнению с гигантской тюрьмой и системой исправительных трудовых лагерей, которую китайцы создали и поддерживают в Тибете (и в КНР). После 1959 года только в Лхасе и ее округе появились следующие тюрьмы и места заключения: Силингпу, Теринг, Норбулингка, Драпчи, Гуца (пару я мог пропустить), где содержались тысячи заключенных. Туптен побывал как минимум в трех из них. Он также побывал в принудительных исправительных трудовых лагерях (лаогай) в Нанчене и Пово-Трамо, где к нему и к десяткам тысяч тибетских заключенных относились как к рабам, и где многие тысячи заключенных погибли. Следует также упомянуть Амдо и Кам, гигантские исправительные трудовые лагеря в Цайдаме и Рагнакхаге в Минья, а также Якрапук в северной части Дарцедо. Стоит ли говорить, что речь идет о системе, существующей и по сей день.
В коммунистическом Китае до сих пор процветают варварская жестокость, беззаконие и террор, которому вынуждены были подвергаться тибетцы при китайском имперском правлении до обретения Тибетом независимости в 1912 году.
1. Petech, Luciano. China and Tibet in the Early XVIIIth Century, E.G. Brill, Leiden, 1972, pg 149
2. Brook,Timothy. Bourgon, Jerome. Blue, Gregory. Death By a Thousand Cuts, Harvard University Press, 2008, pg 251
3. Zhang Nan, Voice of America, Mar 29, 2009, “Tibetan Writer Questions Beijing’s Version of Tibetan History”Source: VOA, 29 March, 2009.
4. Rockhill, William. ed. Footnote in Sarat Chandra Das’s Journey to Lhasa and Central Tibet, 1902, pg 187
5. Wang Qi, ed. Sancai tuhui Illustrated compendium of the three powers [heaven, earth, humanity]. Nanking: wuyun xuan, 1609.
6. Conversation with Loten la, Dharamshala, November 1973.
7. Petech, pg 196.
8. French, Rebecca. The Golden Yoke: The Legal Cosmology of Buddhist Tibet, Cornell University, Ithica, 1995, pg 260.
9. Das, Sarat Chandra. “Tibetan Jails and Criminal Punishment” Proceedings of the Asiatic Society of Bengal, January to December 1894, Calcutta 1895. pg 5.
10. Teichman, Eric, Travels of a Consular Officer in Eastern Tibet, Cambridge University Press, London, 1922, pg 228
11. Shelton, Albert. “Life Among the People of Eastern Tibet”, National Geographic Magazine, September 1921, pg 325
12. Shelton, Albert. Pioneering In Tibet, Fleming H.Revell, New York, 1921, pg 93-94
13. “Full Text: Fifty Years of Democratic Reform in Tibet” http://news.xinhuanet.com/english/2009-03/02/content_10928003_4.htm
14. Waddell, L.A., Lhasa And Its Mysteries, Methuen & Co., London, 1906, pg 48
15. Bell, Charles Portrait of a Dalai Lama, Wm.Collins, London, 1946
16. Shakabpa, W.D. Tibet: A Political History, Yale, 1967, pg 248
17. Bell, Charles. Tibet Past and Present. London: Oxford University Press, 1924. See index: “Capital punishment abolished in Tibet, 142, 143, 236.”
18. Byron, Robert. First Russia then Tibet. London: Macmillan & Co., 1933. pg 204
19. Kingdon-Ward, Frank. In the Land of The Blue Poppies. New York: Modern Library, 2003. pg 222.
20. McGovern, William. To Lhasa in Disguise. New York: Century Co., 1924. pp. 388-389. pp. 388-389
21. Bell. Tibet Past and Present, pg. 236.
22. Winnington, Alan. Tibet: The Record of a Journey. London: Lawrence & Wishart Ltd., 1957. pg99.
23. Strong, Anna Louise, Tibetan Interviews, New World Press, Peking 1959 between pg 110-111.
Strong, Anna Louise, When Serfs Stood Up in Tibet, New World Press, Peking 1965, between pg 74-75
24.Jin Zhou, ed. Tibet No Longer Mediaeval, Foreign Language Press Beijing, pg 56.
25. Ibid. pg 56
26. Teichman, pg 36-37
27. French, Rebecca. The Golden Yoke: The Legal Cosmology of Buddhist Tibet, Cornell University, Ithica, 1995, pg 325
28. Lopez Jr., Donald S. The Madman’s Middle Way: Reflections on Reality of the Tibetan Monk Gendun Chopel, The University of Chicago Press, Chicago, 2006, pg 43
29. Khetsun, Tubten.(translated by Matthew Akester) Memories of Life in Lhasa Under Chinese Rule, Columbia University Press, New York, 2007, pg 51-52
Перевод: Деля Лиджи-Гаряева, Елена Ондар