Ответ Центральной тибетской администрации на комментарии Пекина о «демилитаризации» и «этнических чистках»

С 31 октября по 5 ноября 2008 года делегация во главе с посланниками Его Святейшества Далай-ламы г-ном Лоди Гьяри и г-ном Келсангом Гьялценом, вместе с их старшими помощниками, посетила Китай, чтобы ознакомить китайское руководство с Меморандумом о подлинной автономии для тибетского народа. Китайское правительство отвергло все предложения, сделанные в меморандуме. По их словам, новые предложения ― не что иное, как новая попытка добиться независимости Тибета, полу-независимости, или «независимости в скрытой форме».

Через неделю после того, как были отвергнуты весьма умеренные предложения из Дхарамсалы, китайское правительство перешло в наступление с целью оправдать свой отказ. 10 ноября исполнительный заместитель заведующего отделом труда Объединенного фронта КПК Чжу Вэйцюнь пошел на беспрецедентный шаг, созвав пресс-конференцию, на которой присутствовал также Сытхар, заместитель главы Объединенного фронта. Чтобы у представителей международных средств массовой информации сложилось впечатление, будто решительный отказ Китая принять предложения Меморандума пользуется поддержкой тибетцев, проживающих в Тибете, на встречу пригласили заместителя председателя правительства так называемого Тибетского автономного района Пему Тинлея.

На пресс-конференции Чжу Вэйцюнь коснулся двух проблем, актуальных для тибетского народа: демилитаризации Тибетского нагорья, а также прекращения переселения китайцев в Тибет и возвращения их на родину. Говоря о демилитаризации, Чжу Вэйцюнь, в частности, сказал: «В четвертых, Далай-лама и его клика предлагают нам распустить и отозвать части Народно-освободительной армии Китая (НОАК) из «расширенного региона, населенного тибетцами», что означало бы для нас вывести вооруженные силы с собственных территорий… Если мы выведем свои вооруженные силы, то как Центральное правительство будет обеспечивать оборону государственных границ? Очевидно, это [предложение] ― намеренная ложь!»

По второму пункту Чжу Вэйцюнь сказал: «В-пятых, Далай-лама и его клика предлагают изгнать из «расширенного региона, населенного тибетцами», любые другие этнические группы, помимо этнических тибетцев… Далай-лама хочет намеренно изгнать тысячи гражданских лиц, которые жили на этих территориях из поколения в поколение. Это коварное предложение указывает на то, что если однажды Далай-лама придет к власти в так называемом «расширенном регионе, населенном тибетцами»», он незамедлительно, без колебаний и жалости, станет проводить политику расовой дискриминации, изоляции и этнических чисток».

Пресс-конференцию освещали международные средства массовой информации. О пресс-конференции также много говорили в китайских средствах массовой информации, интерес к ней всячески подогревали, ее широко комментировали. Целью проведения пресс-конференции и подробных объяснений Чжу Вэйцюнем причин решительного отказа Пекина принять предложения выдвинутого тибетской стороной Меморандума, было предотвратить любую критику подобного решения со стороны международной общественности. Кроме того, для проведения и широкого освещения пресс-конференции имелись и причины внутриполитического характера. Оголтелая анти-сепаратистская риторика стала для Коммунистической партии Китая мощным инструментом сохранения власти в ходе трехсторонних дебатов о природе политической структуры Китая в будущем, идущих иногда в открытой, а иногда в завуалированной форме между обычными людьми и «заинтересованными группами, от которых ее (КПК) власть зависит» (1).

Обычные люди ― это все те, кто каждый день выходит на улицу с требованием справедливости, когда их интересы оказываются попранными. Заинтересованные группы ― это широкая сложносплетенная сеть бюрократических и деловых сообществ с их системой взаимных привилегий, а также система взаимных привилегий в официальных и рыночных структурах. Заинтересованные группы используют эту систему в интересах личного обогащения. Миньсин Пэй, автор труда «Китай в ловушке: границы автократии в эпоху развития» (China’s Trapped Transition: The Limits of Developmental Autocracy) называет это «хищническим государством». Это та система, которой руководит КПК, и от которой зависит легитимность ее власти.

