Лама Сангье: «Затворничество не терпит поспешности и поверхностности»

Продолжая цикл бесед с ламой Сангье, мы наконец-то подошли вплотную к теме затворничества. Сам лама часто повторяет, что его главная цель – помочь людям, стремящимся к интенсивной практике. Предыдущие беседы, осветили его взгляды на Дхарму как таковую и на её особенности в настоящее историческое время. В последние годы издано множество книг, рассказывающих о правилах практики в уединении. Однако нам будет интересно узнать о том, как это выглядит «изнутри», что чувствует и как ведёт себя человек во время затворничества и сразу после него.

Присутствие в восточноевропейских пенатах наставника по медитации подобного уровня – одновременно надежда и вызов для тех, кто хочет посвятить себя интенсивной практике.

− Евгений Бульба для savetibet.ru

Часть 1

− Люди, изучающие Дхарму, рано или поздно приходят к пониманию необходимости интенсивной практики в затворничестве [1]. Как вы пришли к этому и что можете посоветовать тем, кто только задумывается об этом?

− Если вы хотите быть настоящим буддистом, то должны начинать с изучения философии, затем осваивать технику созерцания и лишь в последнюю очередь задумываться о затворничестве, которое при правильной подготовке может длиться несколько лет.

Я изучал философию в Институте Дрикунг кагью. Целью моего учителя, держателя линии Дрикунг кагью Четсанга Ринпоче, было помочь людям, которые стремятся к интенсивной практике. Ради этого он мечтал создать в Гималаях ретритный центр. После того, как его ученики окончили курс философии в Институте, он отобрал из трёхсот монахов двадцать четыре человека для проведения длительного затворничества.

Учитель взял на себя ответственность помогать нам, а каждому из нас нужно было трезво оценить свою решимость и готовность к продолжительной практике. После шести лет уединённой медитации учитель сказал: «Теперь тебе нужно ехать в Европу в качестве постоянного наставника и учить людей в Латвии, Эстонии и Швеции». Я ничего не знал о западном мире, не владел английским языком, поэтому первые три года были очень тяжелыми. Спасало понимание цели: «Я здесь для того, чтобы помогать людям, которые хотят практиковать в затворничестве». Моя специализация – друпон (ретритный наставник), и после стольких лет в Европе я рад, что могу помогать своим ученикам как в изучении философии, так и в практике созерцания.

− Иногда люди идут в затворничество, чтобы получить звание «ламы» или сбежать от накопившихся жизненных проблем. Расскажите об истинных целях ретрита.

− В буддизме есть разные пути и ступени освобождения из сансары. Некоторые принимают монашество и следуют пути нравственности, другие изучают философию и логику, а кто-то становится йогином и практикует в затворничестве. Когда в буддийских текстах упоминается о возможности освободиться из сансары в течение одной жизни, это касается именно йогической практики.

Первое, что нужно понимать: решение отправиться в затвор – серьёзный шаг, важность которого имеет немного аналогов в нашей жизни. Он не терпит поспешности и поверхностности. Вы даёте твёрдое обещание, в первую очередь самому себе, что проведёте ретрит полностью, чего бы это ни стоило. Без ответственности за подобные обещания, наше затворничество и практика в целом, немногого стоят. Даже если лишения оказались тяжелее, чем вы представляли, если вы себя плохо чувствуете, устали, тяжело заболели, если вы вдруг обнаружили, что в окружающем мире происходит что-то значительное, или до вас дошли важные новости − вы всё это игнорируете. Вы обязаны продолжать и успешно завершить практику − исполнить свои обещания.

Второе: когда вы захотите начать затворничество, вам понадобится квалифицированный наставник. Без этого ничего не получится, это даже чревато неприятными последствиями.

Если у вас есть соответствующая решимость и учитель, вы сможете изменить свою жизнь. В первую очередь, это быстрый способ очищения кармы. Вы живёте в полном одиночестве в одном и том же месте, где ничего не меняется, в тихом окружении, подобном гималайским горам, где не появляются люди, где не потревожат друзья, нет родственников и бытовых проблем. В подобных условиях вас ничего не отвлекает, и вы остаётесь один на один с тем, ради чего пришли в буддизм и с чем всем нам нужно разобраться − со своими внутренними проблемами. За три-четыре года вы превратитесь в другого человека. Интенсивная практика сможет дать вам ощущение драгоценности человеческой жизни, понимание её смысла и возможность сделать свою жизнь радостней.

Результатом затворничества будут не какие-то внешние изменения: материальные блага, влияние, богатство или полезные друзья − вы обретёте умиротворение, и ваш ум наполнится счастьем.

− Цели затворничества определяют его границы, и если о внешних границах сказано и написано много, то о внутренних границах нам судить сложнее. Расскажите об этом, пожалуйста.

− Ментальные, внутренние границы важнее внешних, но при правильной предварительной подготовке они взаимосвязаны. Когда вы медитируете в тихом месте, живёте скромной жизнью, тогда ваша раздражительность, привязанности, зависть, гордыня постепенно уменьшаются, даже если вы не прикладываете к этому специальных усилий. У вас нет никаких развлечений, множества привычных бытовых сложностей, никаких новостей извне. У вас нет недоброжелателей, семьи, близких... Ничего! Вы совершенно устранились от многочисленных сансарических проблем. Это первый этап и он, как вы видите, связан с внешними условиями.

Второй этап становится следствием той практики, которую вы выполняете ежедневно. Она накладывается на эффект от одиночества – ум сам собой становится очень тихим и расслабленным. Поскольку его ничего не возмущает, он обретает своё естественное умиротворённое состояние. Если вы остаётесь в затворе и правильно выполняете созерцание, то уже через несколько месяцев себя не узнаете.

− Значит ли это, что установление внутренних границ происходит автоматически или сначала человеку нужно сознательно отслеживать отрицательные мысли и эмоции, устранять из сознания отвлекающие желания?

− Если вы все делаете правильно, то автоматически. Вы обнаружите, что у вас совершенно нет времени для посторонних мыслей и эмоций! Вы будете всё время заняты − с раннего утра до позднего вечера, потому что учитель даст вам множество инструкций о том, чем именно заполнять своё сознание. Вы просто забудете о раздражительности и болезненных привязанностях, обо всём, что считали важным. Если у вас нет подобных наставлений, то тогда, конечно, вы будете скучать по друзьям и родным и мысленно возвращаться к проблемам, которые должны были оставить за порогом ретритного дома. Вас будут тревожить всплывающие мысли, провоцирующие недоброжелательность и привязанность, и возможно, эти качества даже усилятся. Однако, когда вы проводите затворничество под руководством квалифицированного учителя, то у вас просто нет времени на нечто подобное.

В буддийских текстах, посвящённых затворничеству, сказано, что если вы, будучи в одиночестве, отойдете от своей деревни на пятьсот метров, то ваш ум уже ощутит умиротворение. Дома ваша голова забита постоянными проблемами, но стоит вам отойти хотя бы на пятьсот метров, и ум немного расслабится. А можно провести ретрит за много тысяч метров от дома, там вам будет не о чем беспокоиться … (смеётся). Ближе к дому – больше проблем.

