Отелесненный ум. Когнитивная наука и человеческий опыт. Франсиско Варела, Эван Томпсон, Элеонора Рош
Перевод: Кира Тулупова
Редактор(ы): Виктория Лысенко
Издательство: Фонд «Сохраним Тибет»
Год издания: 2023
Серия: Буддизм и наука
ISBN: 978-5-905792-50-2
Кол-во стр. 456
Перевод с английского

Фонд «Сохраним Тибет» рад представить вам электронную версию книги «Отелесненный ум. Когнитивная наука и человеческий опыт». Это первый перевод на русский язык знаменитой книги «Отелесненный ум» когнитивного ученого Франсиско Варелы, философа-феноменолога Эвана Томпсона и психолога Элеоноры Рош (2-е издание 2016 г.), впервые опубликованной в 1991 г. и оказавшей революционирующее влияние на развитие когнитивной науки и философии сознания конца XX — первой четверти XXI в.

Показав, что традиционный западный взгляд на «я» как на единого онтологического субъекта не находит подтверждения в современных когнитивных исследованиях сознания, авторы обращаются к буддийской концепции «не-я» и к концепции Мервина Минского «Общество Ума», представляющих сознание как сложную самоорганизующуюся процессуальную систему («агентство»), состоящую из «агентов». Признавая источником картины мира человеческий опыт, авторы подвергают критике «объективистские» концепции мира как опоры опыта, а познания как формы репрезентации мира, существующего независимо от нашего сознания (концепция «безопорности»).

Истоки своего подхода авторы прослеживают к феноменологии Мерло Понти, к буддийской концепции «не-я» и к практикам буддийской медитации. Исходя из отношения к сознанию как отелесненному и энактивированному внешней средой, авторы предлагают новое толкование современных когнитивных исследований восприятия, теорий эволюции, проблем экологии, этики и планетарного мышления.

Приобрести электронную книгу можно на сайте Dharma.ru, а также в интернет-магазине издательства «Нартанг».


Приобрести печатную книгу можно на сайте Dharma.ru, а также в интернет-магазине издательства «Нартанг».


Предисловие к первому русскому изданию

Перед вами книга, существенно определившая революционный переворот в исследовании когнитивных процессов в последние десятилетия.

Познание (восприятие, мышление) всегда было предметом философского анализа, начиная с античности, а с XVII в. эта тематика вместе с проблемой природы сознания стала центральной в западной философии. Возникшая в конце XIX в. экспериментальная психология стала изучать прежде всего когнитивные процессы, при этом, как она считала, научным путем, а вопрос о взаимоотношении философии и психологии в анализе познания и сознания стал предметом острых дискуссий. Правда, результаты психологических исследований породили большие споры относительно их смысла и убедительности, вследствие чего целый ряд ученых пришли к мнению о том, что их дисциплина, если она намерена оставаться научной, должна иметь дело не с субъективным опытом, изучаемым посредством интроспекции, а с поведением человека и животных. Возник так называемый бихевиоризм, популярный в течение значительной части XX в. Конечно, существовали влиятельные психологические школы, которые продолжали исследовать когнитивные процессы. Это прежде всего гештальтпсихология и психология интеллекта Ж. Пиаже. Тем не менее для многих западных психологов середины XX в. когнитивные явления перестали находиться в центре научных интересов.

Ситуация принципиально изменилась в 50-е гг. XX в. Произошла так называемая «когнитивная революция». Возникло междисциплинарное движение, получившее название когнитивной науки (cognitive science). Его появление оказалось возможным в результате разработок в области искусственного интеллекта: имитации человеческих познавательных процессов с помощью вычислительной техники. Идея о том, что естественный интеллект не просто можно имитировать таким образом, но что он по своей сути является не чем иным, как сложно устроенным вычислением, была признана как рядом психологов, так и некоторыми лингвистами, специалистами в области нейронауки и другими учеными.

Стало популярным представление о том, что когнитивные процессы являются лишь переработкой информации с помощью программ, встроенных в когнитивные системы, и что они лежат в основе всех проявлений человеческой субъективности: не только восприятий и мышления, но и переживаний, намерений, сознания и самосознания.