Пресс-конференция Чжу Вэйцюня, решительный отказ Китая принять предложения выдвинутого тибетской стороной Меморандума, а также упорное искажение смысла этих предложений с большой оглаской, адресованы в первую очередь этим двум группам, от которых зависит легитимность режима и на которые опирается его власть. Призрак так называемых «этнических чисток» и давнее предложение тибетской стороны о создании зоны мира постоянно упоминают и всячески привлекают к ним внимание, чтобы переключить растущий гнев общественности с коррумпированных официальных органов на «раскольников» и «раскольнические идеи». Пресс-конференция дала понять заинтересованным группам, что их обширные интересы в Тибете находятся под защитой, и статус кво будет сохранен.

Это единственно возможное объяснение тому, почему основное предложение тибетской стороны интерпретируют как призыв к «этническим чисткам» и выводу войск Народно-освободительной армии Китая из тибетских областей. В то время как на самом деле тибетская сторона прежде всего добивается от Пекина соблюдения и реального осуществления прав, предоставляемых национальным меньшинствам Конституцией Китайской народной республики. Тибет как зона мира и вывод НОАК из тибетских районов ― это предложения тибетской стороны 20-летней давности, практически ровесники экономической реформы, преобразовавшей Китай. Зачем китайским лидерам цитировать давние предложения и идеи тибетской стороны в обоснование отказа принять новые предложения? Это все равно, что утверждать, будто Китай сегодня не является страной с рыночными отношениями, потому что отец-основатель КНР Мао Цзэдун провозгласил в свое время построение социализма в Китае на основе административно-командной экономики. Или что Мао не был истинным коммунистом, потому что его мать была верующей буддисткой. Видя подобный подход китайского руководства, трудно не заподозрить его в отсутствии серьезного отношения к переговорам. Ведь при наличии воли и твердого намерения решить тибетский вопрос в соответствии с последними предложениями тибетской стороны можно буквально за десять минут. Последние предложения тибетской стороны сформулированы в соответствии с Конституцией КНР и не противоречат ей. По Конституции государство имеет право размещать вооруженные силы на своей территории там, где оно сочтет это нужным. Именно это сразу же сделал Китай в 1997 году, когда Гонконг вернулся в лоно родины.

Предложение Его Святейшества Далай-ламы когда-нибудь превратить Тибет в зону мира и особо-охраняемую природную территорию, это то, как он видит будущее своего народа и нагорья, тысячелетиями снабжавшего тибетцев всем необходимым. Но это не является обязательным условием для ведения переговоров.

Китайская сторона называет предложение остановить и повернуть вспять процесс переселения китайцев на Тибетское нагорье призывом к «этническим чисткам» с целью сыграть на чувствах международного сообщества, у которого это словосочетание вызывает глубокое возмущение. Это также намеренное искажение постановки вопроса, являющегося одним из самых насущных для тибетского народа. Сам Китай называет себя не национальным, но многонациональным государством. В многонациональном государстве национальные меньшинства имеют право защищать и развивать свою культуру. В частности, посредством принятия правил и положений, позволяющих тибетцам оставаться большинством в районах их проживания.

Подобные правила установлены, например, в Гонконге, чтобы бывшую британскую колонию не захлестнули переселенцы из материкового Китая. Статья 22(4) Основного закона особого административного района Гонконг гласит, что люди из других частей Китай, желающие въехать на территорию Гонконга, должны получить разрешение на въезд. Число людей, приезжающих на постоянное жительство, определяется компетентными органами Центрального народного правительства [Китая] по результатам консультаций с правительством особого административного района.

Основной закон содержит специальные положения, регламентирующие миграцию и переселение в Гонконг, официальные, деловые и частные поездки. Основной закон предусматривает ежедневно 150 односторонних пропусков для людей, желающих посетить членов семьи. 60 квот выделяют детям с Сертификатом социальной защиты, имеющим право проживания в Гонконге, 30 квот супругам, расставшимся 10 и более лет назад и сопровождающим их детям, и 60 заявителям из других категорий. К другим категориям относятся, в частности, супруги, расставшиеся менее 10 лет назад и сопровождающие их дети; дети из необеспеченных семей, направляющиеся к родственникам в Гонконге; лица, едущие в Гонконг ухаживать за престарелыми родителями; и т.п.