− Значит, затворничество, во время которого не соблюдаются внутренние границы, не сохраняется внутреннее спокойствие, не будет настоящим?

− Да.

− Существуют строгие ретриты и мягкие (когда человек может в перерывах общаться с другими людьми). В каких случаях необходим уединённый ретрит?

− Это индивидуально. Некоторым людям не хватает сил и решимости: они остаются в одиночестве один-два месяца, затем выходят из затвора, возвращаются назад, встречаются с другими людьми, опять возвращаются в ретритное убежище... Это «ленивый» ретрит.

Строгий затвор, прежде всего, вызван тем, что человек сыт по горло сансарическими играми. Он устал от суеты, познал страдание и развил хотя бы минимальный уровень отречения. Это переживание вдохновляет его на настоящее, строгое затворничество.

Препятствием для интенсивной практики иногда становятся сомнения, но основная преграда – лень. Даже те, кто решился пойти в ретрит, всё ещё подвержены влиянию этих двух клеш. Подспудно возникает нерешительность: «Иду в одномесячный ретрит, но на всякий случай надо взять что-нибудь вкусненькое − вдруг понадобится отдохнуть, а если будет уж совсем трудно, то можно встретиться с друзьями», − это «ленивый» ретрит. Строгий затвор свидетельствует о том, что вам всё это уже неинтересно. Понимание глубины своих проблем вдохновляет на то, чтобы попробовать освободиться от них.

Все мы разные: одни слабы духом, другие сильны, третьи образованы – для разных людей подходят разные способы затворничества.

Я знаю нескольких человек, которые ушли в трёхлетний затвор раньше меня и до сих пор не завершили запланированные практики [2]. Они провели месяц в уединении, затем вышли, потом ещё два месяца и поехали путешествовать… И так до сих пор и не закончили. Знаю и обратные примеры, когда ретрит проводят решительно: три-четыре года, и человек полностью закончил все необходимые практики!

Если вы созрели для строгого затворничества, то даже болезни, голод или жажда не будут вас отвлекать. Вы каждый день целиком и полностью сфокусированы на своей медитации. Вас не волнуют изменения погоды – тёплые дни зимой или прохлада летом; вы не замечаете бытовых сложностей – вы заняты внутренней практикой. В случае «ленивого» ретрита – если у вас закончилась еда, то вы выходите наружу, чтобы её найти; приболели – сразу бежите к доктору... Но в строгом затворничестве, даже если вы голодаете или болеете, вы скорее умрёте, чем прекратите практику и пойдёте искать врача или лекарство. Вам даже в голову не придёт нарушить границы ретрита!

Когда я начинал затворничество, то давал обязательство: в случае любых проблем, которые могут произойти, я доведу конца свою практику и не прерву затвор раньше времени, даже если тяжело заболею или узнаю, что мои родители умерли [3]. При подобном настрое любое событие, подталкивающее к выходу, воспринимается как препятствие, с которым нужно справиться, – даже смерть родителей. Случись такое, я бы только молился за них, не прерывая затвора. Если бы я заболел, то не вышел бы к доктору, – я был готов умереть в уединении. (Пауза)

Как видите, я не умер, и никаких других страшных событий не произошло… (смеётся).

− Какой продолжительности был ваш первый ретрит?

− Два с половиной года. Вначале было крайне сложно, но я понимал, что так и должно быть, − у меня была уверенность, что уединённая практика необходима! После первого затвора я сделал перерыв в несколько месяцев, чтобы проанализировать результаты и принять серьёзное решение о продолжении практики в уединении.

− Сейчас появилось множество ретритных центров, в которых люди могут провести неделю или пару месяцев, – насколько результативны такие краткосрочные ретриты?

− Да, сегодня, если вы захотите, то можете провести затвор где угодно: в Восточной Европе, Гималаях, Америке, Тибете… Ретритные центры есть всюду и чаще всего в них проводят групповые затворы: три, четыре, десять человек. Но это ещё не полноценное затворничество. Находясь вместе, люди провоцируют друг у друга множество ощущений и эмоций. Результат такой практики может оказаться обратным – усилить печаль, раздражительность, привязанность… Настоящее затворничество должно быть уединённым – никого вокруг, тогда оно будет полезным. Даже если это краткосрочный начальный одно-, двухмесячный затвор.

− Но вы сами начинали с двухлетнего?

− Самый первый подготовительный ретрит был длиной в один месяц – тогда я только осваивал подготовку к длительному затворничеству. Затем был подготовительный период: три месяца уединения и потом небольшой перерыв. И только после этого я пошёл в первый длительный ретрит, во время которого делал перерывы, мог пообщаться с друзьями, так что его можно считать обучающим. Однако тогда для меня даже такой ретрит казался очень серьёзным. Я не мог провести его в полном одиночестве, потому что мой ум был слаб. Я боялся, что если первый затвор будет строгим, то это может оказаться опасным для рассудка. По-настоящему строгим был второй ретрит − без перерывов, три года и восемь месяцев, в течение которых я не выходил из убежища.

Начинать стоит с мягких ретритов. Потом вы сами почувствуете, что хотите провести строгий затвор, поймёте, что мягкий ретрит был нужен для того, чтобы вдохновить на настоящий: «Однажды я захочу практиковать в полном уединении, несмотря на любые препятствия: отсутствие еды, одежды, помощников, чего угодно… Это будет настоящее отшельничество!»

Во время мягкого затвора вам нужны нормальная еда, хорошая одежда, вокруг вас могут находиться друзья, это будет создавать ощущение безопасности. Мы обычные люди и недостаточно сильны для настоящей духовной практики. Наш омрачённый ум очень могуществен − мы во всём руководствуемся сансарическим подходом: хочу заниматься бизнесом, хочу забраться на Эверест, хочу стать известным актёром… Сансарических достижений добиться легко, духовных − очень сложно. Внутренние изменения не так заметны и их трудно обрести.

Таким образом, вначале − простой и мягкий ретрит, который закалит и подготовит вас; затем, позднее, вы сами почувствуете, что готовы к строгому затворничеству.

− Новички-энтузиасты смело идут в затворничество, а у более опытных практиков множество сомнений в своих возможностях. Почему молодые люди идут в ретриты охотнее?

− Даже Миларепа начал свою практику в молодом возрасте – в это время наша решимость сильнее. Но затем, с возрастом, мы почему-то слабеем. Возможно, это естественное ослабление − мы становимся испорченными, нас развращают удовольствия. (смеётся) Наверное, мы привыкаем наслаждаться сансарой (смеётся).