Важно, что дисциплины, вошедшие в когнитивную науку, исходили из следующих двух установок: 1) все познавательные процессы могут быть поняты как вычисления, 2) последние осуществляются на носителях информации – ментальных репрезентациях, которые являются своеобразными ментальными картами той среды, с которой имеет дело познающее существо.

В начале 80-х гг. прошлого столетия в когнитивной науке наступило время так называемого коннективизма, пытавшегося преодолеть те трудности, которые возникали в когнитивных исследованиях в рамках классического когнитивизма. Коннективизм опирался на представления о том, что ментальные состояния возникают в результате не последовательного, а параллельного и распределенного процесса переработки информации. Если первые программы в когнитивной науке использовали наработки в области символической логики (пережившей взлет в XX в.) и философские идеи о ментальных репрезентациях, пропозициях, пропозициональных установках и способах рассуждений, обсуждавшихся в аналитической философии первой половины XX в., то коннективистская программа опиралась на другие традиции: философский эмпиризм, сенсуализм, индуктивизм и психологический ассоцианизм, идущие от Дж. Локка, Д. Беркли и Д. Юма. Правда, эти традиции обрели существенно новый вид с помощью разработки моделей искусственных нейронных сетей и представления о характере передачи сигналов от одних групп нейронов другим.

Книга «Отелесненный ум» означала разрыв с обеими главными программами развития когнитивной науки: как с классическим когнитивизмом, так и с коннективизмом.

Ее написали чилийский, а затем французский биофизик и исследователь когнитивных процессов Франсиско Варела, канадский философ Эван Томпсон и американский психолог Элеонора Рош.

Книга оказалась своеобразной революцией в когнитивной науке. Была предложена новая программа когнитивных исследований, которая выглядела дерзко и неожиданно, так как предлагала не просто уточнение и развитие наработок, которые были осуществлены за несколько десятилетий в рамках развития когнитивной науки, но отказ от ряда основных ее постулатов. К тому же авторы предложили оригинальный синтез по-новому понятой когнитивной науки с такими интеллектуальными направлениями, которые, казалось бы, были принципиально несовместимы с ней: некоторыми видами феноменологии (в версии, которую разрабатывал известный французский философ М. Мерло-Понти) и буддийским пониманием сознания.

Основной упрек когнитивной науке, который бросают авторы концепции «отелесненного ума», состоит в том, что научные представления о когнитивных процессах и ментальных состояниях пришли в резкое противоречие с переживаемым человеком субъективным опытом. Когнитивная наука не помогает понять этот опыт, а как бы перечеркивает его и заставляет думать, что мы постоянно пребываем в сфере иллюзий относительно себя и мира. Авторы считают, что этот принципиальный дефект когнитивных исследований связан с тем, что они исходят из ложных установок в понимании познавательных процессов.

Одна из таких установок – идея о существовании предданного мира, который посылает информацию в сенсорную систему познающего существа, перерабатывающего эту информацию с помощью ментальных репрезентаций – своеобразных карт, отображающих характеристики внешней среды. Конечно, все исследователи когнитивных процессов понимают, что познающее существо не может не иметь тела: ведь и органы чувств, и мозг, без работы которых когнитивные процессы не существуют, расположены на теле. Но эти исследователи, как считают авторы концепции «отелесненного ума», не учитывают того, что тело –не просто место расположения определенных структур, принимающих участие в переработке получаемой извне информации. Дело в том, что характер тела (его размеры, наличие в нем конечностей и их особенности) определяет способ взаимодействия познающего существа со средой. Телесные особенности познающего существа определяют характер той среды или того «мира», с которым оно имеет дело. Поэтому окружающая среда («мир») муравья, лягушки, летучей мыши, птицы и человека будут разными. Понятие ментальной репрезентации, считают авторы концепции «отелесненного ума», вводит в заблуждение и поэтому должно быть отброшено. Нужно отказаться, считают они, и от идеи «когнитивного реализма», из которой исходят как сторонники классического когнитивизма, так и коннективисты. Познающее существо и окружающий мир взаимно конституируют друг друга, находясь в «структурном сопряжении». Стена между внешними и внутренними процессами в познании снимается, настаивают авторы книги. Познающее существо «энактивирует» мир, то есть в процессе активного взаимодействия с миром само создает среду, в которой живет и которую познает. Познание, таким образом, с этой точки зрения не только отелеснено, но и энактивировано, то есть не просто связано с действием, но само может считаться не чем иным, как «умным действием». Ф. Варела, Э. Томпсон и Э. Рош полагают, что такое понимание «отелеснивания» познания, сознания и энактивизма соответствует тому анализу субъективного опыта, который осуществлял М. Мерло-Понти в своих феноменологических изысканиях.