Эти правила, регулирующие поток посетителей, направляющихся из материкового Китая в Гонконг, помогает сохранять экономическое процветание Гонконга и его самобытность. Подобные правила можно применить и в Тибете.

Во всем мире существуют более 30 автономных районов. В большинстве из них государство контролирует таможенные, пограничные и иммиграционные вопросы, связанные с въездом иностранных граждан. Эти полномочия, однако, либо осуществляются совместно, либо распределяются между государством и руководством автономного района. Пристальное внимание следует уделять внутренней миграции и предоставлению видов на жительство, поскольку внутренняя миграция может оказать глубокое влияние на культуру и даже привести к ее разрушению, особенно, когда речь идет о миграции на территорию автономного района граждан из основного государства.

Исключение представляют Ватикан и Федеративные штаты Микронезии, которые осуществляют полный контроль над всеми таможенными, пограничными и иммиграционными вопросами. В Канаде граница и таможня на инуитской территории находятся под контролем центральных властей, но одновременно инуиты имеют право запретить въезд на свою территорию канадцам не-инуитам, а также иностранцам. Военные учения на инуитской территории Канада может проводить только с согласия местных властей. Также инуитам принадлежит исключительное право определять, кто является инуитом. Подобным образом индейцы Навахо контролируют вопросы въезда и проживания на своей территории.

В некоторых случаях эти полномочия разделены между государством и автономным районом. В Гонконге приграничные и таможенные вопросы находятся в ведении правительства Гонконга, хотя и попадают под юрисдикцию Центрального правительства. В ТАР приграничные и таможенные вопросы находятся в прямом ведении Центрального правительства(2).

Подобные меры контроля миграционных потоков не являются «этнической чисткой». Если не принять такие меры контроля, регулирования и надзора за переселением представителей национального большинства в районы, населенные национальными меньшинствами, это приведет к этнической аннигиляции национального меньшинства, как это произошло с маньчжурами.

Тибетский народ может постичь трагическая судьба маньчжуров, монголов из Внутренней Монголии и уйгуров. Нынешние северо-восточные провинции Хэйлунцзян, Цзилинь и Ляонин ― это бывшая Маньчжурия, родина маньчжуров и последних императоров Китая, принадлежавших к этой национальности. Сегодня в результате массовой миграции китайцев маньчжуры стали ничего не значащим, забытым меньшинством на своей родной земле. Согласно китайской переписи населения в 2000 году 95% населения Хэйлунцзяна составляли китайцы, а маньчжуры только 3%. В Цзилине китайцев 91%, маньчжуров 4%. В Ляонине китайцев 84%, а маньчжуров 13%. Долгие годы демографический каток Китая утюжил Маньчжурию, в результате чего по состоянию на 9 марта 2007 осталось меньше 100 пожилых маньчжуров, говорящих на маньчжурском языке (данные агентства Синьхуа).

Подобная трагическая судьба уготована народам Внутренней Монголии, Восточного Туркестана, или Синьцзяна.

Китайские эксперты подсчитали, что природных ресурсов Южной Монголии хватит, чтобы прокормить только пять миллионов человек. Однако сегодня там живет 30 миллионов человек. Когда китайские коммунисты пришли к власти в 1947, большинство лиг Южной Монголии были заселены в основном монголами, а население многих лиг составляли исключительно монголы. Например, в суннитской области аймака Шилин-Гол в 1947 во всей лиге было только два китайца, тогда как в 1984 монголы составляли меньше трети всего 70-тысячного населения. Несмотря на то, что в 1950-1960 годах осуществлялся некоторый контроль над миграцией китайцев на юг Внутренний Монголии, пять миллионов китайцев все же переселились в этот регион. Позже контроль прекратился, и уже ничто не сдерживало китайских мигрантов. С началом реформ в Китае в 1980-х и с переходом к рыночной экономике в 1990-х доля китайских инвестиций в регион стала расти, и китайская миграция во [Внутреннюю] Монголию перестала рассматриваться как проблема, заслуживающая внимания. Китайские мигранты двинулись на юг [Внутренней] Монголии словно стаи саранчи, и в итоге сегодня здесь на 4 миллиона монголов приходится 30 миллионов китайцев. Опираясь на эти цифры несложно предсказать тенденцию развития населения региона в будущем(3).

