Рок-музыкант Борис Гребенщиков исполнил в Праге буддистские мантры

Послушать интервью в эфире Радио Свобода

Программу ведет Андрей Шарый. Принимает участие обозреватель Радио Свобода Кирилл Кобрин.

Андрей Шарый: В Праге знаменитый рок-музыкант из России Борис Гребенщиков пел буддистские мантры в сопровождении чешских музыкантов. Альбом Гребенщикова с записями мантр вышел несколько лет назад и получил широкую известность и за пределами России. Интерес к буддизму, как и к другим восточным религиям, был неизменной составной частью советской неофициальной культуры, к которой в 70-е, 80-е годы принадлежал Борис Гребенщиков. В репертуаре его группы "Аквариум" множество песен с буддистскими именами, названиями и сюжетами. Мода прошла, Советский Союз распался, подпольной рок-культуры больше не существует, но буддистский элемент в творчестве и жизни Гребенщикова остался. Музыкант ездил в Тибет и даже переводит на русский некоторые книги по буддизму.

Мой коллега Кирилл Кобрин беседовал с Борисом Гребенщиковым.

Кирилл Кобрин: Пение мантр при публике имеет терапевтический, эстетический или мистический характер?

Борис Гребенщиков: Всей этой истории с мантрами уже достаточно много лет. Потому что, когда-то лет восемь тому назад меня поразила простая идея, что, хотя мантры по определению действительно имеют терапевтический эффект, настраивающий эффект и в принципе должны положительно влиять на всех, но почему-то они существуют только в страшно экзотическом виде, обязательно их поет хор монахов или что-то еще, или под синтезаторы какие-то люди непонятные. И когда они поют, все время создается ощущение, что мантры - это что-то ужасно чужое, далекое. И мне показалась любопытной идея поговорить с тибетскими монахами и спросить у них, так ли они это все себе представляют. Я поговорил и многие ламы из тех, с которыми я говорил, по этому поводу говорят, что нет, конечно, мантры должны быть доступны для всех в том виде, в котором люди могут их принять, потому что они все равно действуют хорошо. И я попробовал одну, другую, я записал такой альбом и совершенно не представлял себе, что я когда-нибудь будут призван его петь. Но вот ребята здесь, в Праге, уже лет пять говорили мне, что было бы здорово такое устроить, вот весной я согласился и вот теперь пришел час расплаты.

Кирилл Кобрин: Мантры выполняют некоторым образом функцию рок-н-ролла, который, с одной стороны, оказывает эстетическое, терапевтическое, мистическое и так далее, но в то же время в рок-н-ролле есть интернациональный язык - английский. Здесь этого языка нет.

Борис Гребенщиков: Скажем, что мантрическое пение, оно чуть постарше рок-н-ролла лет на 800 и язык санскрит, который, в общем, тоже, он был интернациональным до английского и на нем до сих пор построены все языки, включая английский. То есть, в принципе говоря, мантры - это есть рок-н-ролл, только немножко более изначальный.

Кирилл Кобрин: Некоторым образом вы приобщаетесь к корням, но только к корням, далеко от вас отстоящим, растущим, и предлагаете слушателям таким же образом поступить. Или они могут вообще этого ничего не знать?

Борис Гребенщиков: Они могут этого ничего не знать. Я просто думаю, что чем петь тексты "мальчик, девочка, тра-ля-ля", можно с тем же успехом петь "о, мани, пеме хум", и это сочетание будет действовать лучше.

Кирилл Кобрин: Хорошо. Есть довольно серьезная, мягко говоря, традиция религиозных песнопений и в других религиях. Почему именно мантры?

Борис Гребенщиков: Мантры - это единственный пример, где произнесенное словосочетание никак не зависит, не связано с языком, потому что считается в этой традиции, что звучание мантр целебно действует на всех, а смысла, который присущ языку, в них как раз нет, потому что действует само звучание слов.

Кирилл Кобрин: Некоторым образом, в общем, так же действует опера.

Борис Гребенщиков: Это мне очень портит жизнь. Я пришел в Вену в оперу, и мне пришлось одним глазом глядеть на сцену, другим глазом все-таки в программку, мне было интересно. Это мне испортило удовольствие от оперы. Поэтому я не хочу этого повторять.

Кирилл Кобрин: То есть мантрическое искусство некоторым образом более универсально.

Борис Гребенщиков: Да, в программку смотреть не надо.

Кирилл Кобрин: Хорошо. Вот вы испытываете интерес к буддизму очень давно.

Борис Гребенщиков: Скажем так, в середине 70-х меня больше интересовал сначала даосизм, потом индуизм, потом, честно говоря, за неимением какой-либо литературы по даосизму и индуизму, друг мне просто подсунул буддистскую литературу. Я говорю: "А про индусов нет?" Он говорит: "Нет про индусов, зато есть про китайцев и про японцев". Собственно, книг было не найти совершенно. Я до Шуцкого, до всего остального дошел значительно позже, тогда этих книг было не найти.

Кирилл Кобрин: Но потом появляются другие как бы религиозные темы в 90-е годы, в конце 80-х - православные и так далее. Не вытеснили ли они интерес к буддизму или вы смотрели на все это скорее как бы таким универсалистским образом?

Борис Гребенщиков: Просто мне казалось, что эта ситуация аналогична ситуации с языками. Если я люблю русский язык, и мне он нравится, значит ли это, что я должен презирать английский? Мне кажется, нет. Мне кажется, что, если я знаю русский, то знание английского только усугубит мою любовь к русскому языку, и я заодно буду наслаждаться сочетаниями и смотреть на русский с точки зрения английский, на английский с точки зрения русского и буду в выигрыше. То же самое с религиями. Православие не проигрывает, если смотреть на него с точки зрения буддизма, а буддизм не проигрывает, если смотреть на него с точки зрения православия и быть при этом не слишком невежественным человеком.

Кирилл Кобрин: Но немногие православные с этим согласятся.

Борис Гребенщиков: К сожалению, православные ставят своей целью быть максимально неинформированными о том, что происходит во всем остальном мире, и желательно еще его анафеме подвергать. Я не могу их ни в чем обвинить, потому что, если взять не очень грамотного человека, который поступил, скажем, в семинарию, я не могу с него требовать или просить, чтобы он знал историю Индии. Им ее не преподают, он не думает, что это нужно. Потому что его задача - это духовно окормить людей, которые приходят к нему в церковь, в какую-нибудь сельскую церковь. Вот они приходят к нему жаловаться, он их выслушает, причастит, пожурит, даст им отпущение грехов, в общем, его задача выполнена. Причем здесь Будда? Будда не входит в это уравнение никак. Но с людей более грамотных, честно говоря, мне повезло, я встречал очень хорошо информированных, очень хорошо разбирающихся в истории, в культуре священников, которые вполне отдавали себе отчет, что существует вот это, существует вот это и сравнивать их невозможно.

Источник:
Радио Свобода

Смотрите также: