«Медитация меняет работу мозга»

Иллюстрация: Александр Байдин.

Два года назад российские ученые открыли две научные лаборатории в буддийских монастырях в Индии и запустили уникальное исследование измененных состояний сознания. О том, что происходит с мозгом во время медитации, рассказывает руководитель проекта, экс-директор Института мозга человека, академик РАН Святослав Медведев.

— HBR Россия: Что такое в вашем понимании измененные состояния сознания и почему их важно изучать?

— Медведев: Это психологический термин, обозначающий целый спектр различных состояний. Каждый из нас в течение жизни не раз испытывал некоторые из них — например, сон или интенсивная деятельность, которая поглощает целиком. Когда вы готовитесь к экзамену, у вас возникает определенное внутреннее состояние. А если собираетесь на свидание с приятным человеком, состояние будет иное. Каждый раз происходит адаптация, то есть мозг настраивается на лучшее выполнение конкретной деятельности. По сути это и есть измененные состояния сознания. Очень много катастроф происходит именно из-за того, что человек не может управлять своим сознанием. Например, есть такое понятие, как монотония. Пилот самолета, выполняющего рейс из Гаваны в Москву, должен всю смену сохранять полную готовность, но когда ничего не происходит, следить за обстановкой довольно трудно. Аварии происходят неожиданно, и если человек потеряет несколько секунд на то, чтобы вникнуть в проблему, дело кончится плохо. Нам важно понимать, как управлять нужным состоянием сознания в течение длительного времени. Медитация является измененным состоянием сознания и очень удобной моделью для исследования.

— Как возникла идея вашего необычного исследовательского проекта?

— Когда я возглавлял Институт мозга РАН, мне приходилось больше думать о развитии организации. Но в 2017 году я оставил пост директора и смог заняться тем, что меня больше интересует — исследованиями сознания. До сих пор ведь нет даже четкого определения, что это такое, можно найти 10—15 различных формулировок. А проект вырос из нашего общения с Далай-ламой. Мы познакомились в 2009 году, и Его Святейшество поразил меня своим умом, доброжелательностью и чувством юмора. Расскажу маленькую историю. Передо мной на аудиенции был знаменитый актер Ричард Гир — он выходил из кабинета, кланяясь и не поворачиваясь к двери. Но я не буддист, чтобы так выходить, да еще могу упасть. Когда подошла моя очередь, Далай-лама встретил меня прямо на пороге, взял под руку, и мы одновременно сели в кресла. Поговорили полчаса, сделали фото, и он так же проводил меня к выходу. Попрощались в коридоре, и Его Святейшество как будто исчез. Так Далай-лама избавил меня от необходимости пятиться, и при этом ни один канон не был нарушен.

В 2018 году академик Константин Анохин предложил мне принять участие в диалоге российских и буддийских ученых «Понимание мира» в городе Дхарамсала, где находится резиденция Далай-ламы. Доклады буддистов были любопытными — многие утверждения показались неожиданными, но постепенно я нашел аналогии с западной наукой. Во время обеда я сидел с Его Святейшеством, и некоторые его слова поразили меня до глубины души. Он сказал: «Если я вижу, что буддийская догма противоречит данным науки, я считаю, что, без сомнения, нужно менять догму». Можете представить, чтобы представитель другой религии сказал что-то подобное? Еще Далай-лама рассказал о феномене тукдам. Согласно буддийским воззрениям, это особое состояние, когда практик умирает во время медитации, но его тело какое-то время остается нетленным. Когда о тукдаме рассказывают религиозные деятели, можно верить или не верить их словам, но если те же данные подтверждаются научными исследованиями, это уже объективный факт. Его Святейшество отметил, что было бы здорово совместно изучать нейрофизиологические механизмы сознания, исследовать работу мозга во время медитации. Я ответил, что можно попробовать.

— Как вы объясняете, что такое медитация?