А вот еще некоторые важные особенности концепции «отелесненного ума».

Авторы используют разработанную ранее (в 70-е гг. ХХ столетия) Ф. Варелой и А. Матураной теорию биологических систем как аутопоэтических, то есть самовоспроизводящихся, в которых продукты их деятельности и процессы производства этих продуктов не отделены друг от друга: система производит такие продукты, без которых эти процессы невозможны. Такого рода системы замкнуты и самореферентны. Отношение к внешней среде определяется внутренними процессами самой системы. Для Ф. Варелы и А. Матураны когнитивные процессы должны быть поняты с точки зрения теории аутопоэзиса, при этом биологические процессы трактуются как когнитивные: жизнь и познание неразделимы (Матурана У., Варела Ф. Древо познания. Биологические корни человеческого познания. М.: Прогресс-Традиция, 2001).

В этом контексте авторы концепции «отелесненного ума» развивают «постдарвиновское» понимание процесса эволюции: возникновение новых биологических форм, как считают они, определяется не просто естественным отбором как следствием приспособления к внешней среде, а более сложным процессом генетического дрейфа, в ходе которого изменяющиеся организмы в некотором смысле творят
собственную внешнюю среду.

Наконец, очень важным для концепции «отелесненного ума» является обращение авторов к буддийскому пониманию сознания.

Как я сказал, авторы ссылаются на французского феноменолога М. Мерло-Понти как на мыслителя, который, с их точки зрения, неплохо осмыслил некоторые особенности сознательного когнитивного опыта. Но не все результаты феноменологических штудий принимаются ими. Авторы считают, что ряд феноменологов не смогли преодолеть интроспективный способ исследования сознания, способ, который они считают тупиковым. Другое дело – практикуемая в буддизме медитативная практика внимательной осознанности, которая от интроспекции принципиально отличается. Именно такого рода проникновение в сознательный опыт и есть то, что жизненно необходимо для развития когнитивной науки, настаивают авторы книги. На этом пути, с их точки зрения, и можно преодолеть разрыв между научным изучением когнитивных процессов и субъективно переживаемым опытом.

Публикация книги Ф. Варелы, Э. Томпсона и Э. Рош в начале 90-х гг. была атакой на принципиальные идеи предшествующей когнитивной науки. Правда, примерно за 10 лет до выхода книги трех авторов эту атаку уже начал другой исследователь – известный американский психолог Дж. Гибсон, предложивший «экологический подход» для исследования восприятия ( J. Gibson. The Ecological Approach to Visual Perception. Boston. Houghton Mafflin, 1979. Гибсон Дж. Экологический подход к зрительному восприятию. М.: Прогресс, 1988). Гибсон, так же как и Варела с коллегами, считал, что перцепция должна быть понята не как результат простой обработки мозгом информации, получаемой из внешней среды, а как процесс активного извлечения этой информации, в котором участвуют не только органы чувств и мозг, а все тело познающего существа. Гибсон не называет свой подход «отелесненным» и «энактивным», но, по сути дела, обе эти идеи присутствуют в его концепции.