Население Синьцзян-Уйгурского автономного района в настоящее время составляет 21 миллион человек, из которых примерно 9 миллионов уйгуры-мусульмане и 8 миллионов ханьские китайцы. В районе также проживают представители 45 других этнических групп, но численность относящегося к ним населения сравнительно невелика.

В 1949 ханьцы составляли меньше 7% населения Синьцзян-Уйгурского автономного района, сегодня же их почти 40%. Ханьское население сосредоточено в городах, таких как Урумчи, Шихэцзы и Карамай, где уровень жизни, как правило, значительно выше, чем в сельской местности.

Синьцзян-Уйгурский автономный район ― это большая, малонаселенная территория, на которой с 1949 года сконцентрировано большое количество воинских частей и полиции. Ее используют как полигон для ядерных испытаний и военных учений, здесь размещены исправительно-трудовые лагеря (4).

Тибетцы обеспокоены тем, что произошло с маньчжурами и развитием событий во Внутренней Монголии и Синьцзяне. В основе требования тибетцев остановить и повернуть вспять поток китайских переселенцев в Тибет лежит нежелание тибетцев превратиться в исчезающее меньшинство на собственной территории, утратить свою живую культуру, которая останется лишь в музейных экспонатах. Страх тибетцев быть поглощенными китайским переселением вызван демографическим спадом в Тибете, в особенности после захвата Тибета Китайской народной республикой. В книге «Тибет: 50 лет под властью коммунистического Китая» (Tibet Under Communist China: 50 Years) приводится следующая информация.

С момента захвата Тибета Пекин последовательно проводил политику китаизации этого региона, поддерживая переселение на китайцев на Тибетское нагорье. Пекин поощряет китайских поселенцев мигрировать в западные районы, включая Тибет, предоставляя им особые льготы: преимущественное право на учебу, возможности начать свое дело, более мягкая политика в области деторождения, вызванная «малой населенностью этих районов».

Мао Цзедун впервые открыто обозначил политику Пекина в отношении переселения в 1952 году, когда предложил пятикратно увеличить население Тибета в его западной части, позже получившей название «Тибетского автономного района». Мао заявил: «Тибет занимает огромное малонаселенное пространство. Его население должно быть увеличено с нынешних двух ― трех миллионов до более десяти миллионов человек».

В 1955 году председатель КНР Лю Шао-ци сказал предыдущему Панчен-ламе, что Тибет ― это большая незаселенная страна, а в Китае много людей, которых можно было бы туда переселить.

Спустя пять лет в 1960 году премьер Чжоу Эньлай пояснил: «Китайцы более многочисленны и более развиты экономически и культурно, но в местах, где они живут, не осталось пахотных земель, и запас ископаемых не так богат, как в районах, населенных братскими народами». В тот же год в китайском документе для внутреннего использования рекомендовалось «увеличить население Тибета с 1,2 миллиона» до 3 миллионов человек, в число которых должны были войти и переселенцы из Китая.

В феврале 1985 года посольство Китая в Нью-Дели объявило о намерении «решить проблему экологического дисбаланса и нехватки населения» не только в Тибете, но и в других «малонаселенных отдаленных регионах». «Местное население должно приветствовать китайскую миграцию, которая должна привести к увеличению населения этих регионов на 60 миллионов в ближайшие 30 лет». В заявлении также говорилось: «Это очень консервативные оценки. На самом деле рост населения должен составить до сотни миллионов менее чем за 30 лет».

Спустя два года, в июне 1987, Дэн Сяопин в беседе с Джимми Картером признал, что Китай поощряет переселение в Тибет, поскольку местное население «нуждается в мигрантах ханьцах, ведь примерно двух миллионов человек, населяющих [Тибетский автономный] район, недостаточно для того чтобы эффективно разрабатывать его природные ресурсы».

Затем, 12 мая 1993, на сверхсекретном совещании под кодовым названием «512», проходившим в провинции Сычуань, китайское руководство пришло к мнению, что дальнейшее наводнение Тибета представителями китайской национальности станет решением тибетского вопроса. Это «решение» направлено на то, чтобы сделать «демографически невозможным» [самостоятельное] развитие тибетцев как в случае с Внутренней Монголией и Синьцзяном (Восточным Туркестаном).

По данным правительства независимого Тибета, до 1959 года общая численность населения страны, включавшей в себя Кхам, Амдо и У-Цанг [Центральный Тибет], составляла шесть миллионов человек. В 1959 году китайское правительство указывало, что население Тибета более 6 миллионов ― около 1,3 миллиона в ТАР и почти 5 миллионов тибетцев в областях за пределами ТАР. В 1988 издание «Пекин Ревю» сообщало, что из шести миллионов тибетцев два миллиона проживали в ТАР и четыре миллиона за пределами ТАР.

Однако данные, собранные из китайских публикаций, датирующихся 1990–1995 гг. свидетельствуют о том, что численность тибетцев на всем нагорье составляет лишь 4 906 500 человек. Эта статистика вызывает недоумение. Можно предположить, что смерть 1,2 миллиона тибетцев и побег более 100 000 привели к уменьшению численности населения на один миллион между 1959 и 1990 гг. Однако такое резкое сокращение численности населения между 1988 и 1990 гг. практически не поддается объяснению.

Кроме того, невозможно получить достоверные данные о численности китайских поселенцев в Тибете. Многие наблюдатели считают, что Пекин специально занижает численность китайского населения Тибетского нагорья, чтобы не подвергаться критике со стороны международного сообщества. Независимые исследования, проведенные в 1980-е, показали, что в Тибете проживают более 7 миллионов переселенцев из Китая. С тех пор произошло существенное увеличение числа мигрантов из Китая, прибывших в Тибет по экономическим соображениям. Однако официальные китайские публикации, вышедшие между 1990 и 1995 гг., говорят о проживании в Тибете лишь 5 800 500 не-тибетцев (китайцев и представителей других национальных меньшинств).

Согласно этим статистическим данным, все население Тибета составляет 10 102 000 человек, из которых тибетцев 4 821 500, то есть 48%.

В ТАР официальные китайские публикации 1995 года отражают лишь немногочисленное китайское присутствие. Согласно этим источникам, в ТАР проживают 2 275 000 тибетцев из 2 360 000,12 человек (то есть 96,4%). Более низкое по сравнению с другими областями количество китайских переселенцев в ТАР объясняется неплодородностью земель и суровым климатом. Тем не менее, тибетцы, населяющие ТАР и иностранные туристы отмечают, что число проживающих там китайцев существенно превышает официальные цифры. «Альянс исследований Тибета» (The Alliance for Research in Tibet) сообщает: «Учитывая значительное число китайцев, проживающих во всех столицах префектур и в большинстве главных городов округов ТАР (ситуация, аналогичная наблюдаемой за пределами ТАР), можно утверждать, что истинное пропорциональное соотношение тибетского и китайского населения в ТАР вероятнее всего близко к тому, что мы наблюдаем в других тибетских автономных областях».

Переселение китайцев в Тибетский автономный район всерьез началось в 1980-е, когда Пекин объявил кампанию «Помощь процветанию Тибета». В мае 1984 году «Радио Пекина» сообщило, что «в Тибет ежедневно [количество дней не указано] прибывают и приступают к подготовительным работам более 60 тысяч рабочих, составляющих авангардные группы, которые помогут вести строительство в ТАР. Они будут строить электростанции, школы, гостиницы, культурные учреждения, а также заводы и фабрики». Еще 60 тысяч китайских «рабочих», в основном из провинции Сычуань, прибыли в «Тибетский автономный район» летом 1985 года. К 1985 году только в Лхасе проживали от 50 до 60 тысяч китайских гражданских лиц. За три года эта цифра удвоилась.

