17 ноября 2012 г., выступая перед участниками специальной встречи международных групп поддержки Тибета, Его Святейшество Далай-лама подчеркнул, что уникальная культура и хрупкая окружающая среда Тибета должны быть сохранены. Его Святейшество Далай-лама также отметил, что в современном мире все шире распространяется стремление к демократии и гражданским свободам. А потому, каким бы могущественным ни был Китай, ему придется следовать по пути свободы и справедливости.

Во время трехдневной встречи, которая проводилась в Дхарамсале с 16 по 18 ноября 2012 года, более 200 делегатов из 43 стран обсуждали насущные вопросы, связанные с положением в Тибете.

Перевод и озвучивание: Наталья Иноземцева
Техническая поддержка: Максим Брежестовский

Расшифровка текста:

Дорогие братья и сестры!

Мы, тибетцы, ведем трудную борьбу, придерживаясь в ней принципов ненасилия и опираясь на сострадание. Сегодня мы переживаем особенно трудный период. Очень важно, что именно в такое сложное время вы, члены международного сообщества, приехали сюда, чтобы выразить глубокую озабоченность происходящим и оказать поддержку. Большое спасибо!

Я сейчас обращаюсь к вам как гражданин Тибета, простой тибетский буддийский монах, поскольку я, как вам известно, с чувством радости и гордости, сложил с себя все политические полномочия, положив тем самым конец почти четырехсотлетней традиции, в соответствии с которой институт Далай-лам осуществлял политическое и духовное руководство тибетским народом. Так что сегодня перед вами просто обычный тибетец.

В политическом руководстве меня сменил Лобсанг Сенге, избранный лидер, высокообразованный человек, которого я всем представляю теперь, как своего начальника по вопросам политики. А вот уйти в отставку с поста Далай-ламы я не могу ни при каких обстоятельствах. Так что в духовных вопросах он подчиняется мне.

Итак, сегодня я пришел сюда, чтобы выразить вам всем свое уважение.

Я всегда говорю, что наши сторонники поддерживают не только Тибет, они выступают за справедливость и ненасилие. Вы, наши сторонники, твердо придерживаетесь принципа ненасилия. Поэтому я считаю своей обязанностью выразить вам свое уважение.

Сегодня во всем мире многие люди и сообщества ежедневно сталкиваются с трудностями, а иногда и со случаями применения насилия. К сожалению, насильственные действия даже в борьбе за правое дело, могут привести к еще более негативным последствиям. Но тибетский народ в своей борьбе за справедливость неукоснительно придерживается принципа ненасилия.

Что касается тибетцев, совершивших самосожжения в Тибете. Обладая таким мужеством и решимостью, чтобы принести себя в жертву, эти люди с легкостью могли бы сделать что-то, что нанесло бы вред окружающим. Но пусть даже их действия выглядят как насилие [по отношению к их собственному телу], можно говорить, что и в столь крайних обстоятельствах они остались верны принципу ненасилия.

Моральная поддержка, которую вы оказываете делу Тибета, придает нам силы и привлекает более пристальное внимание к тибетскому вопросу. Пожалуйста, продолжайте активные действия.

В конечном итоге, ненасильственный подход должен восторжествовать, ведь иначе те, кто сталкивается с проблемами, будут думать: ненасилие бесполезно, ненасильственными методами ничего не добиться. Очень часто люди считают, что применение силы более эффективно, тогда как мирные усилия, поиск взаимоприемлемого решения, наоборот – это признак слабости. Но это в корне неверно! К применению силы обращаются под действием гнева, а гнев – это свидетельство внутренней слабости. Человек, уверенный в себе, обладающий внутренней силой, скорее будет решать проблему путем переговоров. Тот, кто лишен уверенности, как правило, прибегает к оружию. Поэтому воздержание от применения насилия – это признак внутренней силы. Я думаю, что во всем мире движения, подобные движению тибетского народа, придерживающиеся строго ненасильственного подхода, должны увенчаться успехом.