Если первоначально идеи Дж. Гибсона и Ф. Варелы с коллегами были встречены истеблишментом когнитивной науки как маргинальные, то сегодня ситуация радикально изменилась. Ныне концепции «отелесненного ума», «отелесненного познания» и энактивизма сформировали новую, исключительно популярную программу когнитивных исследований, в рамках которой работает широкий круг специалистов: философов, психологов, лингвистов, нейроученых. Ряд исследователей добавил к пониманию познания как «отелесненного» и энактивированного понимание его также как «расширенного»: включающего процессы, происходящие во внешней среде – как естественной, так и искусственной, созданной человеком в виде технических приспособлений, языка, артефактов культуры. В когнитивной науке возникло влиятельное движение «4E Cognition»: понимание когнитивных процессов как «отелесненных» (embodied), энактивированных (enacted), встроенных в среду (embedded) и «расширенных» (extended).

При этом внутри движения возникли и продолжаются дискуссии и по поводу понимания энактивизма, и по поводу «встроенности познания в среду», и о том, нужно ли отказываться от концепции «когнитивного реализма» и идеи ментальных репрезентаций и о возможности и плодотворности понимания когнитивных процессов как вычислительных.

Один из наиболее авторитетных сегодня теоретиков когнитивной науки, Э. Кларк, выпустивший книгу с философским обоснованием подхода 4E Cognition уже в 1997 г. (Clark A. Being There: Putting Brain, Body and World Together Again. Boston, MIT Press, 1997), настаивал на возможности и необходимости использования понятия ментальных репрезентаций при принятии тезиса об «отелесненности» и энактивированности когнитивных процессов. Правда, с точки зрения Кларка, репрезентации должны быть поняты иначе, чем это было принято в классической когнитивной науке: их нужно истолковать не как детальные ментальные карты внешней среды, а как схемы активного извлечения информации из мира посредством действий познающего существа, то есть понять как деятельностно ориентированные. При таком подходе сохраняется тезис «когнитивного реализма»: познающий агент не творит внешний мир, а извлекает из него то, что нужно ему для жизни в этом мире. Разные эпистемические агенты извлекают из мира разное (поэтому их окружающий мир различен), но они извлекают то, что содержится в самом этом мире. Сходные идеи развивал и Гибсон. Он, правда, не писал о необходимости сохранения понятия ментальных репрезентаций, но настаивал на том, что познающее существо выявляет реальные характеристики окружающей среды и возможности действий в этой среде (аффордансы). Эти возможности, конечно, будут различными для разных существ, но они реально существуют в самом мире. Авторы данной книги не случайно полемизируют с Гибсоном, так как последний защищает позиции «когнитивного реализма», который авторами отвергается.

В последние годы Кларк разрабатывает концепцию когнитивных процессов как «предсказательную обработку информации» (predictive processing), при этом, с его точки зрения, подобное понимание познания не только не противоречит подходу 4E Cognition, а предполагает его.

Интересно отметить, что сегодня установились особые отношения между пониманием познания как «отелесненного» и энактивированного и феноменологическими исследованиями сознания. Ряд современных феноменологов активно включились в движение «4E Cognition», издается влиятельный международный журнал «Phenomenology
and cognitive sciences».

В заключение хочу сказать, что движение «4E Cognition» не является чем-то чуждым отечественной психологической и философской традиции. Дело в том, что понимание познания как связанного с активными действиями и деятельностью, как встроенного в среду и как «расширенного», то есть опирающегося на ресурсы культуры – особого искусственного мира, созданного человеком, – это идеи культурно-исторической психологии Л. С. Выготского, психологической теории деятельности А. Н. Леонтьева, деятельностной психологической концепции С. Л. Рубинштейна, а также деятельностных и культурно-исторических концепций в понимании познания, сознания и мира идеального в работах наших философов: Э. В. Ильенкова, Г. С. Батищева, Ф. Т. Михайлова, В. С. Степина, Г. П. Щедровицкого, В. С. Швырева и многих других, включая автора этих строк (см. В. А. Лекторский. Деятельностные концепции в советской философии и когнитивная наука // В. А. Лекторский. Философия, познание, культура. М., 2012. Канон плюс). Недаром Э. Кларк, обосновывая подход 4E Cognition в когнитивной науке, ссылается на Л. С. Выготского и советскую психологическую школу.