Действительно, в тибетском буддизме йогинами становятся в основном молодые люди , пока у них сильный и неиспорченный ум. Затем, в зрелом возрасте, когда нам больше сорока, мы хотим отдохнуть – понимаем, что жизнь коротка и её остаток стремимся провести в радостях сансары: в развлечениях и путешествиях, с вкусной едой, спокойным сном, интересными людьми… Но молодые люди, по сути, подростки, уверены, что у них впереди ещё много времени. Такой юноша думает, что потратив три−пять лет в ретрите, он ничего не потеряет – сможет все наверстать потом. Зрелые и пожилые люди лучше ощущают быстротечность этой короткой жизни, и привязанность к сансаре заставляет их стремиться к наслаждениям.


Лама Сангье и Гарчен Ринпоче

− Звучит пессимистично для зрелых людей.

− Да, действительно! (смеётся) По своему опыту могу определённо сказать, что в Ладаке практикой затворничества занимаются исключительно молодые люди. Зрелые – нет. Они слишком заняты. Даже монахи когда им 50−60 лет не проводят ретриты. Молодые монахи начинают с энтузиазмом, уходят в затворничество, приобретают опыт в медитации и становятся йогинами, но затем чаще всего оставляют практику, а накопленный опыт направляют на то, чтобы стать учителем йоги.

− Тем не менее, более опытные люди могут надеяться и на более глубокие результаты?

− Да.

− Вы сказали, что затворничество необходимо проводить под присмотром учителя. Однако у многих людей нет постоянного контакта с учителем – он может жить в Индии или Тибете, а ученик − в Европе. На что можно рассчитывать в таких условиях? Какие ретриты могут проводить такие люди?

− Руководство очень важно в буддизме! И, честно говоря, без руководства вы не сможете правильно провести затворничество − это невозможно. Даже для мягкого ретрита, простой медитации, даже для начитывания мантр нужен поводырь, который объяснит смысл практики и доведёт вас до цели.

Затворничество длится месяцы и годы, в течение столь длительного времени вам нужен опытный руководитель, у которого есть знания буддийской теории и практические результаты в познании ума Ваджрадхары. Это может быть как мирянин, так и монах, ринпоче, геше или кхенпо, мужчина или женщина – любой человек, обладающий соответствующими духовными достижениями. Ваш наставник сам должен предварительно выполнить все необходимые практики, осознать их результаты и получить соответствующие духовные состояния в многолетних затворах, чтобы суметь поделиться этим со своими учениками.

Подобный человек потенциально способен принести вам такую же пользу, как реализованный Будда, и вы должны соответственно к нему относиться, тогда он сможет обучить вас всему богатству буддизма: глубокой философии, правилам затворничества, практике нравственности и так далее.

В Европе крайне мало подобных мастеров, также сложно их найти в Америке и России. Даже в буддийских регионах сегодня непросто найти талантливого духовного наставника, обладающего подобными достижениями.

Можно провести аналогию: в одиннадцатом веке, до прихода линии кагью, в Тибете не хватало достойных наставников по глубокой практике. Линия кагью пришла в Тибет благодаря Марпе-лоцаве, который долго изучал буддизм, однако не мог найти учителя, который помог бы ему реализовать полученные знания на практике. Однажды он узнал, что в Индии есть великий наставник, который обучает интенсивной практике. Марпе пришлось несколько лет собирать деньги, прежде чем он смог отправиться на поиски Наропы. Чтобы попасть из Тибета в Магадху нужно было совершить пятимесячное пешее путешествие. И это была опасная дорога! Человек должен был обеспечить себя едой, одеждой, лекарством – всем необходимым для столь долгого путешествия. Путь в Индию лежал через тибетские районы кишевшие разбойниками. В те времена многие люди, чтобы спастись от голода становились разбойниками. Если путешественник благополучно избегал тибетских разбойников, то попадал на территорию Индии с непривычным климатом, множеством непредсказуемых речных переправ и опасными животными – змеями, насекомыми, хищниками… Марпа искал своего будущего учителя в незнакомой стране, в опасном окружении. До начала занятий ему пришлось в течение трёх лет изучать санскрит. За свою жизнь он предпринял три путешествия к учителю в Индию, в которых провёл больше двадцати лет – такова была цена получения наставлений.

Сейчас люди относятся к практике и поиску учителя легкомысленно: «Ну, хорошо, я, наверное, пойду в ретрит. Где бы мне найти учителя?» Они находят малознакомого человека, называют его учителем, и если в нём что-то не нравится, или он оказывается в чём-то неправ, то они расстраиваются и злятся на него. В традиции ваджраяны учителем может быть даже мирянин, живущий обычной семейной жизнью, но при этом вас не должны волновать его личные проблемы − вам нужны его знания. Незачем копировать его и заимствовать личностные недостатки, также нет смысла обращать на них внимание. В уме вашего учителя есть знание – вам нужно это!

Хороших наставников мало, но, с другой стороны, сегодня буддизм доступен практически по всему миру. Есть возможность найти учителя, даже если вы живёте не в буддийских странах, а в Европе или Америке. Вы можете собирать информацию об учителе, находящемся за тридевять земель. Предварительно вы сами должны всё взвесить и принять твёрдое решение, а затем только искать наставника, которому скажите: «Я хочу пойти в затворничество − дайте мне передачу и комментарии». Вы получите лунг, все необходимые наставления и сможете провести затвор где хотите − вам не нужно будет обязательно ехать в Гималаи или другие буддийские места. Это вполне может случиться и вашей стране – почему бы и нет? Важно найти наставника, и не важно, где именно. Но без наставника вы не сможете провести затворничество − это не сработает.

− Даже краткосрочное?

− Вы можете провести некоторое время, несколько месяцев, практикуя шаматху, но даже в этом случае лучше иметь наставника.

− Что ж, можем ли мы подвести итог: самостоятельно можно провести только краткосрочный ретрит по однонаправленному сосредоточению?

− Да! Но даже это, как и любая духовная практика, требует предварительно обучения у кого-нибудь.

− Как быть с нёндро? Можно ли проводить ретрит по нёндро без руководства?

− Нет! Для нёндро вам просто необходим учитель! Это важные начальные этапы. Вам нужны поучения и передача, об этом говорит даже название нашей линии: «кагью» означает неразрывную устную линию передач.

Даже для проведения затворничества по размышлению над философскими положениями, такими как непостоянство, взаимозависимость, драгоценная жизнь и так далее, вам нужен учитель. Для нёндро же – тем более! Это важнейшая часть ретритной практики, крайне важные этапы, и если они проводятся правильно, то очень сложны.

Нёндро обозначает: предшествующие упражнения ума. Эти практики очищают тело, речь и ум: простирания, визуализация Ваджрасаттвы, подношения мандалы и гуру-йога – крайне значимые практики, которые необходимо делать множество раз. Количество и способ этих практик зависит от вашей внутренней готовности, уравновешенности, общего здоровья, физической формы…Например, если у вас проблемы с коленями, то учитель должен решить, что именно и как долго вам нужно выполнять. Возможно, вам нужно будет провести только затвор по Ваджрасаттве. А если вы в хорошей форме, то он может решить, что нужно провести нёндро полностью – шаг за шагом.

