Роберт Бир родился в 1947 году в южном Уэльсе. С детства он интересовался живописью и буддизмом. В двадцатилетнем возрасте увлекался психоделикой, а после провёл шесть лет в Индии и Непале, где изучал буддизм и искусство тибетской танкописи. Его изображения тибетских святых и адептов иллюстрируют книгу «Буддийские мастера-маги» (Buddhist Masters of Enchantment: The Lives and Legends of the Mahasiddhas. Перевод тибетских текстов – Кит Доуман; издательство Inner Traditions; 1988 и 1998г.). Shambhala Publications и Serindia Publications издали «Энциклопедию тибетских символов и орнаментов» с текстом и иллюстрациями Роберта Бира. Это обширное собрание, проливающее свет на символизм тибетской живописи и ритуальных объектов. Работа над энциклопедией продолжалась десять лет, но, в сущности, это итог тридцатилетних исследований Роберта Бира. Tricycle побывал в гостях у художника в его заполненной танками квартире в Лондоне как раз в тот момент, когда он заканчивал предисловие к своей книге. Он не спал и не ел три дня, и это, по словам друзей, его обычная практика.

― Как вы оцениваете то, чем занимаетесь? Вы создаёте предметы искусства?

Я бы сказал, скорее искусство создаёт меня, чем я искусство. В этой работе присутствует некоторый элемент принуждения. Словно что-то направляет меня, как будто это занятие ― моё предназначение.

― Работа ― это ваша практика?

Безусловно. Практика быть с самим собой, мысленно пребывать в том же пространстве, где находишься телесно. Всё буддийское искусство ― это оболочка, в которую заключены буддийские учения. Через погружение в содержание образов, через процесс их рисования или писания понемногу начинаешь понимать, что такое буддизм. И это понимание ― личное, оно формируется собственным восприятием и интуицией. Конечно, существуют разные философские школы, но твое понимание всё равно остаётся собственным, личным. Поэтому искусство ― это побочный продукт практики пребывания в гармонии с самим собой, жизни в терпении. Если вы работаете в одиночестве на протяжении восемнадцати часов в день, то все эти восемнадцать часов ― непрерывное исследование своего ума.

― И занятие такой традиционной формой живописи помогает впитать учения, сделать их частью себя?

Да. Когда я впервые соприкоснулся с тибетским искусством, это было так, словно меня неожиданно перенесли в мир невероятных образов и божеств. И хотя некому было рассказать, что они обозначают, было очевидно, что за всем этим таится что-то действительно сложное, наполненное глубоким содержанием. Представьте себе, что вы внезапно стали исследователем Монголии или Тибета. Вас закинули в эти белоснежные просторы, и, чтобы понять эту страну, вы должны составить её карту. Но единственный доступный способ исследования ― это пройти её. Поэтому вы отправляетесь в путешествие и шаг за шагом узнаёте, из чего состоит эта местность: здесь ― горный хребет, а там ― озеро. Затем всё это соединяется в единую картину, и вы видите весь пейзаж целиком, который, как фрактал, распадается на те же элементы снова и снова и снова. Так и буддизм ― глубины концептуальной реальности бесконечны, они похожи на гармоники тонических звуков, появляющиеся во всё более и более высоких октавах. И при этом мы вынуждены использовать одни и те же слова, чтобы описывать их. Но ни одна идея в буддизме не является фиксированной. Все они призваны вдохновлять, и все относительны. Вы не можете определить мудрость как «то», а сострадание как «это». Есть безбрежные просторы для трансформации внутри каждого буддийского понятия, которое все время распадается, раскрывая те же самые вещи снова и снова, но уже с более глубоким содержанием.

В иллюстрациях к книге о махасиддхах отход от традиционной формы иногда хорошо заметен: это, например, использование геометрического орнамента или психоделических элементов. Но порой он менее очевиден ― скажем, когда мы добиваемся более плоского изображения ретушированием фона при помощи аэрографа. Однако ясно, что решения, принимаемые художником, повлияли на содержание этих работ. При создании карандашного рисунка обычно либо вовсе не отступают от канонов, либо допускают весьма незначительные отступления. На первый взгляд, [в моих работах] их нет совсем, но это не так. Хотя в уме ты представляешь образ отчетливо, то, что получается на бумаге, не совсем ему соответствует, пусть ты и пытаешься по возможности приблизиться к своему изначальному видению. Западное искусство лишено богатого материала, переданного древними традициями, и это ограничивает работу художника рамками собственного воображения. Вообще, воображение ― это ключ к пониманию живописи тибетского буддизма. Практики, использующие визуализацию, расширяют воображение, что приводит к более глубокому пониманию обширных буддийских идей. В современном западном искусстве прослеживаются тенденции следовать культу личности и быть в авангарде новых, передовых идей. Но в сравнении с богатством тибетского искусства все эти новые идеи весьма ограничены.

― Какими качествами должны обладать хорошие произведения тибетского искусства?

Они должны соответствовать канонам тибетской иконографии. А плохие ― это те, где есть ошибки в иконографии.

― А как освобождение соотносится с созданием таких произведений искусства?

Это вещь внутреннего порядка. Освобождение воображения. Иногда вы можете встретить совершенно невероятные нововведения, используемые при написании тханки. Художник, например, может так своеобразно изобразить собрание подношений, что это будет явственно свидетельствовать о его гениальности и новаторстве. Вы бы и не подумали вот так их нарисовать, и на других тханках тоже такого не видели.

― А вам никогда не хотелось создать что-то, радикально отличающееся от канонов, что-то свое?

Да, было. Все эти работы живут в моём уме. Я их ясно вижу.

― И у вас нет желания воплотить эти образы?

