Рассказ тибетского монаха разоблачил беспредел китайской системы политического перевоспитания
2 июня 2018. Разместил: Editor
Тибетский центр прав человека и демократии (TCHRD) опубликовал видео с рассказом от первого лица, разоблачающим беспредел и насилие в так называемых учреждениях «правового перевоспитания» внутри Тибета.
Его история дает дополнительные подробности относительно положения тех «политически неблагонадежных» тибетцев, которые уже содержались в этой системе.
По данным TCHRD, тибетский писатель и учитель Гангкье Друпа Кьяб (Gangkye Drupa Kyab) в течение 15 суток был отправлен на занятия по перевоспитанию после освобождения из тюрьмы в 2016 году. Подобным же образом другого бывшего политзаключенного заставили «перевоспитываться» в течение двух с лишним месяцев за неподчинение приказу чиновников, согласно которому монахи и монахини были обязаны покинуть монастырские институты, расположенные в тибетских регионах за пределами Тибетского автономного района.
Тибетские монахини в камуфляжной форме поют «красную песню» тибетской звезды сопрано Цетен Долмы, раскрученной пекинской телепропагандой. Кадр из видео. 2016 г. Источник: TCHRD.
Монах, записавший свое свидетельство на видео, получал образование в регионе Цонгон (провинция Цинхай), однако 13 июля 2017 года он был вынужден вернуться в уезд Сог округа Нагчу (кит. уезд Со Тибетского автономного района). Чиновники угрожали, что «у тех, кто не вернется, могут арестовать родителей или родственников, детей не примут в школу, а также не разрешат собирать гриб-гусеницу [ярсагумба]».
По возвращении в Сог его отправили в построенное недавно учреждение, которое именуется учебным центром «реформирования через воспитание». Отвозивший монаха служащий управления госбезопасности сказал, что «место, куда вас отправляют, школа, а не тюрьма». С собой позволили взять только одежду, полотенце, зубную пасту и щетку. За исключением «двух или трех» простых тибетцев, в учреждении, где он отбыл около четырех месяцев, содержались монахи и монахини.
После завтрака всем «приходилось сидеть на занятиях, где по большей части ругали нас и разоблачали духовного учителя [Его Святейшество Далай-ламу]», – продолжает монах, из предосторожности не называющий своего имени. «Законы и положения давали поверхностно, так что от такого правового воспитания пользы было немного», – отмечает он, добавляя, что иногда «служащие учреждения выглядели как толпа раздраженных подростков».
Нередко от «уроков» переходили к собраниям, похожим на митинги под лозунгами борьбы с «отсталыми» религиозными традициями, которые проводили в Тибете в 1959 году, а в чем-то и на ежевечерние собрания отрядов «красных стражей» (хунвэйбин) времен «культурной революции», обязательной частью которых были ругательства и затрещины за недостаточное «раскаяние».
«Время от времени на вечерних занятиях проводились "сессии борьбы", напоминавшие о 1959-м, и нам приходилось участвовать в тренировках типа военных. Мне всегда было жаль пожилых монахов и монахинь: помимо того, что они не понимали китайского, они были физически слабыми, из-за чего служащие учреждения именно их подвергали побоям».
«На одной из тренировок все монахини упали в обморок, лишились чувств. Служащие тут же бросились забрать их внутрь. Кто знает, что они сделали с этими монахинями? Но я слышал, что некоторые из них зажимали монахинь на кроватях».
Все узники должны были носить камуфляжную форму, за которую еще надо было заплатить из своего кармана (в частности, монах отдал 150 юаней). И еще подтвердилось, что в этих учреждениях заставляют подпевать «красной песне» в исполнении раскрученной пекинской телепропагандой тибетской звезды сопрано. «Охранник спросил, верю ли я в партию. Я медлил с ответом, но заметив уголком глаза, что другие узники подают предупреждающие знаки, ответил "да". Тогда мне велели заучить китайский государственный гимн, китайскую песню и "Солнце и луна дочки одной матери", [которую исполняет] Цетен Долма. Охранник пригрозил, что так легко меня не отпустит, если я не выучу это за три дня».