Перед вами классическая книга, задавшая рамку современных когнитивных исследований.

В. А. Лекторский, академик РАН,
г. н. с. Института философии РАН



Оглавление

В. А. Лекторский. Предисловие к первому русскому изданию…9
В. Г. Лысенко. О переводе ключевых терминов. Замечания ответственного редактора…17
Джон Кабат-Зинн. Предисловие к исправленному изданию…25
Эван Томпсон. Введение в исправленное издание…32
Элеонора Рош. Введение в исправленное издание…53
Благодарности…81
Введение…84

I. Отправная точка
Глава 1. Базовый замкнутый круг: в голове рефлексирующего ученого…95
Предзаданное условие…95
Что такое когнитивная наука? …97
Когнитивная наука в замкнутом круге…103
Тема этой книги…106
Глава 2. Что мы понимаем под «человеческим опытом»? …110
Наука и феноменологическая традиция…110
Крах феноменологии…114
Незападная философская традиция…
Изучение опыта с помощью метода: внимательность/осознанность…121
Роль рефлексии при анализе опыта…126
Экспериментирование и экспериментальный анализ…132

II. Разновидности когнитивизма
Глава 3. Символы: когнитивистская гипотеза…139
Облако базовых понятий…139
Определяя когнитивистскую гипотезу…143
Проявления когнитивизма…147
Когнитивизм и человеческий опыт…155
Опыт и вычислительная теория ума…160
Глава 4. «Я» в буре переживаний…167
Что мы понимаем под «я»? …167
Поиск «я» в совокупностях…173
Моментарность и мозг…185
Совокупности без «я»…195

III. Разновидности эмерджентности
Глава 5. Эмерджентные свойства и коннекционизм…201
Самоорганизация: корни альтернативы…201
Стратегия коннекционизма…203
Эмерджентность и самоорганизация…205
Коннекционизм сегодня…209
Нейронные эмерджентности …211
Символы уходят…218
Связь символов и эмерджентности…220
Глава 6. Ум без «я»…226
Общества ума…226
Общество объектных отношений…230
Взаимозависимое возникновение…233
Анализ базовых элементов…241
Осознанность и свобода…. 249
Сознания без «я»; разделенные агенты…250
Разумея мир…259

IV. Шаги к срединному пути
Глава 7. Картезианская тревога…263
Чувство неудовлетворенности…263
Возвращаясь к репрезентации…264
Картезианская тревога…273
Шаги к срединному пути…277
Глава 8. Энакция: отелесненное познание…280
Восстановление здравого смысла…280
Возвращаясь к самоорганизации…285
Цвет как конкретный пример исследования…292
Познание как отелесненное действие…313
Отступление в сторону естественного отбора…326
Глава 9. Эволюционное прокладывание пути и естественный дрейф…332
Адаптационизм: идея в состоянии перехода…332
Горизонт множества механизмов…336
За гранью совершенства в эволюции и познании…343
Эволюция: экология и развитие в конгруэнтности…346
Уроки подхода к эволюции как к естественному дрейфу…354
Определяя энактивный подход…361
Энактивная когнитивная наука…364
В заключение…371

V. Миры без опоры
Глава 10. Срединный путь…375
Взывая к безопорности…375
Нагарджуна и традиция мадхьямаки…378
Две истины…387
Безопорность в современной мысли…390
Глава 11. Прокладываем путь, идя по нему…400
Наука и опыт во взаимном обмене…400
Нигилизм и необходимость планетарного мышления…402
Ниситани Кэйдзи. …406
Этика и преобразование человека…411

Приложение А: терминология медитации…425
Приложение В: категории событий опыта, используемых в практике внимательности/осознанности…426
Приложение С: публикации о буддизме и внимательности/ осознанности…429
Тхеравада…429
Махаяна и дзен…429
Ваджраяна…430

Список литературы…431