Для прорыва в переговорах с Пекином требуется время

Далай-лама говорит, что он не ожидает какого бы то ни было существенного прорыва в возобновленных прямых контактах с Пекином в силу сложности тибетского вопроса. В интервью журналу «Тайм», опубликованному 25 октября 2004, он, однако, добавил что «непосредственные контакты имеют очень и очень большое значение». Далай-лама также говорил о будущем Тибета и высказался относительно ощущения, что Китай ждет его кончины.

10 вопросов Далай-ламе

Когда Китай захватил Тибет в 1950, он обещал принести дух современности в оторванное от мира феодальное царство. Вместо этого, он принес жесткое подавление религии и культуры, которое вынудило тибетское правительство, вместе с его духовным и политическим лидером Далай-ламой, уйти в изгнание. Корреспондент журнала «Тайм» Алекс Перри встретился 69-летним Далай-ламой в его резиденции в Маклеодгандже, Индия.

Какова ситуация в Тибете?

Несмотря на определенное экономическое развитие, угроза, нависшая над нашим культурным наследием, свободой вероисповедания и окружающей средой, весьма велика. В сельских регионах образовательные и оздоровительные учреждения в весьма и весьма плачевном состоянии. Это похоже на тот колоссальный разрыв, который наблюдается между богатыми и бедными в Китае.

Есть ли хоть какие-то основания для оптимизма?

Многие коммунистические и авторитарные режимы, включая Советский Союз, менялись, но не за счет применения [внешней] силы, а благодаря действиям собственного народа. Такое развитие событий является позитивным. В Китае по-прежнему та же система, но многое меняется. Ситуация со свободой в распространении информации, свободой вероисповедания, свободой прессы сейчас гораздо лучше. В этом смысле, ситуация в Тибете обнадеживает. Сегодня значительное число китайцев проявляет интерес к сохранению тибетской культуры и духовности.

Как развиваются Ваши отношения с Пекином?

Мы возобновили прямые контакты с Пекином три года назад. Мы не ожидаем какого-либо существенного прорыва: тибетский вопрос – очень сложный, а Китай чрезмерно подозрителен и очень осторожен. Нужно время. Однако непосредственные контакты имеют очень и очень большое значение.

Вас критикуют за то, что Вы отказались от борьбы за независимость Тибета.

Некоторые тибетцы обвиняют меня в том, что я продал их право на независимость. Но мой подход – в наших интересах. Тибет отстает в развитии. Это огромная земля, богатая природными ресурсами, но у нас нет технологий и знаний [для их разработки]. Если мы останемся в границах Китая, мы можем извлечь гораздо большую пользу при условии, что Китай будет с уважением относиться к нашей культуре и окружающей среде и предоставит нам определенные гарантии.

Некоторые говорят, что Китай ждет Вашей смерти.

Здесь есть две точки зрения. Одни говорят, что, да, как только Далай-лама умрет, весь тибетский вопрос умрет вместе с ним. Другие полагают, что скорбь никуда не уйдет, она станет еще сильнее, но не останется никого, кто бы мог направлять и убеждать тибетцев, и потому управлять Тибетом станет еще труднее. Кто из них прав? Не знаю. Давайте дождемся моей смерти. [Смеется]. Тогда реальность будет нам ответом.

Сохранится ли без вас целостность тибетского сообщества?

Тибетский вопрос – это вопрос нации. Когда уходит один человек, безусловно, наблюдается некий регресс. Но поскольку тибетский вопрос – это вопрос нации, то пока существует нация, вопрос не уйдет с повестки дня.

Что станет с позицией Далай-ламы после вас?

Институт Далай-ламы, будет он существовать в дальнейшем или нет, - решать тибетскому народу. Если тибетцы решат, что он более не актуален, значит, он перестанет существовать. Но если я умру сегодня, я думаю, они захотят, чтобы у них был новый Далай-лама. Согласятся ли с этим китайцы? Нет, китайское правительство, скорее всего, назначит своего Далай-ламу, как это было с Панчен-ламой. Будет два Далай-ламы: Далай-лама, [отвечающий чаяниям] тибетского сердца, а другой – назначенный официально.

Если международная общественность перестанет проявлять интерес и оказывать давление, Китай победит?

Китай и так в выигрышном положении. Он уже контролирует Тибет. [Смеется]. Но что называть выигрышем, а что проигрышем? Это сложно. Мы не предлагаем отделиться, мы лишь хотим еще большего процветания Тибета в границах Китая.

Какова лично для Вас цена изгнания?

Я потерял свою страну, и на протяжении 45 лет я – лицо без гражданства. Но это дало мне очень хорошую возможность узнать много нового, включая другие традиции.

Каким Вам представляется будущее?

Если смотреть на ситуацию с Тибетом локально, то она безнадежна. Но если расширить перспективу, то надежда есть. Это последнее, что я скажу по этому поводу. Неплохая мысль.

Источник:
Алекс Перри, журнал «Тайм»
17 октября 2004