Монах свидетельствует, что отдельных узников избивали электрошокерами до потери сознания, и тогда охранники плескали водой на лицо, чтобы те очнулись. От этого цикла переходили к избиению пластиковой трубой по всем частям тела, а затем снова применяли электрошокер. Били до полусмерти, но так, чтобы не было переломов.
Цампа (ячменная мука), которую давали узникам, была с грязью и червяками, от нее болел живот, но в туалет пускали по лимиту. Отказываясь есть такую пищу, узники доходили до того, что копались в остатках еды, выброшенных служащими учреждения. По сигналу сирены на подъем требовалось вскакивать, взваливать постельное белье на голову и бегать по часу, а то и по два. Из-за этого многие ложились спать, не раздеваясь, только обувь снимали. После полудня заставляли стоять неподвижно под палящим солнцем, а за малейшее движение били.
«Однажды меня заставили около трех часов стоять у стенки. Скосив глаза, я видел справа и слева, а также вдоль коридора первого этажа, мужчин и женщин в форме, шагавших туда-сюда и время от времени поглядывавших на меня. Я был на втором этаже – значит, здание было двухэтажным», – излагает рассказ монаха TCHRD.
По возвращении домой от бывших узников требуют являться в отделение милиции – где-то ежедневно, где-то каждые три дня или раз в неделю. «Придешь, заставляют убираться у них, стирать или мыть посуду. Постоянно давали предупреждения: не носить монашеское одеяние, не поступать в монастыри, не выезжать за пределы уездного поселения. Изъятые у нас идентификационные карты до сих пор не вернули».
В таких условиях, лишенные свободы передвижения, образования и занятости, монах и другие бывшие узники системы «перевоспитания» провели почти год и три месяца. «Мы были арестованы и находились под стражей, не совершив никакого преступления. При этом не осуществлялось никаких юридических процедур, соответствующих законам страны. Если мы совершили что-либо незаконное, так скажите нам, какой закон или положение мы нарушили!»
Монах подчеркивает, что подобная политика этнической дискриминации лишь расширит пропасть между тибетским и китайским народами. Если в действительности имеется желание достичь «этнической гармонии» и «единения», то им (китайским чиновникам) следует изменить свою политику на грани «позорного варварства» и продемонстрировать доверие к подходу срединного пути, предложенному Далай-ламой, начав диалог с его представителями, призывает он.
Валерий Никольский
Его история дает дополнительные подробности относительно положения тех «политически неблагонадежных» тибетцев, которые уже содержались в этой системе.
По данным TCHRD, тибетский писатель и учитель Гангкье Друпа Кьяб (Gangkye Drupa Kyab) в течение 15 суток был отправлен на занятия по перевоспитанию после освобождения из тюрьмы в 2016 году. Подобным же образом другого бывшего политзаключенного заставили «перевоспитываться» в течение двух с лишним месяцев за неподчинение приказу чиновников, согласно которому монахи и монахини были обязаны покинуть монастырские институты, расположенные в тибетских регионах за пределами Тибетского автономного района.
Тибетские монахини в камуфляжной форме поют «красную песню» тибетской звезды сопрано Цетен Долмы, раскрученной пекинской телепропагандой. Кадр из видео. 2016 г. Источник: TCHRD.
Монах, записавший свое свидетельство на видео, получал образование в регионе Цонгон (провинция Цинхай), однако 13 июля 2017 года он был вынужден вернуться в уезд Сог округа Нагчу (кит. уезд Со Тибетского автономного района). Чиновники угрожали, что «у тех, кто не вернется, могут арестовать родителей или родственников, детей не примут в школу, а также не разрешат собирать гриб-гусеницу [ярсагумба]».
По возвращении в Сог его отправили в построенное недавно учреждение, которое именуется учебным центром «реформирования через воспитание». Отвозивший монаха служащий управления госбезопасности сказал, что «место, куда вас отправляют, школа, а не тюрьма». С собой позволили взять только одежду, полотенце, зубную пасту и щетку. За исключением «двух или трех» простых тибетцев, в учреждении, где он отбыл около четырех месяцев, содержались монахи и монахини.
