С провозглашением Непала светской республикой исчезло не только единственное в мире индуистское королевство, но и буферная зона между Индией и Китаем

Этому сравнительно небольшому королевству в Гималаях, населенному шестью десятками разноязыких народностей, в эпоху тотального раздела мира между колониальными державами выпала судьба одному из немногих остаться независимым. Но свою независимость Непал получил не потому, что его никто не смог завоевать. Нет, он был нужен именно как независимое государство между Китаем и Британской империей в XIX веке, между Китаем и Индией – в XX веке.

28 мая 2008 года решением Конституционного собрания Непала с карты мира исчезла единственная в истории индуистская монархия, где король считался воплощением бога Вишну. Страна была провозглашена республикой, а роль парламента будет в ближайшие два года исполнять Конституционное собрание, которому предстоит разработать и принять новый основной закон. Власть в нем принадлежит Коммунистической партии Непала (маоистской). С принятием конституции собрание будет распущено, и в стране пройдут парламентские выборы.

Король, лишенный реальной власти еще, недавно лишился и королевского титула, а вскоре получил предписание перебраться из своего дворца, который превратят в музей, на частную виллу.

В том, что с карты мира исчезла еще одна монархия, большой трагедии нет. Даже пострадавшее лицо – экс-король Гьянендра, лишившийся властных полномочий еще в прошлом году, пока не лишился ни своего табачного бизнеса, ни своих капиталов. Во многих отношениях более тревожным выглядит то, что внезапно исчезла буферная зона, роль которой последние полвека выполняла гималайская страна в отношениях между Индией и Китаем. Как известно, они были и остаются достаточно сложными – спор из-за линии границы в 1962 году привел страны к войне, и решения вопроса, устраивающего обе стороны, до сих пор не найдено.

Затухающие колебания

Непал исторически всегда находился на периферии индийского, а не китайского культурного ареала. Там зарождался буддизм, но в итоге, как и в Индии, восторжествовал индуизм. Там до наших дней сохранилось кастовое разделение общества. Язык непали, на котором говорит около половины населения и который является государственным, происходит от древнего санскрита. Но в том, что касается политики, давление со стороны двух соседних центров силы – Индии и Китая – до недавнего времени уравновешивало друг друга. Ни одна из сторон не была заинтересована в установлении полного господства над гималайским королевством.

«И Китай, и Индия понимали, что достижение явного преимущества в Непале неизбежно повлечет ответные шаги другой стороны, поэтому действовали достаточно осторожно. В сущности, они были заинтересованы в сохранении статус-кво», – считает Адиль Каукенов, директор Центра изучения Китая.

Но после трагической гибели почти всей королевской семьи в 2001 году на трон восходит король Гьянендра, который берет курс на более тесные контакты с Индией, в том числе и в военно-политической сфере. Он поддержал Народный конгресс Непала – проиндийскую партию, которую некоторые эксперты склонны связывать с индийскими спецслужбами. При нем индийские войска начали проводить военные операции на территории Непала, борясь с местными повстанцами-маоистами. В 2002 году конгресс США выделил Непалу 12 млн долларов на обучение офицеров Королевской армии Непала и поставил ей 5 тыс. винтовок М-16. С точки зрения Пекина баланс сил в регионе оказался нарушен.

«Непальское правительство тайно поддерживало борьбу за независимость Тибета с 50−х годов прошлого века. Лишь в 70−х годах, при короле Бирендре, политика Непала в отношении Тибета сменилась на относительно нейтральную, балансируя между Индией и Китаем. Но король Гьянендра пошел по пути сближения с Индией. У нее он попросил помощи в борьбе с партизанами-маоистами. И опосредованно, через Индию, в Непале укрепились позиции США, чего не могли не заметить в Пекине. А Непал граничит с Тибетом. То есть все происходящее стало восприниматься там как прямая угроза национальной безопасности, – пояснил Адиль Каукенов. – И если исходить из того, что приход к власти Гьянендры стал внешнеполитическим успехом Индии, то его уход с политической сцены и приход маоистов можно рассматривать как усиление позиций Китая».

Страна нуждается как в срочной гуманитарной помощи (поставках горючего и продовольствия в первую очередь), так и в проведении экономических реформ, что без внешней поддержки выглядит невозможным. Эту поддержку сегодняшний Непал склонен искать в Китае.

В начале июня в Пекине прошла встреча заведующего отделом международных связей ЦК КПК Ван Цзяжуя с членом секретариата ЦК Компартии Непала (маоистская), министром информации и коммуникаций во временном правительстве Кришной Бахадуром Махарой.

Как передает агентство «Синьхуа», Кришна Бахадур Махара заверил китайское правительство, что его партия «твердо поддерживает позицию Китая в вопросе, связанном с Тибетом, и никогда не разрешит каким бы то ни было силам вести антикитайскую деятельность с непальской территории».

Фактически произошло расширение сферы влияния Китая. Возможно, это было следствием счастливого для Пекина стечения обстоятельств, но нельзя не заметить, что тибетские сепаратисты лишились очень важного опорного пункта в критически важный для Китая момент. В то же время исчезновение буферной зоны между Индией и Китаем не в интересах последнего. И осторожность формулировок, применяемых Пекином в отношении новой гималайской республики, больше говорит о стремлении уравновесить непальские весы, чем склонить их в свою сторону.

Маоисты у руля

В 1996 году Коммунистическая партия Непала (маоистская) начала гражданскую войну, в ходе которой погибло более 10 тысяч человек. Партизаны, как это часто бывает в таких ситуациях, контролировали почти все труднодоступные горные районы, а правительство – столицу и крупные города. Поддержка Индии и США на расстановке сил практически не сказывалась. В апреле 2008 года маоисты пришли к власти в результате выборов в Конституционное собрание Непала – из 601 места они получили 220. Между всеми политическими партиями страны было достигнуто понимание того, что президент будет наделен представительскими функциями, а премьер-министр возглавит исполнительную власть. Будут ли эти два важнейших поста разделены между двумя крупнейшими партиями – Национальным конгрессом Непала и Компартией – или же маоисты смогут добиться передачи (хотя бы на переходный период) обоих постов, пока неясно.

Лидер маоистов председатель Прачанда (в переводе – Лютый) до сих пор проявлял себя как авторитарный лидер. Многие заявления и действия председателя Лютого свидетельствуют о его радикализме и несклонности к компромиссу. Он показывает себя скорее идеалистом, чем прагматиком. Не добавляют оптимизма и воспоминания о его тактике и методах ведения партизанской войны, о совершавшихся терактах, о насильственной мобилизации в армию детей.

Как отмечает Адиль Каукенов, в самом Китае ортодоксальные маоисты находятся в оппозиции нынешнему руководству КПК, некоторые их издания были даже закрыты за призывы к возрождению спартанского духа времен председателя Мао. Поэтому нельзя рассматривать непальских коммунистов как прямых партнеров или союзников коммунистов китайских. При этом собственные интересы будут подталкивать тех и других к сотрудничеству и сближению: «Китайцам нужен Непал, нетерпимый к тибетскому сепаратизму. Весьма вероятно, что непальские маоисты постараются опереться на поддержку Китая, чтобы закрепиться у власти, подобно тому, как король опирался на поддержку Индии», – считает эксперт.

Китайское руководство постарается сделать все, чтобы Дели отказался от восстановления баланса сил в рамках сценария игры с нулевой суммой. Следовательно, поддержка маоистов будет эффективной, насколько это возможно, но одновременно закамуфлированной с помощью подобающей случаю политической риторики. Ведь Индия в качестве ответного шага может начать спонсировать антикитайские и антиправительственные силы в Катманду, да и в Тибете тоже. В начале июня в Непале уже возобновились антикитайские выступления тибетцев – 3 июня была предпринята попытка вторжения в китайское посольство.
Отнять и поделить

Отобрать власть у монархии может оказаться для компартии делом куда более легким, чем удержать ее. Одной из причин растущей популярности маоистов стало открытое неприятие ими кастовой системы, пересекающейся с дискриминационным положением национальных меньшинств. Даже горные племена Западного Непала, традиционно поставляющие гурхов – бойцов для британской армии, сегодня стали и оплотом маоистов. Возможно, именно этим продиктована нетерпимость к тому, что можно условно назвать «великонепальским шовинизмом».

Но в стране, где около половины жителей являются этническими меньшинствами, поставленными при помощи кастовой системы в неравное положение, такая политика может иметь неоднозначные последствия. С одной стороны, правящая партия расширяет свою социальную базу. С другой – борьба с обычаями и взглядами, лежащими в основе традиционного общества, может закончиться провалом.

Начавшиеся в разных регионах Непала беспорядки могут оказаться актами сопротивления со стороны монархистов, но могут быть и действиями ортодоксальных индуистов, отвергающих идеи социального равенства.

Пекин также не заинтересован в том, чтобы провальный опыт социально-политической модернизации ламаистского Тибета повторился в индуистском Непале. Следовательно, необходим поиск компромисса в отношениях с проиндийским Национальным конгрессом, который помог бы нормализовать отношения с Дели. И этот паритет индийского и китайского влияния в интересах самого Непала, ведь эта одна из беднейших стран мира нуждается в мирном развитии, в притоке иностранных инвестиций, в стабильности.

Николай Кузьмин, автор «Эксперт Online», «Эксперт», «Эксперт Сибирь», «Эксперт Казахстан»

Эксперт Online