− Прокомментируйте поговорку: «Гуру подобен огню. Не подходи слишком близко».

− Не нужно стремиться всё время быть рядом с учителем. Если вы сегодня получили инструкции, то завтра нужно уходить и проводить затворничество, чтобы обрести не только знания, но и опыт. Опасно проводить с учителем много времени − вы увидите, что он ленивый, много говорит, что он слишком любит хороший чай, и так далее…(смеётся) И ваша преданность поколеблется, энтузиазм утихнет − вы потеряете мотивацию. Поэтому как только получили учение – попрощайтесь и уходите проводить практику в одиночестве. Вместе оставаться опасно.

У Будды Шакьямуни был ученик, который получил от него множество знаний и вот однажды он сказал: «Я провёл с Буддой уже одиннадцать лет, и между моим и его знанием нет разницы, значит, я тоже Будда! Я не хочу больше быть его помощником и ухожу». Таким образом он впал в ложные взгляды, и его ум был испорчен неблагой мотивацией. Подобное может случиться, если вы долго остаётесь с учителем.

Пребывание с учителем действительно важно, когда имеет правильную цель: получение знания, передач, инструкций, порождение мотивации и энтузиазма – всех необходимых вам инструментов совершенствования ума.


С друзьями-затворниками

Часть 2

− Тулку Ургьен Ринпоче говорит о том, что переход к ретриту должен происходить постепенно – человек уменьшает потребности, отучает себя от комфорта, стремится к уединению [4]. Однако сейчас мы чаще видим, как человек берёт отпуск и из людного офиса сразу попадает в хижину отшельника – допустим ли такой подход?

− Для современного человека, недостаточно информированного о правилах затворничества и его этапах, это рискованное решение. Это опасно для него самого, и для тех, с кем он будет общаться впоследствии. Допустим, сегодня вы решили: «С меня довольно − постоянные сложности с бизнесом, пожизненные семейные неурядицы, жизнь полна разочарований… Хочу освободиться от всего этого!» Подобные мысли полезны, но их недостаточно для того, чтобы правильно пойти в затвор! Кроме энтузиазма необходима специальная подготовка – три, четыре, пять месяцев…

Монаху проще подготовиться к затворничеству, но даже мне понадобился целый год обучения, размышлений и планирования. Это было внутреннее настраивание, ведь раньше я никогда не был в затворе. Правильная информация вдохновляет: каждый день я размышлял, когда и как именно начну и что буду делать в процессе. Я пошёл в первое затворничество после серьёзной подготовки, и, всё равно, вначале было очень тяжело!

− В прежние века переход к затворническому быту не был таким контрастным – порой человек из своей хижины переходил в такую же, только уединённую. В настоящее время, уход в затвор требует бОльших жертв и ограничений. Как это сказывается на подготовке к ретриту?

− Несколько столетий назад, люди не были так зациклены на материальной жизни. Не было такой развитой экономики, науки и того, что они нам подарили − стольких развлечений и отвлечений вокруг.

Человеческая природа не поменялась – точно так же были люди разных типов: некоторые мудры, другие нет, у одних хорошие заслуги, у других плохая карма. Даже сейчас многие из нас могут жить в простом доме в деревне − таким людям легко провести успешный ретрит. Это зависит от кармы, предыдущей практики и множества сложных связей. Другие, даже если уедут в уединённый дом высоко в горах, то вряд ли достигнут успехов в практике.

В прошлом, двести-триста лет назад, в гималайском Тибете родители и дети жили вместе дружно и праведно, и когда кто-то из стариков умирал, это часто сопровождалось множеством благих знамений, например некоторые умирали в медитативной позе… В каждой семье были свои примеры духовных практиков. Это вдохновляло и помогало остальным, каждый был искренне предан Трём Драгоценностям, большинство начитывали мантры, кто-то становился отшельником...

Сегодня так практиковать нелегко, современная наука и экономика изменила людей: они хотят зарабатывать деньги, покупать машины, строить новые дома, путешествовать, видеть разные страны. Двести-триста лет назад, если у вас были деньги, то большую их часть вы тратили на духовные пожертвования: строительство статуй, ступ, монастырей, переписывание философских текстов… Тогда духовные устремления были больше распространены, сегодня же преобладают меркантильные соображения. Буддист вы или нет − у каждого преобладает «бизнес-ум». Таковы окружающие условия.

Тем не менее, главное – внутри нас. Никто не отнял у нас возможности практиковать. Даже сегодня некоторые могут медитировать в людных местах – у них стабильный ум. Другие не смогут медитировать даже в горах, их ум беспокоен – в нём проблемы взращиваются и заполняют собой все мысли, а навязчивые состояния не дают успокоиться, сконцентрироваться.

В бытовом смысле наше столетие подобно раю: разная еда, одежда, музыка, бесконечная новая информация, всевозможные развлечения…В прошлом не было такого разнообразия. И несмотря на то, что всё перечисленное интересно и приятно для времяпрепровождения, это опасно, поскольку поглощает нас без остатка. С точки зрения человека верящего в перерождения такая жизнь подводит к единственному пути − в низшие миры. Практически нет других шансов − снова сансара.

Наше суетное столетие очень сложно для практики, мы привыкли к людным местам и стремимся туда. Мы испорчены и разрушены нашим неуравновешенным умом, который действительно превратился в «бешенного слона». Он беспокоен и неуправляем, мы не можем его «схватить» и обуздать. Поэтому для начала лучше найти тихую деревню или другое безлюдное место, где можно проводить время в большем уединении. Это единственный шанс подготовиться к затворничеству. В качестве подготовки можно проводить и совместные ретриты, но понимать, что это только начало. Я уверен, что в нашем столетии нужны одиночные затворы в тихом месте. Любой, кто проведёт некоторое время в уединении, обнаружит, что постепенно в его ум возвращается умиротворение, а с ним и способность концентрироваться и созерцать.

− Значит, современная стремительная жизнь отразилась не только на подготовке к затворничеству, но и на практике отречения в целом?

− Есть интересная история об охотнике, жившем во времена Миларепы. Он с трудом сводил концы с концами, жил охотой, содержал семью. Однажды он охотился на оленя, и тот бросился в сторону пещеры Миларепы. Преследуя жертву, охотник столкнулся с отшельником, который успокаивал испуганного оленя. Решив, что отшельник хочет лишить его законной добычи, которой хватило бы, чтобы неделю кормить семью, охотник впал в ярость и захотел убить Миларепу. Однако убийцу поразило спокойствие и умиротворённость отшельника перед лицом смертельной опасности. Он успокоился, выслушал речь Миларепы и попросил поучений. Охотник надолго задержался у пещеры учителя и чем больше слушал, тем больше ему это нравилось. Песни Миларепы изменили его. Впечатление было столь глубоким, что он немедленно принял решение:

− Я хочу быть твоим учеником и стать подобным тебе!
− Это хорошая мысль, ведь ты охотился всю жизнь и породил огромную отрицательную карму. Теперь ты можешь стать отшельником, и я научу тебя, как её очистить, − ответил Миларепа.
− Но сначала мне нужно вернуться домой, предупредить близких и обсудить свое решение с семьёй.
− Если ты пойдёшь домой, то уже никогда не вернёшься. Тебе нужно принять решение прямо сейчас, в это мгновение. Если ты начнёшь практику отшельника, то сможешь в будущем принести пользу многим людям, а не только своей семье.

