Находимся ли мы в городах или совершаем паломничество к святым местам, мы действительно встречаемся со святыми существами, но нам не всегда удается увидеть их в истинном свете.

Мы очень прочно цепляемся за своё обыденное восприятие реальности и полностью ему доверяем. А поскольку мы привыкли к такому восприятию, эта привычка не даёт нам возможности увидеть святое существо, даже если мы замечаем определённые знаки…

Мы совершенно точно встречаем будд, бодхисаттв, даков и дакинь. И только наше обыденное грубое восприятие действительности, а так же уверенность в истинности такого взгляда на вещи не позволяют нам понять, что перед нами именно будды, бодхисаттвы, даки и дакини.

«Не доверяй тому, что видишь – совет добродетельного друга». Лама Сопа Ринпоче




События, о которых я хочу рассказать, произошли летом 2013 года. Стоит признаться, что взволновали они меня чрезвычайно. Настолько сильно, что я не думаю, что смогу хотя бы отчасти передать словами гамму чувств, которые меня тогда охватили. Для этого нужно быть даже не столько мастером художественного слова, коим я, конечно, не являюсь, сколько мастером недосказанности, а точнее, заимствуя термин из философии тибетской каллиграфии, мастером выразительной тишины, способным максимально снизить уровень визуального, вербального и концептуального шума, отвлекающего ум от непосредственного восприятия реальности.

Откровенно говоря, я не собирался писать об этой истории и тем более делиться ею с широким кругом читателей. Естественно, что я не смог не рассказать о своих впечатлениях некоторым своим знакомым, но дальше этого мои намерения не распространялись. Однако когда я начал писать статью о тибетской каллиграфии, желание написать которую и послужило толчком к цепи описываемых ниже событий, я понял, что умолчать о них я просто не смогу. Но поскольку жанр и объём повествования не соответствовали предисловию к научно-популярной статье, отдельного рассказа мне избежать не удалось.

Так уж сложилось, что многие мои, как мне кажется, добродетельные начинания появлялись на свет именно в период учений Его Святейшества Далай-ламы. Не обладая ни аналитическим умом, ни специальными познаниями в области буддийской психологии, я не буду даже пытаться объяснить механизм этого явления, а позволю себе просто констатировать это как факт. Поэтому, в очередной раз утолив духовную жажду у этого неиссякаемого источника вдохновения и поразившись его почти сверхъестественным способностям «вправлять мозги» и «наставлять на путь истинный», я почувствовал практически неодолимое желание безотлагательно совершить что-то полезное если не для всего человечества, то хотя бы для отдельной его части. Это желание действительно оказалось непреодолимым и, взвесив все за и против, я решил, что лучшее, что я смогу сделать, это в очередной раз поделиться интересной информацией, к которой я в силу различных причин и обстоятельств получил доступ. Волею судьбы или, если хотите, кармическим ветром меня в это самое время забросило из Сарнатха в Дхарамсалу, где я помимо всего прочего изучал тибетскую скоропись. И поскольку мне удалось собрать очень интересные сведения о различных видах тибетского письма, истории, технике и философии тибетской каллиграфии, я небезосновательно решил, что всё это может быть интересным широкому кругу русскоязычных читателей.

Сказано – сделано. Приблизительно определившись с тем, что и в какой степени мне стоит описать, я разработал план по сбору и обработке информации и приступил к его осуществлению. Последовательно я изучил всю доступную по этой теме литературу на английском языке в Библиотеке тибетских трудов и архивов (к сожалению, тибетская секция на тот момент была закрыта на ремонт), проинтервьюировал моего учителя и, по совместительству, мастера тибетской каллиграфии генла Тензина Ванду. Скопировал имеющиеся у него материалы, а также обследовал все доступные книжные магазины и лавки в поисках чего-либо интересного. Здесь, пожалуй, следует обратить особое внимание на то, что ни в одном магазине я не встретил ровным счётом ничего, что заслуживало бы серьёзного внимания.

Что тебе [на самом деле] нужно?

Итак, проделав эту довольно объёмную и энергозатратную работу, к ближайшим выходным я почувствовал лёгкую усталость и состояние близкое к удовлетворённости. Однако вместе с тем, я всё же ощущал, что я что-то не сделал, что-то, что подвигало меня к совершению каких-то действий, но каких именно я четко не осознавал. Поразмыслив, я решил, что мне не хватает изображений некоторых древних тибетских шрифтов, которые я видел у своего учителя в его старых манускриптах и которые не успел сфотографировать в качестве иллюстраций для своей статьи. Я уже готовился к отъезду, поэтому количество наших последних встреч, происходивших урывками на рабочем месте учителя в его рабочее время, было ограничено, и у меня не было возможности скопировать все интересующие меня материалы. Поэтому я подумал, что в следующий понедельник, последний день моего пребывания в Дхарамсале, мне стоит набраться смелости и попросить у него эти книги на пару часов, чтобы отсканировать их где-нибудь в спокойной обстановке.

