Чжан Цинли: "Далай-лама предал свою родину". Интервью журналу "Шпигель"

20 августа 2006 | Версия для печати

ШПИГЕЛЬ: Г-н Чжан, Тибет традиционно является глубоко религиозной страной, в то время как Китайская коммунистическая партия это светская организация. Маркс называл религию опиумом для народа. Что Вы думаете по поводу этого противоречия?

Чжан: В природе царит многообразие. Различные формы жизни сосуществуют, и это делает мир наполненным красками. Это утверждение верно и в отношении идеологии. Мы стремимся к гармонии, чтобы различные идеологии и идеи могли мирно уживаться. Китайское правительство поддерживает свободу религии.

ШПИГЕЛЬ: С какого времени в коммунистической партии возникло терпимое отношение к религии в его современной форме?

Чжан: Партия и правительство придерживаются в отношении религии очень ясной политики. Во-первых, у нас в стране свобода религии. Во-вторых, религиозные сообщества должны самостоятельно принимать решения без какого-либо вмешательства из-за границы. В-третьих, религиозная деятельность должна вестись в соответствии с законами. И, наконец, мы показываем верующим людям, как вписаться в социалистическую реальность. Вы можете увидеть это на примере Тибета, где люди совершают паломничества в храмы, крутят молитвенные барабаны и молятся Будде.

ШПИГЕЛЬ: Далай-лама является одним из наиболее популярных религиозных деятелей в мире, и народ Тибета питает к нему глубокое почтение. Однако официальный Пекин видит в нем отъявленного сепаратиста. Почему?

Чжан: Мы проводим ясную и последовательную политику в отношении Далай-ламы. После образования народной республики и мирного освобождения Тибета его избрали на руководящую должность на Всекитайском собрании народных представителей. Он оставался членом этого органа вплоть до 1964. В 1956 он возглавил комитет по подготовке создания Тибетского автономного региона. Все это было сделано для того, чтобы гарантировать религиозную свободу, и чтобы Тибет смог войти в великую семью социалистических наций. В 1959 он бежал из страны. Несомненно, в то время он был всеми почитаемым религиозным лидером.

ШПИГЕЛЬ: А сегодня он им больше не является?

Чжан: Он сделал очень много плохого, что противоречит роли религиозного лидера. Главное заключается в том, что каждый должен любить свою родину. Почему же он не любит свою родину? У нас есть поговорка: «Собака не замечает грязи в своем жилье, а сын никогда не скажет, что его мать уродлива».

ШПИГЕЛЬ: Далай-лама не любит Тибет?

Чжан: Тибет это дом 14 Далай-ламы, но его родина Китай. Он предал свою родину. Он поднял восстание в 1950-е, а в 1980-е он вдохновлял акции неповиновения в Лхасе, направленные против народа, правительства и общества. Он дестабилизировал обстановку в Тибете.

ШПИГЕЛЬ: Далай-ламу уважают во всем мире.

Чжан: Насколько я помню с 1959 до середины этого года он совершил 312 визитов в самые разные страны мира, что в среднем составляет по шесть стран в год. В 2005 он посетил даже 12 стран. И что же он делал во время этих визитов? Целью его так называемых официальных визитов было сформировать коалицию с анти-Китайскими силами и вести пропаганду сепаратистских взглядов, противоречащих религии.

ШПИГЕЛЬ: Однако за последние 20 лет в мире произошли многие перемены. Китай стал более открытой страной, произошла глобализация торговли. Вопрос власти на крыше мира разрешился. Далай-лама отказался от требований независимости и согласен на широкую автономию для Тибета. Что мешает Китаю проявить щедрость и уверенность в своих силах и разрешить Далай-ламе вернуться в страну, как он того хотел бы? Разве он все еще представляет для вас угрозу?

Чжан: Мы придерживаемся ясной политики. Дверь переговоров всегда открыта для него, но лишь при условии, что он недвусмысленно и полностью откажется от намерения расколоть свою родину, намерения, направленного против общества и народа. Он должен сперва отказаться от своей раскольнической деятельности и открыто заявить всему миру, что отрекается от требований независимости для Тибета.

ШПИГЕЛЬ: Но разве он уже не сделал этого?

Чжан: Проблема в том, что его действия и его заявления противоречат друг другу. Он говорит: «Я хочу следовать срединному пути и согласен, что Китай един». Но в действительности он ежедневно занимается тем, что подталкивает свою родину к расколу.

ШПИГЕЛЬ: Что Вы хотите этим сказать?

Чжан: Его так называемый срединный путь означает следующее: он хочет, чтобы тибетские поселения в провинциях Сычуань, Цинхай и Гансю вошли в состав Тибета. Он хочет возглавить этот «большой Тибет» и требует вывода народной освободительной армии из региона. Кроме того, он хочет возвращения к прежнему, темному и страшному, теократическому феодальному строю. При этом строе чиновники, знать и монахи правили 95 процентами населения. Он требует для Тибета большей автономии, чем та, которой пользуется Гонконг и Макао. Это сепаратизм.

ШПИГЕЛЬ: Но разве уже не ведутся переговоры между представителями Далай-ламы и Пекина?