Надо сказать, что в самом Китае, видя нашу твердую приверженность ненасилию и стремление найти взаимовыгодное решение тибетского вопроса, многие китайские братья и сестры, представители интеллигенции, приверженцы демократии, выражают солидарность с тибетским народом. И их становится все больше.

Это то, что касается глобального уровня. Теперь, что касается тибетского вопроса как такового. На протяжении многих лет я вижу, что, говоря о проблеме Тибета, люди, как правило, выделяют только одну сторону – это все, что связано с нарушениями прав человека. Но я считаю, что у тибетского вопроса есть и другие составляющие. Одна из них – экология. В Тибете природе нанесен огромный ущерб. В первую очередь за счет уничтожения лесов, а также за счет варварской разработки полезных ископаемых без учета последствий для окружающей среды. Некоторые мои индийские друзья говорят, что из-за большой высоты и сухого климата в Тибете на преодоление последствий и восстановление природы потребуется гораздо больше времени. Экологическая система Тибета очень хрупкая.

В силу географического положения Тибет называют «крышей мира». И это действительно так. Если мы посмотрим на карту, то увидим, что Тибет действительно является самой высокой частью планеты. На большей части Тибета преобладает холодный климат, там много снега и ледников. Основные реки, текущие по территории от Пакистана до Китая, берут начало в горах Гималаев и на Тибетском нагорье. Я, конечно, не специалист, но думаю, что не менее миллиарда человек на севере Индии, Пакистана, Бангладеш, а также в Бирме и в Китае зависят от этих рек. И сегодня мы видим, что в результате воздействия на окружающую среду, в частности, вследствие сведения лесов, на этих реках все чаще происходят наводнения. Мы также видим, что идет процесс пересыхания озер, например, знаменитых озер Коконор, Цоморири. По сообщения многих наблюдателей, площадь этих озер существенно уменьшилась. Я помню, когда я был еще маленьким в Тибете и меня везли из Кумбума в Лхасу, то в один из дней мы остановились на ночлег неподалеку от озера Коконор. А может быть, даже провели там целый день. Было около четырех часов. Я ясно помню, что самостоятельно отправился на берег озера и увидел в воде мертвую рыбу, это я очень хорошо помню, очень большую рыбу. Мне тогда было года четыре, но я очень хорошо запомнил, какой прозрачной и голубой была вода в озере. Однако теперь, судя по тому, что рассказывают люди, побывавшие в тех местах, озеро очень сильно уменьшилось в размерах.

Однажды ирландский эколог показал мне статью, написанную китайским ученым, в которой тот называет Тибетское нагорье третьим полюсом Земли. Дело в том, что роль Тибетского нагорья в глобальном потеплении можно сравнить с ролью Северного и Южного полюсов. По-моему, в той же статье говорилось, что если во всем остальном мире темпы потепления 0,1, то на Тибетском нагорье этот показатель 0,3. Так говорят специалисты и ученые, в том числе и китайские. Так что экология Тибета – это очень важный вопрос.

Вспомните Советский Союз. В нем много внимания уделяли строительству больших заводов, предприятий тяжелой промышленности и мало заботились об экологии. Последствия такого пренебрежительного отношения к природе до сих пор сказываются в Российской Федерации. С Тибетом, я думаю, была похожая ситуация. Скорее всего, поначалу китайцы не отдавали себе отчет в том, насколько важно сохранять окружающую среду в Тибете. Затем в конце 90-х китайский премьер-министр Чжу Жунцзи, как я слышал, отдал распоряжение бережнее относиться к хрупкой тибетской природе, остановить сведение лесов. Но в силу коррумпированности местных чиновников и предпринимателей, которые превыше всего ставят собственную выгоду, эти распоряжения не были выполнены в полной мере. В Китае есть много компаний, которые рвутся получить доступ к разработке полезных ископаемых и других природных ресурсов [Тибета], включая водные ресурсы. Поэтому я думаю, что состояние экологии – это одна из важных сторон тибетского вопроса.