Сейчас уже нет, хотя раньше было. У меня слишком мало времени. Некоторые из работ, которые я хотел бы сделать, могут отнять у меня целый год. Но сейчас я не могу посвятить целый год своей жизни какому-то образу, который уже существует в моём воображении. Это форма и пустота.

― Ваши буддийские учителя поддерживали ваше увлечение искусством?

Мой главный тибетский учитель, Камтрул Ринпоче, был великим художником. Однажды, когда я был еще на полпути в выполнении одной из предварительных практик, то пришёл в такую ярость, что бросил доской для простираний в алтарь. Сразу же после такой «разрядки» я почувствовал удивительный покой и глубокое смирение. Я отправился прямо в храм, чтобы рассказать Ринпоче о том, что чувствую, и что только что сделал. Он очень долго смеялся, а потом сказал, что мне лучше заниматься живописью, чем медитацией, поскольку очевидно, что мое сердце принадлежит искусству. И рассказал мне об одном тибетском практике, который считал себя совершенно не готовым к тантрическим практикам с визуализациями и вместо этого остановился на четырех предварительных размышлениях о страдании, непостоянстве, карме и смерти. В конечном итоге, благодаря этой практике он достиг просветления. Живопись ― прекрасный способ упражняться в таких размышлениях и, по существу, это моя практика. Ринпоче хорошо изучил внутреннее пространство художественного творчества, в котором ум раскрывает себя и своё содержимое, состоящее из мучений и экстаза, и где единственное, чем стоит заниматься ― наблюдение за своим умом. Он сказал мне, что живопись должна стать моей практикой и что она может быть средством самоочищения подобно практике Ваджрасаттвы.

― С тех пор вы так и практикуете?

Да, когда вы садитесь за работу, вы подвержены влиянию только своего собственного ума, ничему более. Это ничем не отличается от затворничества. Я не пытаюсь ничего доказать, это естественный процесс. Вы сидите наедине со своим умом, и в начале у вас не так уж много терпения. Лишь спустя долгие годы работы оно начинает развиваться. Такая способность просто оставаться в своём пространстве и позволять вещам появляться и исчезать без цепляния за них, помогает осознать, что всё необходимое уже здесь, и нет нужды в более высоких учениях. Вещи просто приходят и уходят. Это бесконечный процесс, который продолжается и продолжается и, вероятно, будет продолжаться таким же образом даже через тысячу лет.

Перевод Юрия Пучко

Видео по теме:

Роберт Бир, автор «Энциклопедии тибетских символов и орнаментов», в Москве

Буддийские мастера-маги

В книге «Буддийские мастера-маги» собраны 54 жизнеописания наиболее известных махасиддхов Индии. Авторство легенд приписывается индийскому йогину Абхаядатте (XII в.), который надиктовал их тибетскому переводчику Мондубу Шерабу. Великолепные иллюстрации выполнил современный британский художник Роберт Бир, автор «Энциклопедии тибетских символов и орнаментов», вышедшей ранее издательстве "Ориенталия".

В период между IX и XII веками Восточной Индией управляла династия Пала – королей, которые поддерживали развитие тантрического буддизма. Под их покровительством Тантра стала доминирующей духовной системой Индии. Ее практиковали и передавали йогины-махасиддхи, «великие совершенные» – буддийские отшельники, верные идеалам свободы, мятежники, восставшие против лицемерия и шарлатанства, лживого философствования, кастовой системы и ритуальной чистоты брахманов. Многие из них были музыкантами и поэтами, их постижение отразилось в чудесных мистических песнях, написанных просторечным языком, использующим такие метафоры, как дом и семья, скотоводство и ремесла, а также любовь и чувственная близость.

Вот что пишет сам художник о работе над иллюстрациями книги:

«В создании рисунков использовалась гуашь; обводка и декоративные детали нарисованы чистым золотом. Для обводки и золотых деталей я использовал кисточку 000 из собольего волоса, стертую до толщины иглы. В этой технике тханкописи не допускается рисовать поверх уже созданного изображения, поэтому ошибки нелегко исправлять…»

«Над каждым рисунком я работал в среднем по 24 часа, а над цветными — от 80 до 120 часов. Таким образом, для выполнения всей графики для этой книги мне понадобилось более 4000 часов…»

«В отличие от Будда-форм, изображения которых подчиняются строгим правилам иконографии, представление махасиддхов как исторических персонажей подобно их жизненному пути будет всегда оставаться свободным самовыражением и энергией чистого наслаждения…»

Энциклопедия тибетских символов и орнаментов

В энциклопедии охвачен весь спектр символов и атрибутов тибетского буддизма, а материал, использованный автором при написании этой работы, имеет высочайшую культурологическую ценность, представляя из себя оригинальные изображения, обнаруженные и систематизированные автором в ходе многолетнего исследования.

Эта книга — не просто подробная и авторитетная энциклопедия, она воспринимается читателем, как увлекательное путешествие по различным уровням и категориям глубочайшей символики тибетского буддизма. На её страницах вы найдёте более двухсот детализированных авторских иллюстраций, выполненных традиционными тонкими кистями и тушью с невероятной точностью и тщательностью, и тематически сгруппированных в оригинальном размере. На выполнение каждого из рисунков у автора ушло от 50 до 200 часов. В целом работа над книгой заняла восемь лет.

Рисунки сопровождаются исключительно подробным объяснением возможных источников происхождения символов, их внешнего, внутреннего и тайного значения. Автор рассказывает об источниках происхождения символов тибетского буддизма и о процессе интеграции древнеиндийской и мировой символики в традиции буддизма махаяны и ваджраяны, с присущими им эзотерической многозначительностью и многоуровневой интерпретацией. Также в книге рассказывается и о канонах изображения различных символов в тибетской тханка-живописи.

Издательство "Ориенталия"