Чжан: Его правительство в изгнании незаконно. Наше центральное правительство никогда официально не признавало его. Ни одна страна в мире, включая Германию, не признает его с точки зрения дипломатических отношений. Между Китаем и так называемым правительством в изгнании нет никаких переговоров. В происходящих контактах задействованы лишь несколько частных лиц из его непосредственного окружения. Речь идет о его личном будущем.

ШПИГЕЛЬ: Далай-лама пользуется большой симпатией в Америке, Европе и Азии не в последнюю очередь потому, что КПК не является демократическим институтом.

Чжан: На самом деле количество людей, которые знают Далай-ламу очень мало. Среди его сторонников есть враги Китая, но также и истинно верующие, которые введены в заблуждение этим лже-религиозным лидером. И, наконец, его поддерживают те, кто не разбирается в действительном положении дел.

ШПИГЕЛЬ: Тем не менее, Далай-лама получил Нобелевскую премию мира.

Чжан: Лично я никогда не понимал, как такой человек как Далай-лама мог быть удостоен столь почетной награды. Что он сделал для мира? Какой груз вины перед тибетским народом лежит на его плечах! Какой вред наносит он Тибету и Китаю! Я не могу понять, почему так много стран интересуются им.

ШПИГЕЛЬ: Для многих Европейцев Тибет по-прежнему страна, полная мифов. Недавно была открыта новая железная дорога в Лхасу. Какое значение это имеет для Тибета?

Чжан: Мы очень довольны этой железной дорогой. Все уверены, то, что смогла сделать компартия на крыше мира это настоящее чудо. Это свидетельство силы Китая, его экономического и технического прогресса. Но, что более важно, железная дорога демонстрирует, что коммунистическая партия делает все возможное для того, чтобы улучшить жизнь народов, населяющих приграничные регионы. Отныне Тибет экономически связан с другими провинциями и со всем миром.

ШПИГЕЛЬ: Ходят слухи, что Китай разместил в Тибете свое ядерное оружие. Вы можете это подтвердить?

Чжан: Со всей ответственностью заявляю, что это чистейшая фантазия. В Тибете нет ядерного оружия.

ШПИГЕЛЬ: Далай-ламе 71 год. Он дал понять, что у него может не быть преемника или реинкарнации. Каковы будут ваши действия? Будете ли вы все же искать реинкарнацию?

Чжан: Нынешний Далай-лама четырнадцатый по счету. Мы не знаем, как долго он проживет. Мы верим, что хорошие люди живут дольше, а жизнь плохих людей короче.

ШПИГЕЛЬ: Раз уж Далай-ламе 71 год, он должен быть хорошим человеком.

Чжан: Трудно сказать хороший он или плохой. Но если рассматривать его поступки, то он, скорее плохой человек.

ШПИГЕЛЬ: Если Далай-лама не хочет, чтобы у него был преемник, будет ли это хорошо с точки зрения коммунистической партии? Или вы попытаетесь сами отыскать преемника в Тибете?

Чжан: Поиски преемника Далай-ламы и Панчен-ламы всегда велись по особой системе. В соответствии с историческими правилами и религиозными ритуалами монахи должны путешествовать по стране и тянуть жребий из золотой урны. Но последнее слово остается за центральным правительством.

ШПИГЕЛЬ: Не получится ли так, что будет официальный и неофициальный Далай-лама, один в Тибете, другой в Индии? Ведь с 1995 продолжаются споры вокруг Панчен-ламы, второго после Далай-ламы религиозного лидера Тибета. Далай-лама выбрал одного Панчен-ламу, а официальный Пекин признал другого.

Чжан: Правила поиска нового Панчен-ламы были установлены во время правления династии Цинь в 17 веке. Поиски и утверждение 11 Панчен-ламы велись строго в соответствии с историческими правилами. Именно потому он был признан центральным правительством. Он является законным Панчен-ламой. Далай-лама нарушил исторические правила, проведя собственные поиски. У него даже не было золотой урны, из которой тянут жребий. Далай-лама создает хаос. Однако, здесь, в Тибете, поле его влияния резко сокращается.

ШПИГЕЛЬ: Судя по всему, религия набирает силу во многих частях мира, например в исламских регионах, или в США. Наблюдается ли религиозный подъем и в Тибете тоже?

Чжан: Религия это исторический феномен, который будет существовать еще долгое время. Наша политика в отношении религии очень мягкая и соответствует действительному положению вещей. Но религия не должна конфликтовать с законом, она не должна вмешиваться в сферу правосудия, образования и труда. В Китае люди имеют свободу верить или не верить. Это их частный выбор, в который мы не вмешиваемся.

ШПИГЕЛЬ: Но вы объявили о намерении расширить в монастырях кампанию по так называемому патриотическому обучению, направленную, в частности, против сторонников Далай-ламы.

Чжан: В любой стране мира людей учат любить свою родину. Мы организуем патриотическое обучение повсеместно, не только в монастырях. Те, кто не любят свою родину, не могут считаться человеческими существами. Это вопрос здравого смысла.

ШПИГЕЛЬ: Говорите ли Вы по-тибетски?

Чжан: Я знаю лишь несколько слов. Я в Тибете всего несколько месяцев. Но я хочу выучить язык.

ШПИГЕЛЬ: Г-н Чжан, мы благодарим Вас за интервью.

16 августа 2006 г.