Охотник остался с Миларепой и смог достичь значительных успехов благодаря тому, что рядом был учитель высочайшего уровня. Некоторые люди способны на такой серьёзный поступок, другие − нет. Всё зависит от сознательности человека.

Мы ленимся практиковать и не хотим жить уединённо, потому что наша жизнь полна наслаждений. Это искушает и превращает нашу жизнь в трясину, которая не даёт идти в духовном направлении. Развлечения держат на привязи – мы полностью поглощены тем, куда пойти прогуляться, чем полакомиться, во что нарядиться, где заработать денег…

Сегодня бизнес диктует стиль жизни – это гораздо престижнее, чем быть крестьянином или учителем. Мы стараемся «делать бизнес», развивать его, но по большей части он сводится к мошенничеству и обману. Мы врём и отнимаем друг у друга деньги, порождая отрицательную карму. В любом случае, чтобы заработать деньги в бизнесе, вам рано или поздно придётся кого-то обмануть. «Я продам что-то по завышенной цене и получу прибыль», – по существу это кража. Потом мы радуемся полученным деньгам и тем удовольствиям, которые можем себе за них позволить – так создаётся отрицательная карма.

В общем, когда мы живём обычной жизнью, мы наслаждаемся сансарой (смеётся).

Для того чтобы появилась мотивация к духовному развитию, мы должны ощутить страдание, а пока жизнь течёт гладко, сансара нас вполне устраивает. Особенность практики отречения в наше богатое на излишества время состоит в более глубоком понимании того, что проблемы – источник духовности, а не только страдания. Если вы не страдали, то духовность не проникнет в ваше сердце. Миларепа много страдал, и страдания привели его к просветлению. Даже Будда страдал, пока был отшельником. Да и после отшельничества его жизнь сложно было назвать безоблачной – ему причиняло боль то, что собственный брат Девадатта много раз пытался его убить.

Враги и проблемы – это наши учителя, благодаря им мы понимаем, что страдания только временно спрятались за потоком удовольствий. Когда мы ясно осознаём то, к чему нас подталкивает сансарическое бытие и последствия, которые нас ожидают, тогда отречение породить легче. Недоброжелатели и проблемы поддерживают в нас Учение, помогают не забыть о нём.

– Насколько в ретрите важны ритуалы? Подношения, пуджи, шесты защитников, алтарь, музыкальные инструменты?... Ведь у пещерных отшельников кроме чёток и пары текстов ничего не было.

– Всё это не важно. Даже если у вас нет чёток, дамару, колокольчика, статуй на алтаре, тханок – ничего страшного! Что действительно важно – это готовность к тренировке ума. У Миларепы ничего этого не было, но он обрёл просветление.

Возможно, у вас нет изображений, но все это может жить в вашей памяти: благодаря полученным учениям вы знаете, как выглядит идам и как правильно его визуализировать. Если у вас есть предметы для подношения это хорошо, если нет – можете совершать воображаемые подношения и подношение результатов практики. Преданность, мотивация и посвящение важнее внешних атрибутов.

Даже когда вы совершаете материальное подношение, важнее внутренняя составляющая. Например, если у вас есть вкуснейший торт, и вы колеблетесь нужно ли его поднести или всё-таки съесть самому, то лучше съесть (смеётся). Правильным можно считать подношение, сделанное без малейших сомнений: с того момента, как вы решили, что подношение уже принадлежит Трём Драгоценностям и идаму. Не важно, свежий ли торт, вкусный или нет, полезен ли для здоровья, маленький или большой – он уже не ваш, и вас это не должно волновать. Через пару дней вы вынесите его наружу, и им полакомятся птицы и собаки. А если вам нечего поднести, вы совершить сделать мысленные подношения, прибегнув к языку мудр. Многие великие йогины, махасидхи прошлого, не имея ничего, делали только воображаемые подношения и достигали великих результатов.

– После некоторого периода одиночества человека начинают одолевать навязчивые мысли о мелочах. Как с этим бороться?

– Да, вначале могут быть такие сложности. Но пока вы остаётесь в убежище, пока держите двери закрытыми, у вас есть шанс справиться с беспокойным умом. Ваше сознание стремится к дому и привычным проблемам, но вы сконцентрированы на том, что объяснял ваш учитель. Навык сосредоточения поможет в этом. Постепенно повторяющиеся отвлекающие мысли ослабевают и уходят, а со временем перестают возникать совсем.

Если ваш ум слаб, то во время ретрита он всё время будет занят посторонними мыслями или анализом возникающих в затворе бытовых проблем. Эти мысли возникают самопроизвольно, и если уж это происходит, нужно немедленно их пресекать, например, написать на стене: «Не думай. Забудь!» Можно написать ритритные принципы прямо на стене перед собой: «Жизнь непредсказуема, она скоро пройдёт – смерть близко. Не думай, медитируй!» Никто не поможет – учитель не будет стоять над вами с палкой, напоминая: «Забудь о повседневном!» Это зависит только от ваших собственных усилий.

Некоторым людям легко переключиться, а другие не могут забыть о том, что оставили за порогом ретритного дома. Для разных людей существуют разные способы успокоения ума.

– Ещё одна проблема – обострение внимания. Когда информация извне ограничена, суетный ум находит поводы для отвлечения: начинает самопроизвольно следить за жизнью паучка в углу или как птицы на соседнем дереве выращивают птенцов… Человек может рассказать все их новости за последний месяц!

– В некотором смысле это естественный процесс. Человек успокаивается, внимательность повышается, но он ещё несознательно относится к тому, куда её направить. Постепенно сосредоточенность на цели затворничества усиливается, ум уравновешивается, и вас перестаёт беспокоить то, что происходит вокруг. С какого-то момента вы просто не обратите внимания на то, что вас могло бы отвлечь. Даже если рядом с ретриным домом поселится тигр, будут появляться дикие животные – вам это станет неинтересно. Будут раздаваться какие-то звуки, но вы станете слушать свой ум и его удерживать от следования в другом направлении. Вам просто будет неинтересно отвлекаться на всё это.

Если подобные вещи серьёзно мешают, значит, вы недостаточно подготовлены к затворничеству. Возможно, не было хорошего руководителя, правильных наставлений или вы сами слишком легкомысленно отнеслись к подготовке − тогда все эти явления могут захватывать внимание. Если же у вас хороший наставник, то, скорее всего, вас эти проблемы вас не коснутся – будет не до того. Даже болезнь не слишком вас отвлечёт. Возможно, в ретрите у вас окажется холодная комната и недостаточно тёплой одежды, и из-за этого будут одолевать лёгкие недомогания, простуда и насморк, но они не заставят вас волноваться. Я практиковал без тёплой одежды, и у меня постоянно были такие проблемы со здоровьем.

