Побег из тибетского монастыря

4 мая 2006 | Версия для печати

Двадцатитрехлетний монах, пожелавший остаться неизвестным, рассказывает подробности недавнего побега из Тибета в индийский город Дарамсала, где находится резиденция Далай-ламы и тибетского правительства в изгнании.

В течение последних 11 лет я жил и учился в тибетском монастыре Ганден в Лхасе. Власти настаивали на том, чтобы мы отказались признавать авторитет Далай-ламы. Любая мысль о свободе Тибета, высказанная вслух, влекла за собой арест. Необходимо было также соблюдать крайнюю осторожность в своих высказываниях, касающихся экономического развития Тибета, перемен в обществе и строительства железной дороги.

Поскольку китайское присутствие наложило определенный отпечаток на все сферы жизни тибетского общества, то любая критика или обсуждение этих важных вопросов могли быть расценены как направленные против Китая и коммунистической партии, что влекло за собой серьезные последствия.

Можно позволить себе откровенную беседу с близким другом, но круг его знакомых должен быть очень надежен, иначе вы рискуете сделать свои высказывания достоянием посторонних людей.

Среди монахов есть те, кто информирует правительство о политических взглядах и деятельности других членов общины.

Перевоспитание

С каждым годом религиозные запреты становятся все более жесткими. Начиная с 1996 года, при монастыре Ганден существует отдельное управление, где несут службу около девяти офицеров полиции. Они ведут наблюдение за монахами, следят за тем, что мы делаем и куда ходим. Помимо этого вне стен монастыря существуют чиновники, которые занимаются так называемым политическим перевоспитанием. Учения «политпросвета» проходят ежемесячно.

Эти люди хотят, чтобы мы осудили учение Далай-ламы и запрещают нам иметь портреты духовного лидера Тибета. Некоторые из них входят в состав комитета по управлению делами монастыря. Они говорят, что глубоко в сердце мы можем хранить нашу верность Его Святейшеству, но лучше отказаться от фотографий с его изображением, так как. полиция наблюдает за нами.

Кроме того, в прошлом году власти усилили кампанию по проведению политического перевоспитания, – сначала в монастыре Сера, а затем, в ноябре, в монастыре Дрепунг. Одного из монахов Дрепунга, с которым я был знаком, нашли мертвым с его комнате после того, как он имел дерзость вступить в жаркую дискуссию с чиновниками политпросвета, когда те пришли «перевоспитывать» монахов и призывали осудить действия Далай-ламы.
v Ходили слухи, что в 2006 году Ганден ожидает та же участь, и я испугался возможных последствий, – в 1996 в ходе такой кампании многие монахи были арестованы.

Из Тибета в Индию

Некоторые монахи решили бежать из монастыря, однако мы делали это порознь и не сговариваясь.

Я попал в другую страну через перевал рядом с Эверестом. Хотя я готовил побег самостоятельно, впоследствии мне удалось примкнуть к группе из восьми человек. За время пути некоторые из этих людей стали моими друзьями.

Мы добирались пешком и на грузовике. Мне пришлось заплатить гиду 3000 юаней (порядка 373$). У некоторых во время перехода началась горная болезнь. Мы полагали, что дорога займет 16-17 дней, но возникшие проблемы со здоровьем увеличили этот срок до 26 дней.

Нам пришлось ночевать в горах под открытым небом прямо среди валунов. Все, что у нас было, – это немного еды в дорогу и шерстяные одеяла.

В Катманду мы попали 15 декабря 2005 года (по тибетскому календарю – 14-го числа 10-го месяца), и затем еще около месяца я провел в центре по делам беженцев, созданном тибетским правительством в изгнании.

В связи со сложной политической ситуацией в Непале центр не мог немедленно отправить нас в Индию. Вместе со мной в постоянном ожидании находились еще порядка 800 человек, таких же беженцев из Тибета. В конце концов, у нас появилась возможность добровольно покинуть центр.

Глядя в будущее

Теперь я могу вздохнуть свободно. В Тибете мы постоянно находились под гнетом страха: мы никогда не могли быть уверены в том, что духовный путь монаха, который мы избрали, будет безопасным и гарантированным. Вряд ли я захочу вернуться назад.

Политика Китая направлена на доминирование китайского стиля жизни над тибетским, включая культуру и образ мышления. Многие китайцы смотрят на наши традиции свысока, считая их суеверными. Идея слияния двух великих культур в одну – это миф. На самом деле целью властей является «усовершенствование» наших традиций под влиянием китайской системы ценностей.

В то время как выделяются средства на сохранение и изучение тибетской культуры и искусства, а также в некоторой степени на поддержку и восстановление монастырей, китайцы ревниво следят за тем, чтобы влияние нашей религии и традиций становилось все менее значимым.

Таким образом, хотя новые монахи и приходят в монастыри,, китайские власти стремятся превратить священную обитель в обыкновенный музей, в котором ее служители выступают скорее в роли технического персонала, нежели религиозных мыслителей.

Со стороны может показаться, что в Тибете существует свобода вероисповедания, и что великая религия и культура в какой-то степени даже переживают этап возрождения. Однако на самом деле власти считают, что монахи представляют потенциальную угрозу компартии и государству.

Методы политического воздействия на местах могут варьировать. Те области, за которыми закрепилась «мятежная» слава, сталкиваются с усилением режима запретов, остальные находятся в более терпимых условиях. В целом мы считаем, что деятельность трех больших монастырей – Гандена, Сера и Дрепунга – находится под особенно пристальным наблюдением со стороны властей, и все установки партии и правительства там строго выполняются. Трудно сказать, что может произойти, когда не станет Его Святейшества Далай-ламы. Но мне кажется, что вопреки многим проблемам, с которыми мы столкнемся, в конечном счете, мы сможем обрести некую форму свободы.

Источник:
BBC
Интервью Яна Виллема ден Бестена

Перевод: Елена Лохнина
www.savetibet.ru - Сохраним Тибет!