Приняв это решение, я с лёгким сердцем отправился на прогулку в город, где в одном из ресторанов неожиданно встретил свою старую знакомую из Канады, только что вернувшуюся из Ладака. После двухчасовой совсем необязательной беседы с ней и хозяином ресторана об особенностях буддизма в Ладаке, о бесчисленных лха-па или, говоря более понятным языком, шаманах и опасностях встречи с ними, я почувствовал некоторую внутреннюю дисгармонию и решил, что мне следует привести свой ум в порядок. И лучше всего, по моему мнению, это было сделать в ближайшей книжной лавке, где я месяц назад видел прекрасные иллюстрированные пособия по английскому языку, которые мне внезапно захотелось полистать, а может быть, и приобрести.

К своему удивлению, вместо знакомого продавца, хозяина лавки, я обнаружил там молодого интеллигентного тибетца и бойкую девчушку лет шести-семи. Человек я консервативный и не очень люблю неожиданные сюрпризы, поэтому этот факт меня сразу насторожил. Но поскольку у меня не было веских оснований менять ранее принятое решение, я без лишних вопросов проследовал внутрь магазина. Не успел я подойти к стойке с интересовавшими меня книгами, как маленький бесёнок в красной юбке с испачканным лицом, текущим носом, раскосыми глазами и торчащими в разные стороны косичками схватил меня за штанину и принялся терроризировать. «Карэ горэ (что нужно)?» ‒ спросила она на правах хозяина, подбоченясь и без всякого смущения смотря мне прямо в глаза. Опешив от такого приёма, я взглянул на невозмутимо стоявшего в дверях тибетца и сказал первое, что пришло мне в голову: «Тибетско-английский словарь есть?» «Какой ещё словарь?» ‒ недовольно пробурчала она, развернулась и, как и положено семилетней девчушке, вприпрыжку скрылась между книжными стойками. Я облегчённо вздохнул и подумал, что легко отделался от назойливого ребёнка. Взяв первую попавшуюся книгу на английском языке, я начал листать её, стараясь сосредоточиться. Но не тут-то было! Внезапно налетевший ураган буквально вырвал книгу у меня из рук. «Это моя книга!», ‒ прокричала она и посмотрела мне в глаза с неожиданным для ребенка вызовом. «Конечно, твоя», ‒ терпеливо согласился я и, дождавшись, когда ураган умчится, вытащил из тесных рядов следующую книгу. Однако бесёнок не унимался. Она бросила первую книгу в кучу небрежно сложенных на низком прилавке книг в противоположном углу и быстро вернулась. Выхватив у меня из рук вторую книгу, она прокричала: «Здесь все книги мои! Что тебе нужно?» «Конечно, твои», ‒ неуверенно пробормотал я, и уже с откровенной мольбой посмотрел на молчаливо стоявшего в стороне тибетца. Но он пребывал в каком-то безучастном отрешении и явно не спешил мне на помощь. Бесёнок бросил очередную книгу на прилавок, схватил оставленный мною без присмотра зонт и скрылся в подсобном помещении. Парень уже не смог не отреагировать на происходящее и, вздохнув, отправился вслед за ней выручать мой зонт. «Достаётся ему наверно…», ‒ с сочувствием подумал я. Но долго размышлять на эту тему мне не пришлось – чертёнок выскочил из подсобки без зонта, но с короткой деревянной палкой, и с криком «что тебе нужно» принялся колотить меня этой самой палкой по ноге. Я окончательно опешил. Если бы кто-то в этот момент удосужился составить карту розы моих внутренних ветров (а как следствие и моих эмоций), то вышла бы очень забавная картина. Однако стоит отдать должное моему спасителю, на этот раз он пришёл на помощь довольно оперативно. Сдерживая барахтавшееся чудовище одной рукой, а другой протягивая мне зонт, он задал прозвучавший уже с каким-то мистическим подтекстом вопрос: «Что вам нужно?»

Я и до прихода в магазин пребывал не в самом лучшем состоянии, а попав в эту нелепую ситуацию, окончательно перестал понимать логику происходящего, и, не отдавая себе отчёта, выпалил: «Книги по тибетской каллиграфии есть?». «Да, есть одна», ‒ неожиданно ответил тибетец, и, отпустив ребёнка, скрылся в складском помещении. «Наверняка принесёт какую-нибудь никчёмную, дорогущую книжку, изданную где-нибудь в Америке или в Европе», ‒ подумал я, с опаской поглядывая на неуёмного ребёнка. Но девчушка внезапно успокоилась и из беса превратилась в очень даже милое создание. Устроившись на стуле за прилавком, она с усердием принялась наводить порядок в забытом кем-то из взрослых пакете с нитками и иголками. После того, как на пол упала пятая или шестая катушка, мой тибетец вышел из подсобки с пожелтевшим от времени альбомом формата А4 в руках. Смахнув тряпкой многолетнюю пыль, он протянул его мне.

Такого я в здешних магазинах ещё не встречал! Я с любопытством открыл альбом где-то в середине и наткнулся на примеры написания различных вариантов тибетского шрифта друца. Пролистав несколько страниц, я понял, что весь альбом состоит из подобных изображений. Вот так удача! Кто бы мог подумать! Это то, что я в последнее время везде искал и не мог найти!

«Это очень хорошая книга, – сказал тибетец. – Лет двадцать назад кто-то заказал её у нас, а потом отказался забирать, вот и лежала на складе. Мы её даже не выставляли». «Да, да…», ‒ невпопад ответил я, продолжая в изумлении листать пожелтевшие страницы. В это время в магазин вошла новая посетительница, и всё внимание продавца переключилось на неё. Когда же я, наконец, оторвал свой взгляд от книги, бесёнок с косичками, промокнув свои руки в поролоне с чернилами, готовился оставить их отпечаток в какой-то бухгалтерской книге. «О нет!» – прокричал парень и, подскочив к прилавку, в последний момент успел остановить её руки в считанных сантиметрах от документа. «Это ваша дочь?» – с сочувствием спросил я. «Нет, племянница». «Ты очень шаловливая девочка», ‒ сказал я ей по-тибетски. «Неправильно говоришь», – ответила она. И, исправив мои грамматические ошибки, с явным удовольствием повторила на чистом тибетском: «Ты очень шаловливая девочка!» Мы все просто взорвались от смеха. Заплатив за фолиант какую-то смешную цену, я покинул магазин с ощущением огромного и не совсем заслуженного счастья.

Завернув в первое попавшееся кафе, и немного успокоившись, я просмотрел книгу от начала до конца. Помимо образцов различных видов тибетского письма в исполнении лучших мастеров тибетской каллиграфии 80-х годов прошлого столетия там была ещё и бесценная информация по истории тибетской каллиграфии, которую я до этого нигде не встречал в таком сжатом и систематизированном виде. Выпив дежурную чашку кофе, я решил вернуться в магазин и ещё раз от души отблагодарить продавца. Однако осуществить своё намерение мне не удалось – магазин уже закрылся. Я вернулся в монастырь, в котором провёл последние три месяца и рассказал эту историю своим одногрупницам Галине и Надежде. Вместе мы пришли к выводу, что события эти произошли не просто так, и что теперь я просто обязан осуществить своё намерение и написать свою статью. Размышляя о прошедшем дне и оценивая поведение ребёнка уже со стороны, я невольно поймал себя на мысли: «Уж не дакини ли была эта маленькая девочка, мгновенно превратившаяся из бесенка в милейшее создание?» Но сам же этой мысли и посмеялся.

На следующий день я решил ещё раз зайти в магазин, чтобы выразить хозяевам свою благодарность. Это был первый после выходных рабочий день, и в магазине было множество покупателей-иностранцев, которых обслуживал мой знакомый продавец – не совсем уже молодой тибетец. Когда он на секунду освободился, я спросил его, как поживает его дочь. «У меня нет дочери», – ответил он и изумленно пожал плечами. «А кто же была эта девочка, которую я встретил здесь вчера?» «Вчера было воскресенье, и магазин был закрыт», ‒ ответил он и быстро отвернулся, объясняя что-то высокому французу.

Несколько секунд я простоял в прострации. Впрочем состояние, которое охватило меня вообще невозможно выразить словами. Но я не стал ничего уточнять, поскольку хозяину магазина в это время было явно не до меня. В задумчивости я вернулся в монастырь и начал сопоставлять различные факты, стараясь при этом максимально полагаться на здравый смысл. Противоречивые мысли меняли друг друга со скоростью сверхзвукового самолета. Я был практически уверен, что мог бы ещё раз сходить в магазин, как следует расспросить хозяина обо всех обстоятельствах прошедшего воскресенья, о составе его семьи, и найти всему произошедшему рациональное объяснение. Вот только мне отчаянно захотелось поверить в чудо (тем более, что чудес не бывает, а бывает лишь иная степень знания). В то, что пусть и не так часто, но всё же иногда добродетельная мотивация, открытость и спонтанные решения приводят к быстрому созреванию кармы, а как результат, и к удивительным стечениям обстоятельств. Поэтому я не пошёл в магазин. А на следующий день и вовсе уехал в Сарнатх.

Юрий Пучко