Политические вопросы можно разрешить довольно быстро, стоит лишь достигнуть взаимоприемлемого соглашения, и тогда, возможно, в течение нескольких недель политические проблемы будут устранены. Иначе дело обстоит с преодолением последствий воздействия на окружающую среду. Вред уже причинен и он никуда не денется, даже если произойдут политические изменения. Именно поэтому я призываю вас, друзей Тибета, больше внимания уделять этой стороне тибетской проблемы.

Другая составляющая тибетского вопроса – это культура, буддийская культура, пришедшая в Тибет из Индии, унаследованная, в частности, от древнего монастыря-университета Наланда от таких его учителей, как Нагарджуна, Арьядева, Буддапалита, Арья Асанга и других великих индийских мыслителей, философов и логиков. Эти традиции легли в основу тибетского буддизма. Конечно, тибетский буддизм опирается и на палийский канон, но в большей степени всё же на санскритскую традицию.

Что касается периода до того, как в Тибет пришел буддизм, периода религии бон, я думаю, на эту тему больше скажут исследователи-историки. Несомненно, и до прихода буддизма в Тибете существовала медицина, развивались разные области познания. Но после прихода буддизма даже бон претерпел изменения. Как бы то ни было, тот буддизм, который исповедуют тибетцы, не сводится только к молитвам и даже медитации, мы занимаемся изучением, можно сказать академическим изучением, его философских и научных аспектов. Уникальная традиция Наланды учит нас максимально использовать свой интеллект, потому что для преобразования негативных эмоций одной веры и молитв недостаточно.

Будда очень ясно высказался по этому поводу. Он говорил, что его последователи не должны принимать его учение на веру, им следует сперва убедиться в истинности его слов путем проведения тщательных исследований и экспериментов. Такой подход очень перекликается с подходом, принятым в современной науке.

Я сам называю себя учеником буддийской традиции Наланды и в последние 53 года мне много доводилось встречаться и беседовать с братьями и сестрами буддистами из разных буддийских стран. Можно с уверенностью говорить о том, что тибетская традиция буддизма – это сложная система академических знаний, в рамках которой ведутся серьезные исследования, ее нельзя свести к одним лишь молитвам. Конечно, в некоторых тибетских монастырях проводят длинные пуджи или ритуалы, не совсем понимая их смысл и значение. Я считаю, что это потеря времени, я действительно так думаю и всегда критически отношусь к таким практикам. Есть монастыри, которые поступают так на протяжении нескольких сотен лет. Я думаю, это признак отсталости. Нам нужен более серьезный, реалистичный подход.

Суеверия, конечно, тоже встречаются. Но в подлинной традиции Наланды нет места суевериям или слепой вере. Ничто не должно приниматься на веру без должного исследования и анализа. Не случайно сегодня мы ведем очень серьезный диалог с современными учеными, которые не принадлежат к числу буддистов и не являются верующими. И в ходе наших встреч мы видим, что у нас очень много общего в подходе к исследованию реальности.

До недавнего времени современные ученые были заняты в основном изучением вопросов, связанных с материальной природой, с физическими явлениями, которые поддаются измерению или вычислению. Но я вижу, что в последние приблизительно десять или более лет многие крупные ученые начали интересоваться всем, что связано с работой ума, с эмоциями. И здесь они могут почерпнуть много полезной информации у буддийской традиции и у древней индуистской традиции, которые исследуют природу ума при помощи практик медитации випашьяны и шаматхи. Я думаю, что только в древней индийской традиции, и, в частности, в буддизме, накоплен богатый материал о работе ума, об эмоциях и о том, как с ними справляться.

Итак, мы видим, что тибетский буддизм – это не только религия, но и сложная система знаний. И потому эта духовная традиция имеет большое значение для всего мира.

Что же касается буддийской культуры, то я всегда провожу различие между буддизмом и буддийской культурой. Практиковать ли буддизм – это личный выбор каждого отдельно взятого человека. Это примерно то же самое, что христианство и христианская культура, или исламская вера и исламская культура. Вера – это дело отдельных людей, культура же принадлежит всему обществу.

Возьмем, к примеру, тибетских мусульман. Мусульмане, пришедшие из Индии, из Ладахка, обосновались в Тибете приблизительно три, четыре столетия назад. Мы называем их тибетскими мусульманами, и они сами тоже считают себя тибетскими мусульманами. Этим летом я был в Шринагаре и встречался с живущими там тибетскими мусульманами. Они исповедуют ислам, но они также очень ревностно сохраняют свой тибетский язык. Когда я встречался с молодыми тибетскими мусульманами, то убедился, что они очень хорошо говорят на тибетском языке, который сохраняется в их семьях. Так что хотя они и принадлежат к исламской вере, но в культурном отношении они сохраняют атмосферу тибетской буддийской культуры. Они любят тибетский язык.

Иногда в тибетских семьях, живущих в Америке или в других странах, родители дома говорят с детьми на английском, потому что хотят, чтобы их дети больше практиковались в английском. А в семьях тибетских мусульман в Шринагаре наоборот стараются сохранить тибетский язык… И получается, что некоторые семьи тибетских буддистов не слишком заботятся о сохранении своего языка, а мусульманские семьи действительно всерьез озабочены тем, чтобы сохранить тибетский язык.

Так что я всегда провожу различие между буддийской культурой и буддийской религией или верой. Буддийская вера предназначена для буддистов, но буддийская культура принадлежит всему обществу, включая и тибетских мусульман.

Я всегда говорю, что тибетская буддийская культура – это культура мира, ненасилия, сострадания. И потому она заслуживает сохранения. Это отвечает в первую очередь интересам наших китайских братьев и сестер. Они понесли большой урон из-за недостатка нравственных устоев. Культура мира, истины и сострадания в самом Китае сильно пострадала. А потому сохранение буддийской культуры Тибета в будущем принесет пользу миллионам китайцев. Кроме того тибетский буддизм и буддийская культура тесно связаны с жизнью 13-14 тысяч людей, населяющих гималайский регион, Монголию и Российскую Федерацию, по крайней мере, три буддийские республики России: Калмыкию, Бурятию и Туву. Люди, населяющие эти регионы, на протяжении многих поколений изучали тибетский буддизм. Они читают молитвы на тибетском. Таким образом, сохранение тибетского буддизма напрямую отвечает интересам людей, живущих в Монголии, России, в гималайском регионе, а также в Бутане и в Непале. Что же касается буддийской культуры Тибета, то я думаю, что она способна внести определенный вклад и в создание на планете мира без насилия, более счастливого и мирного.

Когда я посещаю разные страны, то всегда говорю о важности внутреннего умиротворения. А чтобы добиться мира в душе, человеку, верующий он или неверующий, нужна сердечная теплота. И я вижу, что люди проявляют большой интерес к моим словам, в том числе и ученые. Это не просто мои собственные мысли, это часть буддийской культуры. Вот почему я считаю, что о сохранении тибетского буддизма, тибетской культуры должны заботиться не только шесть миллионов тибетцев, но также и более широкие слои мирового сообщества. Именно поэтому сохранение тибетского буддизма и культуры – это очень важно и нужно.

Но нам понадобится приложить особые усилия, чтобы преодолеть противодействие некоторых недальновидных китайских руководителей. Например, один из китайских коммунистических лидеров недавно упомянул на партийном совещании, что в буддийской вере кроется основная угроза отделения Тибета от Китая. Это же нелепо!

В самом Китае, как я слышал, около 300-400 миллионов буддистов. Они, что, тоже представляют угрозу единству Китая? Я так не думаю.

Так что нам понадобится приложить особые усилия, чтобы противостоять таким узколобым коммунистическим руководителям, которые сегодня сознательно стараются уничтожить тибетскую культуру и буддийскую веру. В этой области, как и в экологии, когда ущерб уже нанесен, для преодоления последствий может потребоваться очень много времени. И я думаю, что миллионы китайских буддистов искренне сожалеют о том, что происходит в Тибете.

Это один из аспектов тибетского вопроса. Что же касается политической стороны дела, то Китай и Индия – это две самые густонаселенные страны не только в Азии, но и во всем мире. Очень важно, чтобы между этими двумя гигантами были искренние, хорошие отношения. Между ними есть одно существенное различие: если одна из них – это самая населенная демократическая страна, то другая – самая населенная тоталитарная система в мире. Это большое различие! Но я думаю, что во всем мире наблюдается движение в сторону большей открытости, демократии, свободы, верховенства закона. Это общемировая тенденция. И какой бы могущественной державой ни была Китайская народная республика, ей придется следовать по этому пути. И я надеюсь, что новое китайское руководство осознает это и начнет «поиск истины, с опорой на факты», как советовал Дэн Сяопин. Им придется строить свою политику, основываясь на реальных фактах, иначе они не добьются положительных результатов.

Итак, хорошие отношения между Индией и Китаем должны основываться на взаимном доверии. Подлинная дружба, по-настоящему хорошие отношения, основанные на взаимном доверии, – все это очень важно в отношениях между двумя странами. Это в конечном результате принесет обеим странам большую пользу и позволит сэкономить огромные средства.

Но до тех пор, пока в Тибете сохраняется текущее положение вещей, когда китайское правительство стягивает в Тибет военные силы, это автоматически вызывает подозрения у другой стороны. А потому я уверен, что с политической точки зрения решение тибетского вопроса играет важную роль в установлении по-настоящему дружеских отношений между этими двумя азиатскими гигантами, основанных на взаимном доверии.

Вот то, что я хотел вам сказать о ситуации в целом. Что же касается нашей позиции по тибетскому вопросу, то это прерогатива нашего избранного политического руководства, и мне здесь нечего добавить к уже сказанному. В том, что касается политики, практически на всё, что говорит Лобсанг Сенге, я отвечу, что он совершенно прав. Ну, может быть, только на половину процента он ошибается. А на 99,5% я с ним согласен полностью. Разве что очень редко у нас бывают разногласия, но и я ведь тоже должен пользоваться свободой слова! Хотя бы иногда… Когда я был еще только наполовину в отставке, то у нас с профессором Самдонгом Ринпоче тоже иногда случались разногласия, но это не страшно. Наоборот, это признак здоровой демократической системы.

И ещё. Как Лобсанг Сенге уже говорил, положение очень серьезное. Независимо от того, признаёт ли это китайское правительство или нет, но проблема существует. И существование проблемы не отвечает интересам ни тибетского народа, ни китайского. А потому проблему нужно решать.

Применение силы никогда не принесет удовлетворительного результата. Я часто говорю, что мне очень нравится бывший президент США Джордж Буш, я очень его люблю. Это очень хороший, приятный человек. Но его политика в отношении Ирака… Намерения были хорошие: он хотел добиться демократии, соблюдения законности, устранения диктатуры. Очень хорошие цели. Мотивация правильная, цели благие, но он прибег к неверному методу. Применение силы говорит о непонимании реальности. Мы видим, что даже если намерения и цели хороши, но используется неправильный метод, то это ведет к непредвиденным негативным последствиям. Сколько ненужных страданий было причинено на протяжении нескольких лет…

Соединенные Штаты – это очень сильная в военном отношении держава, но даже они не могут добиться успеха при помощи силы. Так и китайское правительство, каким бы могущественным оно ни было в военном отношении, оно не сможет решить проблему при помощи военной силы, это создаст лишь еще больше трудностей, вызовет еще большее сопротивление.

И здесь я хотел бы еще добавить, что китайские братья и сестры обладают национальной гордостью, и это заслуженно: у них богатое культурное наследие, тысячелетняя цивилизация. Но некоторые китайские чиновники считают Тибет отсталой страной, а это совершенно не так! Наша цивилизация тоже достаточно древняя.