Приток китайских переселенцев в регион вырос еще больше в начале 90-х. Дэн Сяопин собственноручно поддержал политику переселения в Тибет значительного числа китайских «товарищей», которые должны были «поделиться с [тибетцами] ноу-хау в области науки и техники, а также опытом освоения научных знаний». В январе 1991 года издание «Пеин Ревю» сообщило, что в новых строительных проектах на территории Тибетского автономного района готовы принять участие около 300 тысяч рабочих. В одну только Локу в период с 1987 по 1992 гг. прибыли 28 тысяч китайских переселенцев. Около 27 тысяч с 1989 по 1992 гг. переселились в Нагчу, и 43 860 человек прибыли в Нгари с 1986 по 1992 гг.

Это был настоящий бум на переселение в Тибет. Один из переселившихся в Тибет китайских предпринимателей в то время описывал Лхасу «Золотую землю», и мало кто был готов с ней распрощаться. Вот лишь один яркий пример: китайский чиновник, чье небольшое частное предприятие [в Тибете] оказывается невероятно успешным, посылает жену обратно в Китай прозондировать почву на предмет, не желает ли кто-нибудь из друзей или родственников присоединиться к ним. Жена возвращается с 30-ю предприимчивыми соотечественниками. Приблизительно в это время пресса приводит слова Мао Рубая, вице-председателя правительства ТАР, утверждавшего, что в регионе насчитывается один миллион китайских переселенцев (не считая военных).

Однако самая высокая концентрация китайских переселенцев отмечается на плодородных тибетских землях, граничащих с ТАР. К этим землям относится вся территория провинции Амдо и значительная часть Кхама. В официальной китайской статистике, опубликованной с 1990 по 1995 гг., численность населения в Амдо и Кхаме приравнивается к 7 742 000 человек, из которых тибетцы составляют лишь 32,89% (2 546 500 человек). В статистических сводках приводится следующая разбивка по регионам:

Провинция Цинхай (Амдо)
Численность населения ― 4 749 000 человек; тибетцев ― 972 600 человек (20,48%)

Тибетская автономная префектура Канлхо и Тибетский автономный округ Париг в провинции Ганьсу
Численность населения ― 837 000 человек; тибетцев ― 357 700 человек (42,74%)

Тибетская автономная префектура Нгаба, Тибетская автономная префектура Карзе и Тибетская автономная область Мили в провинции Сычуань
Численность населения ― 1 820 000 человек; тибетцев ― 1 105 000 человек (60,71%)

Тибетская автономная префектура Дечен в провинции Юннань
Численность населения ― 336 000 человек; тибетцев ― 111 200 человек (33,10%)

В этих тибетских регионах, не относящихся к ТАР, китайские переселенцы шли по стопам завоевателей ― Народно-освободительной армии, появившейся здесь в 1949 году. Вскоре после военного вторжения контингент, состоящий из гражданских лиц (административный персонал с членами их семей), также прибыл в эти регионы. Первопроходцы прокладывали путь для переселения новых гражданских лиц, которые постепенно занимали большие города. За три волны массовых миграций (в 1955, 1959 и 1965 гг.) в Амдо проникло около 175 000 китайцев.

Помимо этих очевидных переселенцев в период с 1962 по 1976 гг. Пекин сослал в Амдо значительное число заключенных, вследствие чего эту местность стали называть «китайским гулагом». По данным правозащитника Гарри Ву, свыше миллиона заключенных были доставлены в трудовые лагеря и тюрьмы Амдо, которые стали «вместилищем жертв регулярно проводимых Китаем чисток». Большинству заключенных было отказано в праве возвращения на родину после освобождения. Вместо этого, они должны были работать в Амдо на одном из 26 тюремных заводов. Хотя общее число работников этих предприятий неизвестно, на некоторых из них было занято до 100 тысяч человек.

В Кхаме, другом тибетском регионе за пределами ТАР, приток китайцев начал резко возрастать с 1962 года. Тысячи и тысячи мигрантов из прилежащих китайских провинций направлялись сюда на работу «строителями, рабочими и техниками» в основном на лесоповал (вырубались древние леса) и государственные деревообрабатывающие комбинаты. Пекин утверждает, что переселенцы необходимы для развития экономики Тибета. Тибетцы же не видят никакой явной пользы от их присутствия; они считали массовую миграцию китайцев беременем для экономики, а также вероломной попыткой китаизации страны. В этом контексте покойный Панчен-лама писал: «Содержание одного китайца в Тибете обходится в четыре раза дороже, чем в Китае. С какой стати мы должны тратить деньги на их пропитание? … Тибет сильно пострадал от политики отправки сюда значительного числа ненужных людей. Численность китайских переселенцев в Тибете начиналась с нескольких тысяч, но сейчас умножилась многократно».

