Цеванг Дхондуп и Лобсанг Тхуптен, участвовавшие в тибетском восстании 2008 года, рассказали "Taipei Times" о стрельбе и побеге от китайских властей. Более года они скрывались в горах, пока не сумели перебраться в Индию, и теперь несут миру правду о тех событиях.

В мире многие считают, что обширное восстание против китайского правления в Тибете и других населенных тибетцами регионах Китая, вспыхнувшее в марте 2008 года, было всего лишь очередным примером того, как тибетцы выражают свое несогласие с китайским правлением. Но для двух тибетцев из крестьянских семей, живущих в удаленной горной деревне Техор (Tehor) в автономном тибетском округе Карцзе провинции Сычуань это стало событием, изменившим всю их жизнь.

Цеванг Дхондуп и Лобсанг Тхуптен, родившиеся в 1970-м и выросшие в находящемся под контролем Китая тибетском регионе, слишком хорошо знают, насколько лжива китайская пропаганда об “улучшении жизни” тибетцев и “уважении к тибетской культуре и религии”. “Если уровень жизни на самом деле повысился и пришла современность, то почему в нашей деревне нет таких основных вещей, как обустроенная элементарная школа?”, – указывает Цеванг. “С 1 по 4 класс у нас не было бумаги и ручек, не было даже мебели в классе, - рассказал он в интервью тайваньской газете. – Мы сидели на земле, у каждого была веточка, которой чертили в пыли. Из четырех учителей в школе самое лучшее образование было у того, который закончил эту же элементарную школу и остался учителем, так как не смог сдать вступительные экзамены в среднюю школу”.

Но образование, продолжил он, все равно не считалось в деревне чем-то ценным – все знали, что у тибетцев не будет таких же возможностей, как и у китайцев, пусть даже они получили одинаковое образование. Поскольку учеба в школе обязательна, многие тибетские дети из крестьянских деревень ходят в школу поневоле. “Большинство тибетцев традиционно занимаются сельским хозяйством, но в школе нас ничему не учат, мы только утрачиваем навыки крестьянского труда, потому что приходится оставаться в школе вместо того, чтобы помогать на ферме. Как следствие, когда мы покидаем школу, мы остаемся ни с чем – просто впустую теряем там время”. “Это не значит, что я не хотел учиться – мне всегда хотелось узнать что-то новое, но для этого не было возможностей”, - добавляет он.

Его деревня всегда была самодостаточной благодаря выращиванию картофеля и других культур, отмечает Цеванг, “но с тех пор, как пришла компартия, они стали заставлять нас сажать бесполезные растения вроде чертополоха и колючек, чтобы сделать нас зависимыми от внешнего мира”.

Его недовольство китайскими властями копилось всю жизнь, пока 24 марта 2008 года не настал момент, который показался возможностью свергнуть китайский режим. Вместе с более чем ста другими крестьянами Цеванг помогал строить акведук в местном монастыре, когда услышал звуки, напоминавшие скандирование и стрельбу.

“Мы знали, что случилось в Лхасе, так что, когда я это услышал, то испытал сильное возбуждение, [подумав], что и наша деревня наконец взбунтовалась”, - вспоминает он. Хотя никто не отдавал приказов, все трудившиеся на акведуке крестьяне бросили инструменты и побежали к месту протеста. Перед местным отделением милиции Цеванг увидел, как несколько сот человек – монахи и простые крестьяне – скандируют лозунги “Мы хотим, чтобы Далай-лама вернулся” и “Тибет должен быть свободен”.

Служащие милиции пытались арестовать участников протеста, но как только кого-то из них хватали, остальные бросались на помощь и вступали в стычку, чтобы отбить своих. Затем от отделения милиции раздались выстрелы, и многие были ранены, в том числе монах по имени Конка. “Я видел, что Конка получил огнестрельное ранение; он пытался встать, но рухнул на землю, громко сказав: ‘Меня подстрелили’, - продолжил Цеванг. – Увидев это, я пережил большую печаль, ведь мы очень уважаем монахов”.

Повторяя про себя молитвы, Цеванг подбежал к монаху - пули чудом миновали его. “Монах из местного монастыря Ринзин Карма и я стали помогать Конке, но как только я его поднял, то почувствовал, что меня ранили в поясницу, но ничего не сказал. Я пытался вытащить Конку оттуда, но через несколько секунд был ранен еще и в руку”, - вспоминает он. Из раненой руки обильно хлынула кровь - Цеванг едва успел позвать на помощь, прежде чем потерял сознание.

В этот момент Лобсанг и еще четверо односельчан, которых он раньше только видел, пришли ему на помощь. Они сразу же вывезли его на мотоцикле в другую деревню, откуда на самодельных носилках отнесли в горы. “Мне нельзя было в больницу, – продолжает Цеванг, - меня включили в розыскные списки и местная милиция объявила, что каждый, кто даст информацию о моем местонахождении, получит наличными от 150 тысяч до 200 тысяч юаней [22800 – 30000 долларов]”. Но никто из друзей его не предал.

Они прятали его в горах, по очереди дежурили рядом и приносили еду. Из-за раны в пояснице Цеванг не мог ни сидеть, ни стоять; без необходимой медицинской помощи раны загноились и покрылись язвами. Друзья могли только срезать язвы бритвой и отсасывать гной через трубочку, обеззараживая раны спиртным. “В течение первых шести месяцев я вообще не мог двигаться и целыми днями лежал. Готовить пищу было невозможно – дым мог привлечь внимание, так что друзья всегда старались сохранить еду теплой, пока несли, но сами ели только холодное”, - вспоминает Цеванг. “В какой-то момент я стал подумывать о самоубийстве, но друзья говорили, что я должен выжить, чтобы рассказать миру о том, что китайцы делают с тибетцами, - продолжает он. – Они даже отнесли подальше от меня все острые предметы”.

Наверное, именно эти слова друзей помогли вернуть волю к жизни, потому что, приняв решение рассказать свою историю всем, Цеванг начал поправляться. Проведя в горах год и два месяца, он почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы уйти в Индию.

“Как-то раз, когда Лобсанг пришел на свое дежурство ко мне, я сказал, что хотел бы уйти в Индию, и спросил, не может ли он пойти со мной. Он согласился без всяких колебаний”. Лобсанг довез Цеванга до Лхасы на своем мотоцикле – этот переезд занял 10 дней и ночей, так как нужно было обходить блокпосты на дороге. В Лхасе они нашли проводника и в мае 2009-го добрались в Дхарамсалу, где находится резиденция правительства Тибета в изгнании.

Лобсанг не успел сказать ничего своей семье – дома у него остались мать, которой уже за 60, двое маленьких детей - шести и восьми лет, а также беременная жена. У Цеванга тоже остались жена и четверо детей, один из которых еще не родился, когда ему пришлось бежать. “Моя семья должна меня понять, - говорит Цеванг. - Ведь я бежал не в поисках лучшей жизни для себя. Я поступил так, потому что хотел рассказать миру, что происходит с тибетцами”. Для Лобсанга “боль от того, что пришлось оставить семью, ничто по сравнению со страданиями тибетского народа”.

Вечером 14 марта они планировали присутствовать на стоянии со свечами на Liberty Square в Тайбэе, которое первоначально посвящалось памяти тех, кто погиб во время восстания 2008 года, но потом решено было читать молитвы о жертвах разрушительного землетрясения и цунами в Японии.

Валерий Никольский

Видео по теме:

Вы спрашивали, что происходит в Тибете?