После завтрака всем «приходилось сидеть на занятиях, где по большей части ругали нас и разоблачали духовного учителя [Его Святейшество Далай-ламу]», – продолжает монах, из предосторожности не называющий своего имени. «Законы и положения давали поверхностно, так что от такого правового воспитания пользы было немного», – отмечает он, добавляя, что иногда «служащие учреждения выглядели как толпа раздраженных подростков».
Нередко от «уроков» переходили к собраниям, похожим на митинги под лозунгами борьбы с «отсталыми» религиозными традициями, которые проводили в Тибете в 1959 году, а в чем-то и на ежевечерние собрания отрядов «красных стражей» (хунвэйбин) времен «культурной революции», обязательной частью которых были ругательства и затрещины за недостаточное «раскаяние».
«Время от времени на вечерних занятиях проводились "сессии борьбы", напоминавшие о 1959-м, и нам приходилось участвовать в тренировках типа военных. Мне всегда было жаль пожилых монахов и монахинь: помимо того, что они не понимали китайского, они были физически слабыми, из-за чего служащие учреждения именно их подвергали побоям».
«На одной из тренировок все монахини упали в обморок, лишились чувств. Служащие тут же бросились забрать их внутрь. Кто знает, что они сделали с этими монахинями? Но я слышал, что некоторые из них зажимали монахинь на кроватях».
Все узники должны были носить камуфляжную форму, за которую еще надо было заплатить из своего кармана (в частности, монах отдал 150 юаней). И еще подтвердилось, что в этих учреждениях заставляют подпевать «красной песне» в исполнении раскрученной пекинской телепропагандой тибетской звезды сопрано. «Охранник спросил, верю ли я в партию. Я медлил с ответом, но заметив уголком глаза, что другие узники подают предупреждающие знаки, ответил "да". Тогда мне велели заучить китайский государственный гимн, китайскую песню и "Солнце и луна дочки одной матери", [которую исполняет] Цетен Долма. Охранник пригрозил, что так легко меня не отпустит, если я не выучу это за три дня».
Монах свидетельствует, что отдельных узников избивали электрошокерами до потери сознания, и тогда охранники плескали водой на лицо, чтобы те очнулись. От этого цикла переходили к избиению пластиковой трубой по всем частям тела, а затем снова применяли электрошокер. Били до полусмерти, но так, чтобы не было переломов.
Цампа (ячменная мука), которую давали узникам, была с грязью и червяками, от нее болел живот, но в туалет пускали по лимиту. Отказываясь есть такую пищу, узники доходили до того, что копались в остатках еды, выброшенных служащими учреждения. По сигналу сирены на подъем требовалось вскакивать, взваливать постельное белье на голову и бегать по часу, а то и по два. Из-за этого многие ложились спать, не раздеваясь, только обувь снимали. После полудня заставляли стоять неподвижно под палящим солнцем, а за малейшее движение били.
«Однажды меня заставили около трех часов стоять у стенки. Скосив глаза, я видел справа и слева, а также вдоль коридора первого этажа, мужчин и женщин в форме, шагавших туда-сюда и время от времени поглядывавших на меня. Я был на втором этаже – значит, здание было двухэтажным», – излагает рассказ монаха TCHRD.
По возвращении домой от бывших узников требуют являться в отделение милиции – где-то ежедневно, где-то каждые три дня или раз в неделю. «Придешь, заставляют убираться у них, стирать или мыть посуду. Постоянно давали предупреждения: не носить монашеское одеяние, не поступать в монастыри, не выезжать за пределы уездного поселения. Изъятые у нас идентификационные карты до сих пор не вернули».
В таких условиях, лишенные свободы передвижения, образования и занятости, монах и другие бывшие узники системы «перевоспитания» провели почти год и три месяца. «Мы были арестованы и находились под стражей, не совершив никакого преступления. При этом не осуществлялось никаких юридических процедур, соответствующих законам страны. Если мы совершили что-либо незаконное, так скажите нам, какой закон или положение мы нарушили!»
Монах подчеркивает, что подобная политика этнической дискриминации лишь расширит пропасть между тибетским и китайским народами. Если в действительности имеется желание достичь «этнической гармонии» и «единения», то им (китайским чиновникам) следует изменить свою политику на грани «позорного варварства» и продемонстрировать доверие к подходу срединного пути, предложенному Далай-ламой, начав диалог с его представителями, призывает он.
Валерий Никольский