На Третьем форуме по работе в Тибете Пекин принимает решение об ускорении интеграции Тибета в экономику КНР. Основная идея, стоящая за этой стратегией, заключалась в том, чтобы «широко распахнуть двери Тибета для внутренних регионов страны и способствовать перемещению из Китая в Центральный Тибет коммерческих, инвестиционных и экономических структур и индивидуальных лиц для ведения различных видов предпринимательства».

За последние годы Пекин разработал масштабные проекты по переселению бедных и обездоленных китайцев в Тибет. Один из таких проектов носит название «Проект по снижению уровня бедности на западе [Китая]». Он включает инициативу по развитию сельскохозяйственного сектора в Дулане в Амдо и переселению в этот регион 58 тысяч китайцев. В 2000 году Всемирный банк отозвал выделенный на этот проект кредит на 40 миллионов долларов перед лицом протестов со стороны тибетцев и их сторонников за рубежом. Однако Китай упорно продолжает реализацию этого проекта, опираясь на собственные финансовые средства.

Переселение китайских мигрантов в Тибет обернулось разрушительными последствиями для экономического положения тибетцев. Переселенцы стали угрозой для материального благополучия тибетцев; именно они являются стержнем государственной политики интеграции Тибета в экономику КНР. С годами переселенцы стали играть доминирующую роль в экономике Тибета; им принадлежат практически все предприятия в Тибете. В 1992 году турист из одной из западных стран провел в Тибете тайное исследование. В Лхасе (за пределами Баркхора) он зафиксировал 12 227 магазинов и ресторанов, из которых только 300 принадлежали тибетцам. В Цава Пашо, на юге Кхама, китайцам принадлежали 133 предприятия, а тибетцам ― только 15. Подобное пропорциональное соотношение наблюдалось и в других тибетских городах: 748 к 92 в Чамдо, 229 к 3 в Пово Трамо. В городских центрах Амдо ситуация оказалось еще хуже. Там, по словам британского журналиста, тибетцы превратились в «достопримечательность для туристов».

Переселение китайцев в Тибет также оказало огромное влияние на развитие этого региона. Субсидии, поступающие из Пекина, а также в значительной степени создающаяся в Тибете инфраструктура, используются для поддержки обособленного и доминирующего китайского сообщества в Тибете. Это сообщество преимущественно сконцентрировано в городах и занято в административной, торговой и военных сферах. Оно существует отдельно от основной части тибетских сообществ (5).

Учитывая недавнюю историю переселения китайцев в Тибет, тибетцы продолжают требовать остановить и повернуть вспять поток китайских переселенцев. Наши требования находятся в соответствие с правами национальных меньшинств, прописанными в Конституции Китайской народной республики.

В Статье 4 Конституции Китайской народной республики указывается, что «региональная автономия предоставляется в тех регионах, где представители национальных меньшинств проживают в компактных сообществах; в этих регионах в целях осуществления автономии создаются органы самоуправления… Представители всех национальностей обладают свободой применения и развития своего разговорного и письменного языка, а также сохранения и улучшения своих народных традиций и обычаев». В этой статье прописано право тибетского народа на сохранение национальной самобытности, в основе которой язык, религия и культура. Однако постоянный приток китайского населения в тибетские регионы представляет угрозу для самого существования тибетского народа и его самобытности. А потому во исполнение целей и задач Статьи 4 Конституции Китайской народной республики подобное переселение должно быть прекращено.

Что касается статуса тех китайцев, которые уже проживают в тибетских регионах, то обе стороны должны прийти к определенному решению по этому вопросу, разработав законы в духе справедливости. Мы не предлагаем всем этим китайцам незамедлительно покинуть тибетские регионы. Мы осознаем существующие реалии и сложности, связанные с возвращением китайского населения на родину. Однако мы выступаем против присутствия в тибетских регионах значительного числа китайских переселенцев, и не потому, что хотим отделиться от Китая, но потому что стремимся сохранить уникальную самобытность тибетского народа (6).