– У вас была возможность советоваться с учителем во время ретрита?

– Он приезжал два-три раза в год, хотя были годы, когда я видел его только один раз. Как правило, его визит длился два дня, чтобы он мог дать наставления для медитирующих затворников.

– Вы собирались вместе?

– Нет, он разговаривал с каждым отдельно. Мы могли посоветоваться с учителем, когда у нас возникали проблемы. Если в медитативной практике что-то шло не так, то была возможность обратиться за помощью – вот что имеется в виду под «руководством». Иначе, зачем же нужен руководитель? Если бы все проблемы можно было решить самостоятельно, то не было бы и нужды в наставнике.

Представьте, что вы хотите научиться ездить на машине. Предварительно вы изучаете теорию: правила движения и устройство автомобиля. Когда вы решили, что готовы переходить к практике, то вначале вам нужен рядом хороший водитель, который покажет, как правильно переключать скорость, тормозить, поворачивать… Без него вы, даже если всё правильно изучили по книгам, наломаете дров. Наставник заставит вас повторять все действия снова и снова. До тех пор пока не убедится, что вы способны как управлять машиной, так и исправлять мелкие поломки, чтобы ехать дальше – вот такой наставник вам нужен.

– Что, кроме неустойчивости внимания, говорит о том, что вы не готовы к ретриту?

– О неподготовленности, в первую очередь, свидетельствует отсутствие контроля над эмоциями. Если вы легко раздражаетесь, значит, не готовы. Кроме владения эмоциями также важно, чтобы вы были готовы интеллектуально.

В процессе подготовки нужно обратить внимание и на способность сосредотачиваться, целеустремлённость, осознанность, терпение, усердие – на все эти взаимосвязанные качества. Когда всё это есть, тогда и чувство голода, жажда, холод, жара переносятся легко – это значит, что вы готовы. В противном случае будет трудно. Неподготовленность проявляется в слабом противостоянии своим желаниям. В ретрите отвлекающие мелкие желания будут постоянно провоцировать вас на то, чтобы прервать или отложить сессию: «Пить хочется. Вот ещё немножко полежу. Надо проветриться. Я проголодался – сначала поем, а потом пойду медитировать…» В затворничестве нужна терпеливость. Нужно проводить трёхчасовые сессии, каким бы голодным вы ни были, как бы себя ни чувствовали, какие бы беспокойные мысли к вам ни приходили – все это не должно волновать и отрывать. В затворе необходима строжайшая дисциплина. Ваши решения должны быть беспрекословным.

− Получается, что нам необходимы три области подготовки: эмоциональная, волевая и интеллектуальная? Что имеется в виду под последней?

− Информация, полученная от учителя, должна быть вами проанализирована и усвоена. Вы предварительно изучаете Дхарму, и эти знания постепенно изменяют привычный ход мысли. Во время затворничества мы не должны рефлекторно размышлять над житейскими проблемами − необходимо отступить от привычной озабоченности. В затворе нужны духовные идеи, которые будут занимать ваш ум 24 часа, днём и ночью, тогда вы достигнете результатов. Если же вы в затвор принесли свои повседневные мысли, то это и не ретрит вовсе. В настоящем ретрите размышления, ходьба, сон, еда – любые занятия – направляют ваш ум на путь духовности.

– То есть у нас должно быть достаточно информации, над которой можно было бы размышлять, чтобы удерживать внимание на духовных темах?

– Да. Это очень важно. Вы не сможете правильно провести затворничество, пусть даже просидите в уединении много месяцев, если ваш ум постоянно вращается вокруг того, что вы станете делать в будущем, как встретитесь с семьёй, что скажете друзьям... Эти бесполезные мысли могут отнять слишком много времени.

По-тибетски, йогин − «налджорпа», что означает пребывающий в равновесии, тишине, покое ума, в отсутствии каких-либо стремлений. Йогины – это те, кто действительно стал хозяином своего ума, кто способен его развивать.

– Значит, эмоциональная нестабильность, скука и навязчивые мысли о постороннем во время практики, неспособность пребывать в однонаправленном сосредоточении больше нескольких минут говорят о вашей неподготовленности?

– Да. Если вы хотите начать затворничество, важно готовиться по всем этим пунктам. Иначе подготовка сведется к постоянным мыслям о том, как я пойду в ретрит, что я буду там делать, как закончу, как стану великим йогином… (Смеётся.) Это ядовитые мысли, которые лишь подпитывают нашу гордыню.

Затворничество разрушает тот безумный ум, что ведёт себя подобно бешенному слону. Уединённая практика делает нас терпеливей и мягче − человеком, способным жить в самых скромных условиях без малейших претензий. Миларепа питался травой и не считал, что при этом что-то потерял.

− Какие опасности могут поджидать в ретрите неподготовленного человека?

− Любое затворничество – как короткое, так и длительное не годится для незрелых умов. Даже краткий затвор может быть опасным для рассудка. Однако хорошо подготовленным людям короткие ретриты непременно принесут ощутимые результаты. Даже одно-, двухнедельная интенсивная практика у подобных людей может привести к таким же изменениям сознания, как трёхлетнее затворничество. Неподготовленный же ретрит зачастую выливается в то, что человек бесполезно теряет три, четыре, десять лет!

− Многолетнее затворничество может привести к духовным достижениям, а может повредить рассудок или раздуть гордыню – какие противоядия вы можете посоветовать?

– Противоядия будут зависеть от конкретного случая – это должен решать наставник. Если он ведёт вас правильным путём, таких проблем не будет. Если же ваш учитель ошибается, и вы медитируете неправильно, то это действительно может повредить психику, пробудить гордыню, спровоцировать самомнение, желание стать «великим йогином» – это действительно опасно. Мнение окружающих, их уважение, известность ни в коем случае не должны быть желанными для нас результатами практики. Результатом затворничества настоящего йогина становится простая и скромная жизнь и удовлетворённость, не зависящая от окружающих обстоятельств. Он счастлив сам, распространяет счастье вокруг и становится хорошим учителем.

Действительно, многие йогины теряли рассудок в затворе. Даже сейчас я знаю некоторых отшельников, сошедших с ума во время ретрита. Ваш ум может быть слишком подвижным или перенапряжённым, в нём могут возникать самые неожиданные и опасные концепции. Иногда в процессе мы сбиваемся с правильного пути, это проявляется как неуверенность или сильное беспокойство – тогда нужно объяснить свои ощущения учителю и он даст необходимый совет. Если вы правильно восприняли наставления и сконцентрировались на них, не допускаете самодеятельности, то ваш разум защищён – это очень важно.

– Но человек может думать, что всё в порядке, а на самом деле ошибаться.