Расскажу вам историю. Примерно в конце 70-х или в начале 80-х я был в Гарвардском университете, читал лекцию. И один китайский археолог, который тоже был в тех краях, прислал мне сообщение, что хотел бы встретиться со мной. Мы встретились, и он принес фотографии археологических находок, сделанных им в Тибете, возможно, в Чамдо. Показав мне эти фотографии, он сказал, что, по его мнению, у тибетской цивилизации есть собственные корни, хотя китайское руководство утверждает, что тибетская цивилизация берет начало в Китае. Но этот китайский археолог на основании своих находок сделал вывод о том, что тибетская цивилизация возникла независимо от китайской. Я думаю, это так. Или, возьмите тибетский язык, тибетскую письменность. Так что тибетскому народу есть чем гордиться. И силой его не сломить, чем больше его бьют, тем больше в нем решимости.

Я думаю, что современное молодое поколение в Тибете преисполнено решимости больше, чем мое поколение, поколение их родителей и дедов. Более шестидесяти лет прошло, но дух тибетского народа не сломлен. И сегодня китайским лидерам следует посмотреть с глаза реальности.

Наилучший путь – это поиск взаимоприемлемого решения. Мао Цзэдун всегда подчеркивал равенство представителей ханьской национальности и национальных меньшинств Китая. Он считал это очень важным. Уланьфу, монгол по национальности, был заместителем председателя КНР. И еще был один очень высокопоставленный чиновник родом из Синцзяна. Мао Цзэдун всегда выступал против оголтелого национализма, но также он был против и ханьского шовинизма. Он сохранял баланс. В последние десятилетия, к сожалению, ханьскому шовинизму никто не противостоит. Поэтому я считаю, что очень важно сохранять верность тем идеалам, на которых была основана Китайская народная республика. Конечно, надо уделять внимание материальному развитию и современному образованию, но не надо забывать и об основополагающих принципах.

Когда я приезжаю в США, то всегда говорю американским друзьям, что они должны быть верны принципам отцов-основателей: демократии, правам и свободам, справедливости. Это очень важно. Если отказываться от этих принципов в угоду экономическим интересам, то это приведет к катастрофе.

Это же относится и к КНР. Чтобы сохранить свою силу, они должны оставаться верны принципам отцов-основателей. Когда я был в Пекине в 1954-55 годах, я был очень увлечен марксизмом и социализмом и даже просил, чтобы меня приняли в китайскую коммунистическую партию. И сегодня в том, что касается социально-экономической теории, я по-прежнему считаю себя марксистом.

Не удивляйтесь, не только я: в 60-70-е годы был еще один монах из Шри-Ланки и монах в Индии, которые говорили мне, что они тоже коммунисты. Так что встречаются и буддисты-марксисты, и я один из них.

Поэтому я прошу вас придерживаться целостного подхода. Вы приехали сюда не только чтобы наслаждаться свежим воздухом Дхарамсалы. Пусть у вашей встречи будет практический результат. Пожалуйста, действуйте, прилагайте усилия в своих странах, там, откуда вы приехали. Во многих странах существуют парламентские группы поддержки Тибета. Вам нужно тесно сотрудничать с группами сторонников Тибета и парламентскими группами, совместными усилиями вы должны привлекать как можно больше людей. Очень важно также налаживать общение с китайскими братьями и сестрами.

В конечном счете, проблему Тибета можно решить путем налаживания взаимопонимания, взаимного уважения между ханьскими и тибетскими братьями и сестрами. И здесь сегодня есть несколько китайских братьев и сестер. Спасибо вам.

Я хотел бы обратиться и к индийцам. Как-то на встрече с индийской группой друзей Тибета я сказал, что у индийцев и тибетцев очень особые отношения – отношения между учителем и учеником. Вы, индийцы, наши гуру, а мы, тибетцы, ваши чела. Это особые отношения, и потому для нас очень важна поддержка индийских братьев и сестер. Кроме того тибетский вопрос касается и Индии, ее государственной безопасности. Так что для нас очень важна именно ваша поддержка. Большое вам спасибо.

Это все. Спасибо!