Вместо того чтобы кричать на каждом перекрестке, что Его Святейшество Далай-лама призывает к демилитаризации Тибета и вынашивает планы по проведению в Тибете «этнической чистки», китайские власти должны постараться найти эффективное лекарство для лечения болезни, каковой для них является Тибет. Одно из таких лекарств у Пекина прямо перед глазами. Кристиан Ле Мьер, редактор издания «Jane’s Intelligence Review», который также пишет для «Foreign Affairs», приводит следующее объяснение.

Руководство коммунистического Китая стремится пресечь любые формы недовольства, которые в будущем могут возникнуть в западных регионах, за счет двойной стратегии экономического развития и демографического роста. Маловероятно, однако, чтобы Пекину удалось подчинить себе шесть миллионов тибетцев и восемь миллионов уйгуров с помощью одних только денег и караоке. Повышение доходов и современный стиль жизни ― слабая компенсация за очевидную утрату тысячелетнего культурного и религиозного наследия.

Если Пекин надеется найти долговременное решение своей западной проблемы, то ему необходима куда более радикальная политика. Наилучший метод уже существует: Китай мог бы расширить категорию «особых административных регионов» (ОАР), под которую в настоящий момент попадают Гонконг и Макау, включив в нее и западные провинции.

Концепция ОАР была разработана в 90-х годах в качестве уступок Великобритании и Португалии, двум имперским державам, которые прежде управляли Гонконгом и Макау. В соответствие с законодательством, лежащим в основе создания ОАР, этим территориям предоставлена «высокая степень автономии» и [право формирования] «исполнительных, законодательных и независимых судебных органов власти».

Кроме того, в соглашении о ОАР прописано, что силы безопасности должны состоять из местных жителей, а лицам, проживающим в ОАР, предоставляется свобода слова, прессы, собраний, частной жизни и (что имело бы определяющее значение дл Тибета) вероисповедания. Принцип сдержек и противовесов, предусмотренный системой управления ОАР, позволяет гарантировать осуществление этих прав гораздо эффективнее, нежели Конституция КНР, которая гарантирует эти свободы лишь номинально.

Для западных районов Китая самой привлекательной нормой в законе о ОАР была бы Статья 22, которая требует от китайских граждан, проживающих за пределами ОАР, получать от местных властей разрешение на въезд в регион .

© TCRC
Оригинал документа на английском языке опубликован на официальном сайте Центральной тибетской администрации (ЦТА) 5 сентября 2009

Перевод: Наталья Иноземцева, Юлия Жиронкина

(1) «Обрушится ли Китай?» (Will China Implode?), Изабель Хилтон, The Daily Beast, 1 августа 2009.

(2) «Автономия и будущее Тибета» (Autonomy and the Tibetan Perspective). Опубликовано Тибетским центром парламентских и политических исследований, Нью-Дели, 2005 г., стр. 20-21.

(3) «Дорога к вымиранию. Заявление Народной партии Внутренней Монголии» (А Road to Extinction: Statement of Inner Mongolia People’s Party), 8 августа 2007.

(4) На сайте www.uyghuramerican.org приводится следующая статистика по этому региону: «Население численностью в 18 миллионов человек включает в себя несколько этнических групп мусульман, говорящих по-турецки, самая крупная из которых это уйгуры численностью 8 миллионов. Процент этнических ханьских китайцев в Синьцзяне вырос в результате проводимой правительством политики с 6% до 40% и составляет сегодня примерно 7,5 миллионов человек».

(5) «Тибет под игом коммунистического Китая: 50 лет». Документ опубликован Департаментом по информации и международным отношениям Центральной тибетской администрации, Дхарамсала, 2001. Переиздан в 2006, стр. 45-49.

(6) Справочный документ по процессу диалога между Китаем и Тибетом, составленный Кашагом для Офисов Тибета. Опубликован Департаментом по информации и международным отношениям Центральной тибетской администрации, Дхарамсала, 23 августа 2006, стр. 4.

Фильмы по теме:

Конь ветра
Тибет: плач снежного льва
Переход через Гималаи: тибетские дети отправляются в изгнание

Смотрите также:

Фильмы по теме: