Кончина Далай-ламы ХIII вызвала борьбу соперничавших группировок аристократии. Самым влиятельным из его приближенных был Тубтен Кунпэл, выходец из крестьянской семьи. В 1931 г. этот монах был назначен главой ведомства электрических машин в Драпчи около Лхасы, а в 1931–1932 гг. сформировал отборный полк из тысячи солдат, который контролировал столицу. Полк состоял из представителей среднего слоя горожан — то есть не из крепостных и не из аристократов. В полку организовали мятеж, после чего он был расформирован. Кунпэла арестовали и сослали. Его и оракула Нэчунга обвиняли в том, что они неверно организовали лечение Далай-ламы ХIII. Один из сторонников Кунпэла попробовал поднять восстание в Каме, но потерпел поражение. Восставшие с семьями и имуществом откочевали к Батангу под защиту китайцев.

Национальная ассамблея выбрала регентом 24-летнего Ретинга-хутухту. В результате получилось так, что посты первого министра и регента заняли молодые неопытные люди.[50] Тогда один из бывших приближенных Далай-ламы, Луншар Дордже Цогьял, предложил реформировать систему управления страной. Калоны должны были избираться Национальным собранием на четыре года и отчитываться перед ним, а не назначаться Далай-ламой пожизненно. Ему удалось созвать два собрания духовных и светских чиновников, в которых участвовало от пятой части до четверти их состава. По итогам собраний была подготовлена петиция в Кашаг. Но за день до того, как петиция была представлена, Луншара и его сподвижников арестовали за попытку свергнуть правительство и ввести большевистскую систему управления. Луншара ослепили, а его сподвижников сослали. Так закончилась очередная попытка реформы власти в Тибете.

Сторонники нового регента в Лхасе выступали за укрепление отношений с Китаем при условии невмешательства последнего. Но китайское правительство потребовало, чтобы внешняя политика, оборона, коммуникации, утверждение высших должностных лиц перешли в его ведение. Тибету пообещали автономию, но под руководством уполномоченного, назначаемого из Нанкина.[51]

После устранения Луншара, светские и духовные власти Тибета занялись поисками мальчика, в которого переродился Далай-лама ХIII. Необходимые обряды и гадания привели поисковую группу к монастырю Кумбум в Амдо. В соседней деревне был выявлен новый Далай-лама — мальчик Лхамо Дондуб, родившийся 6 июня 1935 г. Область Амдо, населенная в основном тибетцами, монголами и тюрками, контролировалась китайцами. Чтобы увезти перерожденца, посланцы согласились выплатить китайским властям большой выкуп. Но те заподозрили, что это более высокий перерожденец, чем говорили тибетцы. Потребовали гораздо больше. Из Лхасы прислали деньги, и мальчик был увезен вместе с семьей.

Еще по дороге в Лхасу Национальное собрание Тибета подтвердило выявление нового перерожденца. Регент Ретинг, в противоречии с политикой независимости Тибета, провозглашенной Далай-ламой XIII, стремился улучшить свои отношения с китайцами: пригласил их на церемонию жеребьевки Далай-ламы из Золотой вазы, потом просил отменить эту церемонию, переписывался с ними.[52] Гоминьдановцы издали декрет об «утверждении» Далай-ламы, отмене жеребьевки из Золотой урны и выделении 400 тыс. юаней, хотя и выявление, и интронизация были проведены независимо от них. В начале 1941 г. Ретинг вынужден был уйти в отставку; в 1947 г. умер.[53] Церемония возведения на трон Далай-ламы XIV состоялась 22 февраля 1940 г. в Потале. В Лхасе остался представитель Комитета по делам Монголии и Тибета.