— В переводе с английского медитация означает «размышление», так что в той или иной форме, в той или иной степени медитируем мы все. Написание статьи — тоже медитация. Далай-лама говорит, что медитировать может даже трехлетний ребенок. Надо начертить на земле полосу, дать ребенку в руки колокольчик и попросить его идти точно по линии, но так, чтобы колокольчик не зазвенел. И малыш будет концентрировать свое внимание на том, что делает. Во время медитации можно фиксировать разные физиологические реакции. Когда вы в уме решаете важную задачу или, скажем, составляете программу банкета, мозг будет работать по-разному.

— Если медитируют, по сути, все, то почему вы решили работать именно с буддийскими монахами?

— Для исследований нужна однородная группа. Изучать измененные состояния сознания у нетренированных испытуемых довольно сложно, к тому же с обычными людьми уже проводили множество экспериментов, опубликованы тысячи работ. В свое время ученые исследовали измененные состояния сознания во время физиологических родов, то есть когда процесс происходит естественным путем. Теперь появились и новые возможности. Можем провести небольшой опыт — закройте глаза и опишите мое лицо, которое вы только что видели. Думаю, вы скажете максимум 7—8 слов. А буддийский монах назовет десятки признаков. Во время медитации он может мысленно вживаться в какой-то образ, воссоздавать его или перевоплощаться в какое-то божество. То есть в этом плане монахи профессионалы, долго учатся и постоянно совершенствуются. Например, тантрические монахи медитируют много часов в день и способны в течение длительного времени находиться в одном и том же состоянии сознания. Вот почему они нам интересны. Но к тантрическим монахам нужен особый подход, необходима деликатность и осторожность, нужно завоевать доверие. Нам удалось завязать отношения с крупными монастырями и начать совместный проект.

— Какие были сложности в организации исследования?

— Я бы сказал, что это была одна сплошная научная сложность. Знаете, я в юности запоем читал фантастику, «Туманность Андромеды» Ефремова знаю почти наизусть. Мечтал о том, что можно будет полететь на другие планеты, вступить в контакт с другой цивилизацией. И в процессе исследования у меня было ощущение, что я нахожусь на планете, которая отделилась от нашей две с половиной тысячи лет назад и пошла своим путем. Буддийские монахи живут абсолютно в другом мире, у них иной тип мышления, другие ценности. Я лично ощущал себя как Васко да Гама или Колумб.

— А как вам удалось договориться с монастырями? Все-таки Далай-лама им не начальник, он не может приказать.

— Формально Далай-лама приказать не может, но буквально на всех внутренних собраниях он говорил: «Надо помочь нашим русским друзьям — это крайне важно и для науки, и для буддизма». В результате нам предложили организовать совместные психофизиологические лаборатории в двух крупных монастырских конгломератах в штате Карнатака. Мы привезли оборудование, которое там и останется. Торжественное открытие состоялось в 2019 году — присутствовали все настоятели монастырей юга Индии. Местная пресса назвала событие историческим: впервые за все время существования буддизма была создана научная лаборатория прямо в монастыре. Но если бы мы не привлекли к проведению исследований самих монахов, наверное, ничего бы не получилось.

— То есть монахи не только были испытуемыми, но и сами проводили исследования?

— Да, и как показала практика, это была правильная идея. Все-таки важно, чтобы монахи-испытуемые работали со своими коллегами, а не с непонятными иностранцами, это вызывает больше доверия. Мы отобрали восемь человек и привезли их на учебу в Москву и Санкт-Петербург. Организовали для них курс лекций, научили разбираться в электродах, снимать электроэнцефалограмму (ЭЭГ), обрабатывать результаты. Сводили их в Институт медикобиологических проблем, они даже полетали в аэродинамической трубе. Это настоящие энтузиасты. Один из них совсем молодой монах, в возрасте 10 лет он пешком прошел несколько тысяч километров из Тибета в Индию. В конце курса мы выдали слушателям специальный сертификат. Они гордились, что появился новый тип монахов — монах-исследователь. Сейчас обучение проходит уже третья группа из 25 человек, но уже онлайн.

— Кто еще участвует в проекте?

— В нашей команде ведущие исследователи мозга, физиологи, врачи, психолог, судебно-медицинский эксперт, математики, надеюсь, подключатся генетики. Это представители разных организаций: Института мозга человека РАН, МГУ им. М.В. Ломоносова, Института медико-биологических проблем РАН, отделения физиологии РАН и проч. Хотел бы отметить, что проект ни в коей мере не затрагивает буддийскую религию и философию, это исключительно физиологическое исследование. Мы используем только научные методы: снимаем ЭЭГ, замеряем температуру тела, уровень кислорода в крови. На сегодняшний день мы обследовали около 120 медитирующих практиков. Думаю, что наша выборка, участвующая в одном эксперименте, самая большая в мире.

— Какие гипотезы у вас были перед началом экспериментов?

— Был ряд гипотез, одни оправдались, другие нет, а какие-то еще только предстоит сформировать. Медитация — сосредоточение на чем-то, значит, по идее, она должна приводить к изменению связей с внешним миром. В нашем случае — к их уменьшению. Как можно это проверить? Мой хороший друг, член академии наук Финляндии Ристо Наатанен, в 1978 году открыл такое явление, как негативность рассогласования (Mismatch Negativity). Это электрофизиологический ответ нейронов коры головного мозга на любое изменение в относительно стабильном потоке внешних стимулов. Например, вы идете по лесу и ищете грибы. К обычному шуму леса вы уже привыкли, но в этот шум неожиданно вплетается что-то новое — треснул сучок. Вы сразу поднимаете голову: что такое? Или звук мотора — водитель его не замечает, но стоит мотору чуть-чуть застучать, как это привлекает внимание. Мозг создает определенную модель окружения — лес шумит вот так, мотор — вот так, а когда происходит отклонение, подключаются новые нейроны. Механизм действует всегда, даже если человек спит или находится в коме. На этом принципе основана работа так называемого «детектора ошибок», базового механизма работы мозга, который открыла Наталья Петровна Бехтерева.

Мы измерили негативность рассогласования у монахов в спокойном бодрствовании с закрытыми глазами и во время медитации. Фоном давали стандартные звуковые сигналы и время от времени девиантный тон, который немного отличался от остальных.

— Что удалось обнаружить?

— Мы увидели, что в процессе медитации меняется электрическая активность мозга в разных частотах, то есть медитация меняет работу мозга. И на разных ступенях медитации происходят разные изменения. Раньше таких выраженных изменений в обычных экспериментах мы не видели.

У монахов, которые находятся в глубокой медитации, негативность рассогласования значимо уменьшается, почти исчезает. Они действительно уходят от внешнего мира, ничего не видят и не слышат. Если вы погрузитесь в себя, то любой шум — например, телефонный звонок — вас оттуда вытащит. А мозг монаха никак не отреагирует. Это действительно важное открытие — мы доказали, что медитация на самом деле обрывает связь с внешним миром. Однако такой эффект мы наблюдали только у опытных практиков, у молодых монахов эта связь остается.

— А как вы выяснили, кто хороший «медитатор», а кто послабее?

— У монахов очень большой разброс в умении медитировать — опытных в нашей выборке было чуть больше трети. Спрашивать человека, какой у него уровень медитации, абсолютно бессмысленно, потому что ответ всегда будет один: «Что вы, я очень посредственно медитирую». Но если о своих навыках никто из монахов распространяться не будет, то рассказывать про коллег не возбраняется. Знаете, в любом научном институте вам сразу скажут, кто сильный ученый, а кто так себе, никакие индексы для этого не нужны. Так и в монастыре — люди живут, учатся и работают вместе годами, они многое знают друг о друге. На ЭЭГ мы также замечали, что молодые монахи отвлекались во время процесса, у них была более выражена разница между стандартным стимулом и девиантным.

— Обычно испытуемые ведут себя иначе, если за ними наблюдают. Как можно медитировать, когда вокруг находятся исследователи с приборами?

— Да, во время эксперимента состояние испытуемого может меняться. Но по результатам мы все равно видим, что в какой-то момент он полностью отключается, и ему уже неважно, наблюдают за ним или нет. Человек заканчивает медитацию и говорит, что ничего не слышал. Хотя в монастыре нет полной тишины: работает генератор, лают собаки, монахи перекрикиваются во дворе. Здесь можно вспомнить концепцию доминанты русского физиолога Алексея Ухтомского. Чтобы было понятнее, приведу яркий, но грубоватый пример. Представьте, что собачка гадит дома на ковер. Хозяин застал ее в этот момент и закричал, мол, прекрати немедленно. Только собачка не только не прекратит, но и постарается быстрее закончить свои дела. Любое внешнее воздействие только усиливает доминанту. Когда возникает такая сильная мотивация, то хоть кол на голове теши. Для опытных монахов медитация и была такой доминантой, так что шум им никак не мешал, даже наоборот.

Кроме того, мы разработали структурированный опросник — интересуемся, как человек медитировал, мешало ли ему что-то. Такой опрос занимает минут 40. Монахи-исследователи задавали вопросы испытуемым до сеанса медитации и после. По результатам интервью мы оценивали уровень практика, а также ощущал ли он дискомфорт во время сессии, который мог повлиять на результаты исследования.

— Расскажите про тукдам — посмертную медитацию монахов. Удалось ли вам исследовать это явление?

— Нам удалось исследовать 10 подобных случаев — это довольно много. Дело в том, что после наступления состояния тукдам может пройти много времени, прежде чем о нем дойдет информация. Поэтому мы использовали технологию Шерлока Холмса. Помните, как ему помогали молодые сорванцы и все для него разнюхивали? У нас тоже были помощники, которые собирали сведения, поэтому мы узнавали о появлении нового случая чуть ли не раньше всех остальных.

— По какой причине эти монахи уходят из жизни?

— Это естественная смерть, в основном в результате болезни, старости. Практик медитировал много часов в день в течение всей своей жизни и оказывался погруженным в медитацию также и в момент смерти. В буддизме считается, что тукдам проявляется именно тогда, когда опытный практик умирает во время глубокой медитации. Согласно источникам, а также свидетельствам очевидцев, его тело может не разлагаться в течение многих дней, нескольких недель, а иногда и месяцев после остановки сердцебиения и дыхания. Один монах, с которым у нас сложились дружеские отношения, рассказывал, как ушел в тукдам его учитель. Утром он попросил себя вымыть, потом сел в позу лотоса. Пришли его ученики, включили тихую музыку, зажгли ароматические курильницы, все вместе молились. В какой-то момент он вот так сидя и ушел — просто перестал дышать. И оставался в этой же позе 2—3 недели, с прямой спиной и поднятой головой. Потом через какое-то время голова упала набок.

Я слышал об этом явлении и раньше, но, честно говоря, не верил, пока не столкнулся сам. Могу поделиться личными ощущениями. Когда вы подходите к мертвому телу, возникает обычно чувство отторжения, что-то вроде брезгливости. Это происходит у всех, за исключением, пожалуй, патологоанатомов. А тут я вхожу в комнату человека, который умер 5 дней назад, но ничего подобного не ощущаю. Кажется, что перед тобой живой человек, просто он спит. Рука у него холодная, но кожа упругая, мышцы не скованы. Мы провели в помещении часа два или больше и не испытывали ни малейшего неудобства. Одного монаха мы обследовали день за днем в течение 37 дней после его смерти, и никакого запаха не было.

— А после окончания тукдама тело все-таки разлагается?

— Чудес не бывает, но динамика совсем не такая, как после смерти обычного человека. Через какое-то время, обычно через 3—4 недели, тело разлагается с очень большой скоростью, практически мгновенно. Или высыхает — происходит своего рода мумификация. Подчеркну, что мы использовали исключительно инструментальные методы исследования. Единственное, мы не изучали запах, поскольку у нас не было такого прибора. Да и газовый анализатор в Индии бесполезен, здесь слишком много запахов. Мы также привлекли судебно-медицинскую экспертизу, которая оценивает состояние тела. Эксперты подтвердили, что разложение, которое должно быть в обычных условиях, отсутствует. Если до сих пор о тукдаме говорили религиозные деятели, то мы впервые подошли к этому феномену с научной точки зрения.

— Как бы вы объяснили это явление?

— Мы предполагали, что состояние тукдама поддерживается какими-то искорками сознания. Но гипотеза не подтвердилась — никакой электрической активности мозга мы не зафиксировали. Значит, нейроны не работают, механизма сознания нет. Теперь нужен второй этап — инвазивные исследования (анализы крови, жидкостей тела и т. д.). Возможно, под влиянием медитации в организме монаха что-то происходит до или в момент умирания, выделяются какие-то вещества, которые предохраняют клетки от разложения. Это предстоит проверить в ближайшем будущем.

— Какое научное значение в целом имеют результаты вашего исследования?

— Когда мы изучаем сознание человека, то на самом деле исследуем главный вопрос философии — соотношение между идеальным и материальным. Наши мысли могут влиять на наше тело. Если тургеневской девушке сказать что-то нецензурное, она покраснеет, изменится кровенаполнение сосудов и т. п. В буддизме практикуются различные телесные техники — например, монах в мокрой рубашке может высушить ее на морозе, поскольку способен сознательно управлять температурой своего тела. Как он приводит себя в такое состояние?

Мы впервые доказали, что человек во время медитации сознательно воздействует на мозговой «детектор ошибок». Возможно, это открытие станет основой для лечения синдрома дефицита внимания и гиперактивности, а также больных наркоманией. Сейчас, кроме операции, практически нет методов лечения обсессивно-компульсивного синдрома. Но если мы научимся бороться с этими заболеваниями без операции, лишь воздействуя на сознание, увидим серьезный прогресс.

— Каким образом? Придется обучать людей правильной медитации?

— Если мы поймем, как человек управляет своим сознанием, то, возможно, откроем и механизм, как это происходит. О том, что ивовая кора снижает температуру и помогает заживлению ран, знали еще в древности. А потом из коры выделили ацетилсалициловую кислоту — известный всем аспирин. Оказалось, что лекарство действует намного эффективнее, чем кора. Если мы изучим, как именно медитация воздействует на сознание, выясним, что здесь является действенным агентом, то, скорее всего, сможем управлять сознанием и без длительного изучения этой практики.

— На какой стадии сейчас находится ваш проект?

— В исследовании посмертной медитации мы сейчас работаем совместно с доктором Ричардом Дэвидсоном из Висконсинского университета в Мэдисоне, Институтом тибетской медицины Мен Тсе Кханг, а также монастырскими клиниками. Благодаря тому, что мы подготовили монахов-исследователей, работа не прервалась и продолжается во время пандемии.

Я не думаю, что проект будет завершен в том смысле, какой вкладывают в это понятие наши научные структуры. Когда ученый подает заявку на грант, он должен указать, какие получит результаты и когда. Но если инженер может построить машину с заданными характеристиками в указанный срок, то ученый зачастую не знает, что именно он получит, будет ли результат завтра или через десять лет. Так что прогнозы делать бессмысленно. Мы прокладываем путь по абсолютной целине, и это гораздо интереснее, чем копаться в уже изученных темах.

Беседовала Юлия Фуколова, старший редактор «Harvard Business Review Россия».

Harvard Business Review Россия