– Совершенно верно! Когда я занимался туммо, снаружи было 25 градусов мороза, а моя комната не отапливалась. Я видел, что снаружи люди кутаются, надевают по две шерстяные куртки – это были деревенские жители, которые приносили нам еду. Но у меня была только накидка из тонкой летней ткани, которая просвечивалась так, что было видно тело. В начале ретрита по туммо, я, конечно, замерзал, но со временем обрёл нужную концентрацию. Появилось ощущение, что моё тело нагревается, и я даже начал потеть. Я был уверен, что достиг хорошего результата и ощутил гордость. Через пару недель появился мой учитель, который спросил: «Как твоё туммо?»

− Замечательно, я потею!
− О, это очень опасно! Это ошибка, – сказал он.

В тот момент я по-настоящему испугался! Я практиковал неправильно и сильно рисковал. Затем учитель объяснил мне, что туммо подобно равновесию – это не тепло или холод, но умение поддерживать их баланс, нормальную температуру при любых внешних условиях, а перегрев, в результате которого выступает пот, очень опасен. Баланс туммо приводит к тому, что вы одинаково комфортно чувствуете себя как в холод, так и жару. Он указал мне на ошибки и моё состояние нормализовалось. Иначе я бы двинулся в сторону опасной медитации, думая, что моя повышенная температура и пот означают правильное развитие туммо.

Возвращаясь к вашему вопросу: только учитель − настоящее противоядие. Если что-то не так, то только его консультация может вам помочь.

– Благие изменения сознания, обретённые в ретрите, могут оказаться временными, и после выхода человек постепенно теряет их – что делать, чтобы этого не происходило?

− Замечательный вопрос! Я могу ответить на него исходя из собственного опыта. До того, как начать ретритную практику, я был жаден. В юности мне было тяжело делиться, я мечтал о приобретении разнообразных вещей. Позже, в монастыре, с помощью практики даяния мне удалось уменьшить этот недостаток, но не уничтожить его − я сансарическое существо, и мой ум не так силён, как хотелось бы. Я был слабым и жадным человеком. Но после затворничества кое-что поменялось – теперь, когда я делюсь чем-нибудь, я чувствую удовольствие, а не сожаление. Я стал щедрым, улыбаюсь, когда отдаю и готов поделиться практически всем: не только вещами, но и идеями, временем, возможностями... Я не боролся с жадностью специально − такой эффект оказала медитация на равностную любовь и сострадание. Это я почувствовал в затворничестве, и это были настоящие изменения. В результате практики вы становитесь действительно дружественным существом. До затворничества я был холодным человеком, предпочитал одиночество – мне не нужны были друзья, и я не хотел общаться с людьми, чтобы не иметь врагов. Я просто хотел жил один, вести свой быт и никого не видеть. Затвор же научил меня делиться, разделять со всеми то, что у меня есть. Быть вместе с людьми, даже с недоброжелателями. В ретрите я постепенно становился лучше, и это делало меня счастливей. И тогда я понял: затворническая практика содержит такие большие возможности! Это восхитительно!

Также я перестал быть взыскательным. Раньше предпочитал одних людей другим, искал лучшие условия жизни, вещи, еду... После затвора все стали равны, вещи и еда также перестали волновать – это было замечательное новое ощущение. Но вскоре после возвращения к сансарической жизни, когда я переехал в Европу – оно постепенно и медленно начало убывать.

– Как с этим бороться?

– Я мечтаю вернуться к затворничеству, хочу снова его провести.

– Дисциплина и осознанность не помогают справиться? Отслеживания возникновения жадности недостаточно?

– С жадностью как раз все понятно – её легко обнаружить. Но по настоящему опасно то, что менее заметно, то, что исподволь прорастает внутри: привязанность, раздражительность, расстройство, неудовлетворённость.

– Вы имеете в виду малозаметные эмоции?

– Да, именно. С ними действительно нужно быть осторожным. Приходится чутко отслеживать и сразу схватывать малозаметные негативные тенденции в уме: «О, это не хорошо!» И затем приводить себя в нормальное состояние. После затворничества этот процесс был автоматическим – не было необходимости подталкивать себя. Вы в основном пребываете в хорошем состоянии. Но сейчас приходиться прикладывать усилия и следить за собой, чтобы быть добрым человеком и не делить людей на друзей, с которыми я хочу быть, и остальных. Сразу после ретрита каждый человек был другом, но уже в Европе я потерял эту спонтанную дружелюбность.

– Получается, что ретрит дал вам оружие против таких эмоциональных проблем, но не устранил их полностью?

– Теперь я знаю, как с ними справляться, но это всё равно требует усилий.


Медитация


– Можете привести какой-нибудь пример того, как происходит переход от привычных эмоций к ретриному погружению?

– Как я уже сказал, до ретрита я не был щедрым человеком, и до того, как пошёл в первый затвор, у меня не было хорошей одежды, обуви и прочего. Но когда я готовился к практике, появились благотворители, которые спонсировали меня – они были впечатлены тем, что я собираюсь в строгий ретрит на три года. На те деньги, которые они мне дали, я смог купить то, о чём я мечтал раньше, но не мог себе позволить – спортивную обувь, удобную куртку… Мечты сбылись.

Это началось с детства: мы видели приезжавших в Гималаи европейцев, одетых в красивые и удобные вещи. У них была хорошая спортивная обувь, рюкзаки, очки, куртки… Я смотрел на них и думал: «Однажды и у меня будут такие же». И вот появились друзья-спонсоры, и я смог купить все эти вещи. Позже, уже пребывая в ретрите, я вдруг понял: «Зачем я их храню? Они здесь совершенно не нужны, потому что я никуда не выхожу!»(Смеётся.)

У меня был ретритный помощник, который время от времени приносил еду. Однажды он спросил меня: «Я собираюсь на вечеринку, ты не мог бы одолжить мне свою обувь?»

Я ощутил лёгкий приступ жадности и подумал: «Я их даже не носил, это первая обувь в моей жизни, зачем же их отдавать?» На следующий день я подумал: «Мне предстоит прожить здесь три года, и всё это время мне они будут не нужны, почему бы не отдать их на один день?»

Помощник был так счастлив! На следующий день, когда он вернул их обратно, я сказал: «Можешь взять обувь ещё на неделю». Он стал ещё счастливее. Через неделю он принёс их, и я сказал: «Забирай их насовсем». Постепенно я отдал ему все свои вещи.

– Сколько лет вам тогда было?

– Двадцать один – двадцать два. Я отдал ему куртку, одежду, часы… Все дорогие вещи которые имел. Постепенно моя затворная комната опустела – я отдал всё, и мой ум стал чище. Мне стало не о чем беспокоиться, или думать о том, что делать со всеми этими вещами. Потому что до этого моё внимание возвращалось к ним: «Однажды я надену вот это, и пойду туда-то, эта вещь такая удобная!» Я был очень привязан к этим вещам. После того как я отдал их, мой помощник стал счастливым, а мой ум расслабился – всем стало лучше.

