Если заглянуть в тибетский тантрический монастырь на девятый, девятнадцатый или двадцать девятый день по лунному календарю, можно без труда найти ответ на вопрос, почему в своих беседах о монашестве Будда пользовался исключительно военной терминологией. Словно воины, его монахи должны были брить голову, носить единообразную униформу, довольствоваться малым и быть готовым к тому, чтобы не дрогнуть перед лицом чудовищных страданий и смерти.

Война, которую ведет тибетский буддийский монах, не прекращается ни на минуту. Его главные враги, неведение, привязанность и гнев, преследующие его из жизни в жизнь, в совершенстве познали искусство ведения боя. Одолеть их – значит выйти победителем из великой битвы, стать победоносным Буддой и обрести Просветление – состояние, где больше нет препятствий, страданий и боли, но есть свобода, всеведение и стремление помогать всем живым существам.

На пути к этой победе то и дело вырастают преграды, полчища вредоносных духов расставляют силки и ловушки, отвлекают манящими образами, иллюзорными, как сновидения. Чтобы выстоять, нужна поддержка защитных божеств, способных устранить препятствия и победить недоброжелательных духов.

В тантрических монастырях Тибета существует множество действенных ритуалов, позволяющих обратиться за помощью к защитникам, чьи статуи обычно спрятаны за пятицветными лентами, чтобы они грозным своим обликом не будоражили умы мирян. Один из наиболее зрелищных - «Торгьяк», ритуал бросания ритуального оружия.

Ритуальное оружие, торма, изготавливается из цампы – ячменной муки, смешанной с маслом, водой и целым рядом других особых компонентов, упомянутых в священных текстах. Полотнища теста, из которого вырезаются витиеватые язычки пламени, крепятся к металлической треноге. Готовая пирамида окрашивается в красный цвет и увенчивается маленьким белым черепом, короной которому служит половинка синей ваджры, а изо рта вырываются ярко оранжевые языки пламени. Количество пирамидальных торм может быть разным в зависимости от церемонии, и хотя их изготовление – настоящее искусство, монахи делают их с невероятной быстротой. Повторенное многократно на протяжении многих лет, каждое движение здесь становится оточенным и безупречным.

Как и другие тантрические ритуалы, направленные на устранение препятствий и усмирение врагов, Торгьяк может подчас представлять опасность для выполняющего его монаха. Под словом "враг", которое нередко встречается в буддийских текстах, прежде всего, понимают неведение (в том, числе неведение наших врагов, которое побуждает их причинять нам вред). Настраиваясь на выполнение ритуала, монах должен желать уничтожить неведение в своих врагах, а не врагов как таковых. Без такой мотивации, выполнив столь мощный ритуал, как Торгьяк, монах и впрямь может уничтожить вредоносных существ, и тем самым нарушить один из основных монашеских обетов.

Порой, однако, могущественные злые духи могут причинять большой вред живым существам, и если ритуалы по их усмирению не приносят должного результата, монахи вынуждены проводить Торгьяк для их устранения. Ритуальный мастер, выполняющий такой ритуал должен руководствоваться исключительно состраданием, причем не только к тем, кому наносится вред, но и к тем, кто этот вред наносит. Он должен понимать, что такие духи вредят лишь по неведению, и в конечном итоге причиняют вред и сами себе, накапливая дурную карму. Их уничтожение неизбежно, если нет никакой возможности отвратить их от причинения зла себе и другим. Исполняя такой ритуал, мастер должен желать такому духу хорошего перерождения, и, ему необходим определенный уровень духовной реализации, чтобы это пожелание возымело силу.

Такие злобные существа вполне могли быть людьми в своей прошлой жизни, которые из-за своих недобрых намерений переродились духами и теперь продолжают вредить тем же людям в своих новых телах. Сильный лама способен поймать их посредством ритуальных действий, разрубить на куски и отправить их сознание в чистую страну, где все они получат возможность очиститься от последствий совершенных злодеяний.