Китайское правительство позже заявляло, что оно сыграло решающую роль в выборе и признании Далай-ламы XIV с помощью своего посланника У Чжосина. Однако роль У Чжосина на церемонии не отличалась от роли остальных иностранных представителей. Нгапо Нгаванг Джигме, заместитель председателя Постоянного комитета (ПК) Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП), специально изучал этот вопрос по китайским архивным материалам. В 1989 г. он детально описал найденные им гоминьдановские фальсификации этой истории.[54] Оказалось, что были использованы фиктивный отчет посланника и фотография в «Чайниз Ньюс Рипорт», на которой сняты Далай-лама и У Чжосин и подпись указывает, что она сделана во время возведения на трон. Согласно Нгапо, это фото на самом деле было сделано через несколько дней после церемонии, когда У Чжосин получил частную аудиенцию у Далай-ламы.[55] Так что неверны утверждения, будто выбор Далай-ламы был утвержден гоминьдановским правительством.[56]

В Китае шла гражданская война между Гоминьданом и КПК. В 1934–1936 гг. состоялся Великий поход Китайской красной армии — отход ее главных сил на северо-запад под натиском Гоминьдана, при котором в арьергардных боях погибло до 60% этой армии.

К тому времени регулярная оплата КПК Коминтерном прекратилась. Теперь на повестку дня снова встал вопрос о крупной советской помощи. Мао задумал создать в пограничном районе Сычуани–Сикана государство «национальных меньшинств». С опорой на него главные силы коммунистов должны были прорваться в Синьцзян через Цинхай или Ганьсу, там установить связь с СССР и получить от него всестороннюю помощь.[57] Этот план не был реализован. Но в 1936 г. КПК запросила у Коминтерна в Москве 3 млн. долларов, самолеты, тяжелое вооружение, зенитные пулеметы, снаряды, винтовки, амуницию и т.д. Большевики стали прорабатывать схемы поставок и пообещали до 2 млн. американских долларов.[58] В 1940 г. Мао говорил: «Отказаться от помощи Советского Союза — значит обречь революцию на поражение».[59]




Тибетская армия в 1939 г.
(Bundesarchiv Bild 135-S-16-01-17, 135-S-11-07-17/Foto: Ernst Schaefer/License CC-BY-SA 3.0).

Между тем иностранная помощь Тибету была более чем скромной (в основном ограничивалась стрелковым оружием и амуницией), а иностранное влияние на власть и идеологию вообще не ощущалось.

В июне 1935 г. части Китайской красной армии через провинцию Юньнань вступили с юга в Сикан. Их путь лежал через округа Дергэ, Литанг, Ньяронг, Хоркок и Ба.[60] Красное командование стало создавать окружные и уездные советские «правительства». Их формировали специальные отряды борьбы с помещиками, состоявшие из бедняцкой молодежи. Землю захватывали и передавали безземельным или малоземельным крестьянам. Это встречало сопротивление.[61] Одной из целей китайских Советов был «охват всех притесняемых меньшинств Советами как средство усиления революции против империализма и Гоминьдана».[62]

Красным не хватало провизии. Они занимались грабежом этих «притесняемых меньшинств», забирая скот, зерно, овощи, рис, масло.[63] Для этого были даже созданы «женские полки» и «детские отряды». Тибетцы впервые столкнулись с тем, что коммунисты грабят и разрушают их монастыри.[64] В сентябре красные, набрав достаточно зерна, двумя группами двинулись на север. Между их лидерами были разногласия. Одна группа во главе с Мао Цзэдуном с большими потерями вышла в провинцию Шэньси через Ганьсу. Здесь форпостом коммунистов стал особый район Яньань. Другая весной 1936 г. потерпела поражение от Гоминьдана, вернулась в Сикан и захватила территорию в 30–40 тыс. кв.км.[65] Теперь красное командование стало создавать вместо советских тибетские «правительства». В них включали «патриотов высших слоев» тибетской национальности, но в первую очередь — бедноту.

В мае 1936 г. в Кардзе состоялся I съезд народных представителей из Кардзе, Даофу, Лухо и других мест. На нем председательствовал Чжу Дэ — главнокомандующий Китайской красной армией. Съезд образовал «Тибетское автономное правительство Китайской советской республики». Председателем избрали Геда-ламу. Некоторые тибетцы из бедноты вступили в КПК и красную армию.[66] Когда КПК в 1949 г. взяла власть в Китае, эти люди получили властные посты. Пропаганда широко освещала это.

Численность 4-го корпуса красных в Сикане была 40–50 тыс. чел.[67] Вскоре к нему присоединились 2-я и 6-я группы Китайской красной армии. Они стали вместе пробиваться из Сикана в Ганьсу. Перед приходом армии местное население уходило, захватив с собой все, что можно. Пришедшие забирали то, что могли найти, отправляли в горы отряды для охоты на скот. Военный советник О. Браун вспоминал, что местные жители одинаково враждебно относились и к гоминьдановцам, и к коммунистам. Они нападали на отдельных солдат и небольшие группы. Росло число убитых, замерзших, умерших от голода. Движение крайне затрудняло отсутствие хороших дорог. Очевидцы рассказывали, что уходившие солдаты голодали, ели траву и листья, а некоторые — даже трупы своих товарищей.[68] После ухода Китайской красной армии созданные ею «правительства» прекратили существование.

Так потерпела крах первая попытка экспорта революции в Тибет. Это естественно: тибетцев устраивало традиционное общество. Они видели поведение красных в Сикане. Кроме того, они знали, что происходит в МНР. Как раз в это время там шли массовые аресты и расстрелы духовенства и феодалов, разрушение монастырей, коллективизация и «просвещение масс».

В период китайско-японской войны, начавшейся в 1937 г., война между Гоминьданом и КПК была приостановлена. Но противостояние двух революционных партий не прекратилось. «Советскому правительству приходилось гасить один за другим тлевшие вооруженные конфликты между войсками Гоминьдана и КПК, которые чаще всего провоцировались Мао Цзэдуном в расчете на помощь и даже на прямую вооруженную поддержку со стороны СССР».[69]

Не прекращалась и подрывная деятельность из-за рубежа против законных властей Тибета. В 1939 г. в г. Калимпонг на севере Индии была создана прокитайская структура — Партия реформ Западного Тибета. Создал ее член одной из богатейших семей Кама, членами были беглые тибетские ссыльные и эмигранты. Основной идеей было провозглашение автономной Тибетской республики в составе Китая. Один из ее руководителей в 1930-х — начале 1940-х гг. выезжал в Китай, некоторое время работал в Комитете по делам Монголии и Тибета. Есть сведения, что он получал деньги от Гоминьдана, хотел сделать в Тибете революцию наподобие Синьхайской.[70] В июне 1945 г. он был схвачен английскими колониальными властями и выслан в Тибет. Там его выпороли и посадили в тюрьму. В домах остальных членов партии в Индии были проведены обыски. Захваченные документы говорили о намерении провести переворот и присоединить Тибет к Китаю. Так не удалась еще одна попытка революции.

Национал-социалисты, пришедшие к власти в Германии, проявили интерес к Тибету. Они безуспешно пытались организовать туда экспедиции через СССР.[71] С тех пор вопрос о связях нацистов с Тибетом интересует многих людей. Многочисленные спекуляции о «следах СС в Тибете» по большей части не соответствуют действительности. Как было показано,[72] сведения о немецких экспедициях в Тибет для установления контактов с членами подземных общин «орден Шамбалы» и «Агарти», сообщаемые Т. Равенскрофтом в книге «Копье судьбы», — чистый вымысел. Столь же мифическими являются сведения о «тибетской колонии» (или «колониях») в нацистской Германии, приводимые в той же книге и в не менее известном сочинении Л. Повеля и Ж. Бержье «Утро магов». В первой половине ХХ в. в Германии проживал только один тибетец — переводчик немецкого исследователя Центральной Азии А. Тафеля по имени Бугьял. Об этом человеке известно, что в 1920 г. он женился на немецкой кухарке Тафеля и взял себе ее фамилию. Есть сведения, что в начале 1940-х гг. он жил под Штутгартом. Что же касается обнаруженных в Берлине трупов «тибетцев», одетых в немецкую форму, то не исключено, что это были калмыки, ушедшие в Германию в конце 1942–1943 г. Эти калмыки, между прочим, нередко указывали в документах местом своего рождения Лхасу. Хотя в последние дни войны в Берлине калмыков почти не было.[73]

Но в современной китайской пропаганде в «доказательство» связи верхушки Тибета с нацистами обычно приводится следующий хорошо известный случай. В 1945 г. два пленных офицера германской армии — австрийцы Г. Харрер и П. Ауфшнайтер бежали из британского лагеря для интернированных лиц в Дерадуне, Индия. Их взяли в плен при возвращении из альпинистской экспедиции в Пакистан. Г. Харрер был офицером СС и членом нацистской партии. Оба пришли в Тибет и получили убежище, так как страна сохраняла нейтралитет. Они прожили там 7 лет и установили хорошие отношения с властями и британскими представителями. Последние по возможности помогали им, в частности, в отправке писем на родину. Харрер много рассказывал Далай-ламе о западных странах, которые тогда были диковинными и неведомыми для тибетцев. Впоследствии Харрер написал известную книгу «Семь лет в Тибете».[74] Однако ни он, ни кто-либо другой из немецкого рейха не были советниками правительства Тибета и никак не влияли на его политику. Далай-лама говорил, что к окончанию второй мировой войны, когда ему было всего 10 лет, он ничего не знал о нацистах.[75]

Важнее другой, более ранний случай. Несмотря на противодействие англо-индийских властей, в начале 1939 г. германская экспедиция Э. Шеффера благополучно добралась до Лхасы, где провела около двух месяцев. За это время ее члены установили контакт с министрами тибетского правительства и регентом Ретингом, завязали дружеские отношения со многими тибетскими аристократическими семействами. По подсказке Шеффера, регент, заинтересованный в международном признании Тибета, написал небольшое письмо главе немецкого государства, которым в то время был А. Гитлер. В этом письме, в частности, сообщалось о том, что Шефферу и его отряду, «которые являются первыми немцами, посетившими Тибет», был разрешен въезд в страну и оказана необходимая помощь, а также выражалось пожелание установить дружеские отношения между Тибетом и Германией.

Хотя письмо регента является всего лишь образцом характерной для Тибета официальной корреспонденции — «вежливой и ни к чему не обязывающей», оно послужило поводом для различных спекуляций. И в наши дни на него часто ссылаются как на «доказательство» дружественного отношения тибетцев к нацистской Германии. Аргумент весьма странный: ведь тогда и СССР имел дипломатические отношения с Германией, а в том же 1939 г. подписал с ней «Договор о ненападении».

После начала войны в Тихом океане, в декабре 1941 г., в Тибете прошли молебны за установление мира, но не за победу какой-либо из воюющих сторон.[76] В конце 1942 г. в Лхасе побывали с официальной миссией сотрудники Бюро стратегических служб (разведки) США подполковник И. Толстой и капитан Д. Брук.[77] Они были официальными представителями президента Рузвельта, передавшего с ними письмо к Далай-ламе. Задачей офицеров был сбор информации для открытия дороги из Индии во внутренний Китай.[78] Это было нужно для поставки грузов на фронт антияпонской войны. В транспортировке военной помощи отказали. Но Кашаг разрешил обоим офицерам проехать через тибетскую территорию в Китай: было объявлено, что установление дружеских связей США и Тибета следует рассматривать как прецедент для других иностранцев.[79] В 1942 г. Тибет отклонил и предложение гоминьдановского правительства Китая о прокладке дороги для поставки грузов из Индии на японский фронт. Англичане смогли договориться лишь о перевозке невоенных грузов, но без строительства специальной дороги. Этим Тибет еще раз продемонстрировал, что является независимой страной и не хочет расширять связи с Китаем.

В 1943 г. Британия вернулась к признанию сюзеренитета Китая над Тибетом только на основе соглашения в Симле.[80] Надеясь разблокировать ситуацию с поставками из Индии, Чан Кайши в 1943 г. приказал войскам провинций Сикан, Сычуань и Юньнань подойти к границам Тибета.[81] Тибетцы двинули свою армию. Но стороны не были готовы к войне. В результате провоз грузов отдали на откуп частным лицам. Тем не менее, через Тибет пролегал воздушный коридор, связывавший Северо-Восточную Индию с провинцией Сычуань. Недавно в Центральном Тибете нашли останки американских летчиков, погибших в авиакатастрофе.[82] Япония также пыталась наладить контакт с тибетцами из высших слоев, организовать в Тибете агентурную работу.[83] Но безрезультатно. Известие о поражении гитлеровской коалиции было отмечено в Тибете торжествами, благодарственными речами и религиозными церемониями.[84]

Таким образом, в годы второй мировой войны Тибет придерживался нейтралитета. Этим он показал способность следовать внешней политике неприсоединения и независимости.[85] Придерживаясь нейтралитета, Тибет пытался сохранить свою закрытость, избежать революционных потрясений и внешней агрессии. По-видимому, тибетцы надеялись на отсутствие дорожной сети и естественные преграды в виде высоких гор. В 1942 г. в Лхасе было восстановлено Управление по делам всех государств, или Бюро иностранных дел, формально созданное еще в 1909 г.[86] Китайский представитель отказался признать его. До самого закрытия в 1951 г. с ним имели дело в основном англичане. В 1945 г. Р. Форд, посетивший Тибет, свидетельствовал, что это была независимая страна, жившая по собственным обычаям и законам.[87]

В 1946 г. в Лхасу приехал посланник гоминьдановского правительства. Он договорился с тибетскими властями о направлении в Нанкин «миссии доброй воли» через Индию по поводу победы союзников во второй мировой войне[88]. Власти Тибета снабдили свою делегацию официальным посланием. В нем было сказано, что Тибет — независимая страна, управляемая Далай-ламой, желающая установить «ненапряженные» отношения с Китаем по принципу «наставник — покровитель». Тибетцы также потребовали вернуть Кам и Амдо. Когда делегаты прибыли, местная пресса объявила, что они должны посетить Национальную ассамблею, чтобы «представить тибетцев в принесении почтения президенту Чан Кайши за его руководство во время войны против японской агрессии».

Британцы предупреждали правительство Тибета, что в Нанкине делегация не должна участвовать в Ассамблее и в политических дискуссиях. Как они и предполагали, миссия в Нанкине, фактически, оказалась в заложниках.[89] Тибетское правительство потребовало ее возвращения, но было уже поздно. Китайцы отказались обеспечить отъезд миссии и оставили ее ждать ответа Чан Кайши на послание из Лхасы. В ноябре 1946 г. китайское Конституционное собрание объявило, что члены миссии — это делегаты Тибета в Национальном собрании Китайской республики.[90] Появились материалы для резолюции, что «все народы стран, делегаты которых присутствуют на этой Ассамблее, — это подданные Китайского гоминьдановского правительства».[91] Тибетские делегаты сообщили об этом в Кашаг. В ответ сразу пришла телеграмма, что они не могут принять эту резолюцию, что их послали только для поздравлений, что следует решить вопросы двусторонних отношений, что им не останется ничего другого, как покинуть заседание, если им не дадут слова и примут такую резолюцию. Тибетцы публично заявили, что отказываются подписывать какие-либо резолюции, включая проект конституции Китая, что они не имеют права делать ничего, кроме простого присутствия на заседаниях. Ни статус Тибета, ни письмо из Лхасы вообще не обсуждались.[92] Но китайская пресса анонсировала присутствие на Ассамблее тибетской делегации, создавая впечатление, что она участвовала в ее работе.
Делегация вернулась в Лхасу. Нанкинское правительство потребовало прислать новую делегацию. Наученные горьким опытом, тибетские власти отказались. Однако в конституции, принятой в 1947 г. Национальным собранием Китая, говорилось, что Тибету гарантируется автономия — хотя члены тибетской делегации эту конституцию не подписали и не признали. Китайская пропаганда до сих пор использует эту историю как «доказательство» подчинения Тибета Китаю.

Между тем в Тибете обстановка обострилась. Новый регент Нгаванг Сунраб из монастыря Тактра попытался провести некоторые реформы: собрал недоимки с монастырских крестьян, открыл в Лхасе светскую школу с изучением английского языка и т.д. На его жизнь дважды покушались. Восстали монахи двух монастырей. Восстания подавили, погибло более 200 монахов.[93] Был арестован также бывший регент Ретинг, готовивший восстания. Его обвиняли в попытке убить действующего регента и в отправке письма к Чан Кайши с просьбой о военной помощи в обмен на установление китайской власти. Арестованный умер в тюрьме — то ли покончил с собой, то ли был отравлен. Остальных обвиняемых выпороли, некоторых посадили в тюрьму, некоторых отправили на принудительные работы в имения аристократов, некоторых оправдали. Обвинения в сотрудничестве с Китаем, видимо, имели основания: более 200 чел. бежали из Тибета на территории, которые контролировал Гоминьдан.

Тибетское правительство во главе с регентом Тактра делало все, чтобы укрепить независимость, пыталось добиться международного признания. Весной 1947 г. партия Индийский национальный конгресс организовала Азиатскую конференцию в Дели. Туда пригласили и делегацию от Тибета как независимого государства. На открытии 23 марта был поднят тибетский флаг, а на вывешенной карте Тибет обозначался как независимое государство.[94] Это вызвало протест МИД Китая. Тогда нашли компромисс: флаг сняли, на карте Тибет «включили» в Китай, а тибетской делегации разрешили участвовать в работе.[95] Но недовольны остались и тибетцы, и китайцы.

15 августа 1947 г. Индия провозгласила независимость. К ней перешли все права и обязанности Великобритании по соглашениям с Тибетом.[96] Индийскими стали миссия в Лхасе, торговые представительства в Гьянцзе, Гартоке и Ятунге. Тибетские власти вначале предъявили претензии на населенные тибетцами Ладак, Дарджилинг и Сикким, но потом решили отложить решение проблемы на будущее. По мнению историка Ц. Шакьи, сначала Индия, по-видимому, была заинтересована в сохранении Тибета как буферной страны между ней и Китаем, но оставался вопрос: хватит ли у нее силы противостоять последнему? Ведь она была слабее Великобритании. Кроме того, лидеры Индии считали первостепенными проблемами экономический подъем, прекращение междоусобиц, решение проблем с Пакистаном.

В октябре 1947 г. Тибет направил в Индию, Китай, Англию, Францию, Италию и США официальную делегацию во главе с цепоном (секретарем по финансам) В.Д. Шакабпой. Главной целью было установление отношений с этими странами. Кроме того, Шакабпе поручили добиться от Индии получения английского долга в долларах или фунтах стерлингов, а не в рупиях, приобрести серебро для чеканки монет.

Делегацию принимали высшие руководители: в Дели — М.К. Ганди и Дж. Неру, в Нанкине — Чан Кайши, в Вашингтоне — Дж. Маршалл, в Великобритании — король Георг VI и премьер-министр К.Р. Эттли. Во время ее пребывания в Нанкине Национальная ассамблея собралась для того, чтобы выбрать президента и вице-президента Китая. Делегация не принимала участия в заседаниях Ассамблеи, хотя некоторые утверждают обратное.[97] За ее прием Индия и США получили протесты Китая. Госдепартамент США счел нужным разъяснить, что юридически признает суверенитет Китая над Тибетом, хотя фактически китайское правительство не управляет этой страной. Американцам пришлось разрешить китайскому послу сопровождать тибетскую делегацию на приеме у президента США. Тогда тибетцы отказались от приема. Вместо президента они встретились с госсекретарем. Миссия имела некоторый политический успех, но добиться формального признания независимости не удалось. Тибетцы лишь подписали несколько торговых договоренностей с Индией. Члены делегации имели тибетские паспорта и проездные документы, которые признавались всеми странами, которые они посетили.
В 1948 г., за год до образования КНР, жители Тибета увидели комету. Это сочли плохим знаком: люди говорили, что за появлением кометы Галлея в 1910 г. последовало китайское вторжение.[98] В Лхасе начались молебны об избавлении от опасности.

***
Тибет и Монголия объявили независимость перед самой Синьхайской революцией. Для Монголии это было вызвано политикой заселения страны китайцами, для Тибета — цинской агрессией, конечной целью которой была тоже колонизация. Это было нарушением тех условий, на которых монголы признали сюзеренитет маньчжурского хана, а тибетцы пользовались его покровительством, ограничив свой суверенитет. Революция и развал Цинской империи дали еще одно легитимное основание: их связи с империей Цин строились на отношениях с маньчжурской династией Айсинь Гиоро, а с отречением последней эти связи прекратились. Китай, как составная часть империи Цин, не имел никаких прав на остальные части, тем более — на те страны, которые даже не были ее частями. Пришедшие к власти ханьские националисты-республиканцы совместили западную демократию с древней имперской традицией подчинения «варваров». Но Тибет оставался независимым от Китайской республики, несмотря на имитацию китайского суверенитета над ним и попытки гоминьдановского правительства «вернуть» его.


Паспорт В.Д. Шакабпы со штампами разных стран.

---

[50] Кычанов, Мельниченко, 2005.
[51] Богословский, 2002.
[52] Smith, 1996; Кычанов, Мельниченко, 2005; A 60-point commentary, 2008; http://reting.org/retingtulku5.html.
[53] A 60-point commentary, 2008.
[54] A 60-point commentary, 2008.
[55] Детальный анализ документов Гоминьдана, призванных доказать власть над Тибетом, но не имевших там ни фактической, ни юридической силы, см.: A 60-point commentary, 2008.
[56] Parenti M. Friendly feudalism...
[57] Браун, 1974.
[58] Усов, 2007, с. 108.
[59] О чем умалчивают в Пекине, 1972, с. 24.
[60] Кычанов, Мельниченко, 2005.
[61] Norbu, 2003, p.613.
[62] Van Walt, 1987, p.89.
[63] Ling, 1964, p.447–448.
[64] Ling, 1964, c.447–448; Kolas, Thowsen, 2005, p.45.
[65] Браун, 1974.
[66] Shakya, 1999, p.33.
[67] Браун, 1974.
[68] Френч, 2004.
[69] Ледовский, 2005, с. 14.
[70] Кычанов, Мельниченко, 2005; McCarthy, 1997.
[71] Андреев, 2006а.
[72] Андреев, 2006б, с. 127–132.
[73] Подробнее о калмыках, сражавшихся под знаменами вермахта, см.: Гучинова, 2004.
[74] Харрер, 2002.
[75] Laird, 2006, p. 290.
[76] Богословский, Москалев, 1984.
[77] Кычанов, Мельниченко, 2005.
[78] Ran, 1991.
[79] Van Walt, 1987.
[80] Van Walt, 1987.
[81] Цендина, 2006.
[82] В Тибете обнаружены останки...
[83] Qin Yongzhang. A secret history...
[84] Гуревич, 1958, с. 80.
[85] Van Walt, 1987.
[86] Кычанов, Мельниченко, 2005.
[87] Клинов, 2000, с. 381.
[88] Шакабпа, 2003; Van Walt, 1987.
[89] Van Walt, 1987.
[90] Кычанов, Мельниченко, 2005.
[91] Van Walt, 1987, p.83.
[92] Smith, 1996, p.253–254.
[93] Кычанов, Мельниченко, 2005.
[94] Богословский, Москалев, 2002.
[95] Shakya, 1999, p.3.
[96] Кычанов, Мельниченко, 2005.
[97] Van Walt, 1987.
[98] Shakya, 1999, p.8.

C.Л. Кузьмин «Скрытый Тибет»: вернуться к оглавлению