– Но что же делать мирянам, которые имеют гораздо больше: машины, дома, компьютеры? У вас была только обувь и одежда! Что делать нам?

– Для современного человека, у которого нет стремления к духовности, который не потрудился найти учителя и обрести духовные знания, жизнь превращается в самый настоящий конвейер: получать всё больше и больше… И так до самой смерти. Желания формируют жизненные цели, и мечтой становится приобретение чего-то вещественного: я хочу больше денег, красивый дом, дорогую машину... И постепенно вся жизнь проходит в таких мечтах, человек не находит счастья, только очередные неудовлетворённые мечты, потому что жадность невозможно насытить.

Вы спрашиваете, что делать людям, у которых много приобретений? Контролировать своё желание накапливать, искать возможность использовать своё материальное благосостояние, чтобы помочь другим.

В Тибете люди устали от Китая и многие учителя переезжают в другие страны, в мире становится всё больше буддистов. Многим европейцам близки буддийские идеи и они поддерживают Дхарму, помогают буддийским организациям, тибетскому правительству в эмиграции, монастырям, распространяют знания. Эти богатые люди становятся чуть счастливее, и не только европейцы, но и китайцы тоже. Я знаю многих, кто помогает другим. Становясь благотворителями, они уменьшают привязанность к собственным вещам. Богатство не вредит практике, если вы его правильно используете, наоборот – оно помогает породить благие заслуги. Среди моих учеников есть такие люди.

– Они уже ходят в ретриты?

– Да.

– Строгие?

– Нет. Некоторые уединяются на один месяц для шаматхи, другие выполняют нёндро, кто-то выполняет индивидуальные практики... У каждого свой путь.

Сейчас у меня много учеников, и это та причина, по которой я здесь – возможно, из тех, кто посещает мои учения, когда-нибудь кто-то захочет уйти в затворничество. Ученики из Украины приглашают меня, чтобы больше узнать о медитации и ретритных практиках – поэтому я часто сюда приезжаю.

− У вас есть в Украине высоко подготовленные ученики, которые проводят строгие ретриты?

– Пока что нет. Это решение нужно принимать самостоятельно – я не могу к этому подталкивать.

– В заключение могли бы вы подвести итоги своей затворнической практики. Они были предполагаемы или неожиданны?

– После всех ретритов чудом оказалось исчезновение страха смерти. Раньше будущее страшило – старость, болезни… Теперь со смертью проблем нет, я готов умереть сегодня или завтра – это очевидный итог каждого. После затворничества опасения стали другими − больше страшит то, как не делать ошибок и правильно жить каждый день этой обычной жизнью...

Также благодаря затворничеству я стал счастливым. Раньше казалось, что счастье может быть связано с приобретениями, сейчас – нет. Возможные лишения теперь не пугают: если придётся недоедать или страдать от холода, это не лишит меня радости. Я знаю, что погоня за комфортом не принесёт счастья.

Затворничество даёт уму устойчивое знание о самом себе. Вам не нужно искать у кого-то ответа на вопрос, почему вы страдаете и что делать, потому что ответ появляется сам собой. Вы осознаёте, как много зависит просто от мыслей, настроения, выбираемых целей: «Если у меня хорошие мысли, это принесёт такие-то плоды, если плохие, то приведёт к таким-то последствиям». Появляется определённость.

Ещё одним чудом кажется то, что мне не приходится специально учить Дхарме. Люди приходят, и когда мы общаемся, они сами отвечают на свои вопросы. С некоторыми учениками в Европе мы знакомы уже пятнадцать лет. Хотя я их не учу, мы встречаемся каждый месяц. Некоторые приезжают издалека – несколько сот километров ради встречи, которая длиться пару часов. Я не могу дать серьезных учений – мой английский не позволяет объяснить сложные философские концепции, зато позволяет делиться простыми шутками, и это приносит счастье (смеётся). Мы пьём чай, шутим, отдыхаем, что-то делаем вместе, разговариваем в основном об обычных заурядных вещах, и это общение делает их ум спокойным и радостным.

Честно говоря, мне не понятно: почему люди рядом со мной выглядят счастливей, чем когда они находятся в другом месте… Я даже специально спрашивал об этом своих учителей. Они мне объяснили, что практика идама и длительные визуализации привели к тому, что через меня окружающие получают послание: смотрите, вы можете быть счастливее, можете этого добиться!

Мой учитель объяснил: «Твоя духовная практика состоит в том, чтобы во время общения, приёма пищи, повседневных дел, помогать людям чувствовать себя лучше, счастливей. Это твой путь Дхармы, а не сидение на высоком троне среди множества цветов в красной или жёлтой шапке и богатом убранстве. Помощь состоит в том, чтобы находиться со страдающим человеком, сидеть рядом и пить чай, показывая своим примером, как можно обрести умиротворение − это настоящая Дхарма. Помощь − это не сидение на троне, который вызывает в людях смущение. Чтобы разрешить их проблемы, намного действеннее прямое общение – вот настоящая практика Дхармы». Так мне сказал мой учитель.

Обучение Дхарме делает других людей счастливее! Это не обязательно должно происходить в форме изложения правил: делай так и этак… Есть и другие способы принести радость.

Примечания:

[1] «Затвор», «затворничество» и «ретрит» применяются в данной статье в качестве синонимов.
[2] Лама Сангье провёл шесть лет в затворничестве и с тех пор пятнадцать лет живёт в Европе.
[3] У ламы Саньге множество братьев и сестёр, здесь речь не идёт о том, что о родителях некому побеспокоиться в бытовом смысле.
[4] «Откровения тибетских отшельников», стр.90. «Открытый мир» 2006.

Материалы по теме:

Лама Сангье: «Очевидно, что буддизм на Западе будет развиваться»

Лама Сангье уже довольно долго живёт в Европе. Он родился в Ладаке, в раннем детстве попал в монастырь и позже стал учеником Четсанга Ринпоче, держателя трона Дрикунг Кагью. Окончив курс монастырского обучения и проведя почти шесть лет в уединённых ретритах, он, неожиданно для себя, столкнулся с совершенно незнакомым миром и был вынужден находить с ним общий язык...


Затвор ‒ созревание плода на дереве знания. Интервью с друпоном ламой Сангье

На Западе я заметил еще одну особенность, в том числе и у многих учеников дрикунг кагью, ‒ люди хотят находиться вблизи высоких лам, утверждая, что это их коренной учитель, но при этом практика у них нулевая. Даже самый высокий учитель ничего не сможет сделать за вас. Даже если ваш учитель ‒ Падмасамбхава, Тилопа или Миларепа. Если вы считаете себя «буддистом», но практика у вас нулевая, то вы попросту деградируете. Я видел людей, которые прежде были скромными, честными и великодушными, но после встречи с высокими ламами, решили, что этим могут ограничиться, и их эго стало огромным. Учитель необходим только для нашей практики ‒ недостаточно просто находиться рядом с ним...