Время и место проведения финальной стадии ритуала - бросания тормы в огонь, определяются с помощью астрологических вычислений или гадания. Ритуальный мастер просит просветленных божеств простить его за бросание тормы, подчеркивая, что целится не в них, а в мешающих вредоносных духов. Он просит божеств уйти с дороги (брошенная торма все равно, что взорванная бомба), отвернуться в сторону, если они живут на земле, и поднять ноги, если их царства – выше. Монахи затем отправляются в единой процессии к месту сжигания ритуальной тормы. Все они должны хранить молчание и пребывать в глубоком сосредоточении, словно направляются на поле битвы. Перед тем, как бросить торму в огонь, мастер отворачивается и представляет себя и всех живых существ внутри защитного купола из ваджр и огня, который полностью охраняет их от любой опасности и угрозы. Ритуальные тормы на треногах, выстроенные в одну линию, затем бросаются внутрь соломенного шалаша, который незамедлительно предается огню.

Как только огонь охватит соломенный шалаш, монахи должны немедленно развернуться и уйти. Оборачиваться строго запрещено, они должны ощущать себя победителями великой битвы, покидающими поле сражения.

Тантрические церемонии и ритуалы являются формой взаимодействия с невидимыми мирами и, как таковые, нередко сравниваются в западном сообществе с чем-то вроде магии. Для тантрического практика, однако, все процессы, происходящие в ходе ритуала, являются абсолютно реальными в то время, как на магию любого рода в монастыре наложен строжайший запрет. Под магией здесь понимают любые формы оптических иллюзий или иные трюки, которые призваны ввести человека в заблуждение относительно происходящего. Если выясняется, что кто-либо из монахов демонстрирует некие "сверхъестественные" способности (может летать или оживлять неодушевленные предметы), его тотчас же и без колебаний изгоняют из монастыря.

Считается, что такими трюками монах может без труда собрать толпы почитателей и учеников, которые живо реагируют на чудеса, но обходят стороной серьезных буддийских практиков, которые никогда не распространяются о своих духовных достижениях. В тантрическом монастыре Гьюдмед полагают, что такие чудотворцы подрывают основы духовной практики и потому в уважаемом монастырском университете им не находится места.

Вера в беспредельную пользу тантрических церемоний и ритуалов тибетского монастыря Гьюдмед, всегда была сильна в тибетском сообществе. И эта вера не была слепой, она основывалась на целом ряде весьма существенных соображений. Во-первых, священные тексты, по которым выполняются ритуалы, были составлены прославленными просветленными учителями и, следовательно, по сей день несут на себе печать их благословения и силы. Во-вторых, все тантрические учения, в настоящее время преподаваемые в Гьюдмеде, на протяжении многих веков передавались от учителя к ученику по непрерывной линии преемственности, у истоков которой стояли Джецун Шераб Сенге, Лама Цонкапа и Будда Шакьямуни. И, наконец, многочисленные обеты полностью посвященного монаха, которые в Гьюдмеде сохраняются в их абсолютной чистоте, придают ритуалам особую силу.

Под звуки утреннего гонга (гулкие удары которого раздаются в полшестого в обычные дни и в полтретьего – во время больших церемоний) монахи занимают места в большом молитвенном зале и начинают утреннюю молитву с зарождения в сердце бодхичитты – стремления достичь Просветления ради всех живых существ. Они также размышляют о пустоте, или взаимозависимости всех явлений, насколько каждый из них сумел ее постичь. Они говорят, что даже логическое размышление о пустоте приносит пользу, ибо позволяет "разрубить на куски" наше неведение с его двойственным восприятием мира. Истинное же постижение пустоты устраняет неведение полностью и навсегда.

Монах, постигший пустоту, обретает особую духовную силу, что и придает действенность его ритуалам. Однако и простое прочтение ритуальных текстов с правильной мотивацией, а именно с постижением бодхичитты и хотя бы логическим пониманием пустоты, делает выполняемый им ритуал достаточно эффективным. Как бы то ни было, многие монахи стараются достичь совершенства в постижении пустоты, удаляясь в затворничество для молитв и медитационных практик.

Юлия Жиронкина
Фото: Игорь Янчеглов
(монастырь Гьюдмед, штат Карнатака, Индия)