Рингзин Чокьи, одна из четырнадцати "поющих монахинь", получивших дополнительные сроки заключения в тюрьме Драпчи после того, как в 1993 году они записали песни о независимости Тибета и в поддержку Далай-ламы. В 2002-м Рингзин вышла на свободу, а в 2006-м - была вынуждена покинуть родину. Рингзин Чокьи 36 лет, она родилась в Докаре, провинция У-Цанг, сейчас она находится в тибетском центре по приему беженцев в Маклеод Гандже.

- Какой была ваша жизнь до того, как вы стали буддийской монахиней?

Я жила в сельской местности, и потому у меня не было возможности получить светское образование. Родители занимались сельским хозяйством, а я им помогала. Когда мне исполнилось 18 лет, я решила стать монахиней. Я сказала об этом родителям, и они отвезли меня в женский монастырь Шонгтзе Гомпа.

- Как случилось так, что вы оказались в тюрьме Драпчи?

Я прожила в монастыре Шонгтзе уже 3 года, когда в 1990-м вместе шестью другими монахинями приняла участие в акциях протеста в Лхасе. Тогда нас посадили в тюрьму на 7 лет. А в 1993-м, когда мы записали песни протеста, мне добавили еще пять лет заключения, и таким образом мой срок составил 12 лет. В 2002 году я вышла на свободу. Сейчас идет уже четвертый год после моего освобождения, все это время я жила дома в Лхасе. Но жизнь на воле оказалась слишком сложной, потому что, на самом деле, в Тибете нет никакой свободы.

- Это и заставило вас покинуть Тибет?

Я слишком долго была в заключении, из-за побоев и пыток мое здоровье пошатнулось. Выйдя из тюрьмы я не могла пройти необходимого лечения, и мои возможности в целом были весьма ограничены. Поездки, даже в пределах Тибета, связаны с большими сложностями. Бывшим политзаключенным трудно найти работу. Да и вид предлагаемой работы в значительной степени зависит от того, побывал ты в тюрьме или нет. Работодатели требуют, чтобы бывшие политзаключенные уведомляли их о своем статусе. Но если вы устраиваетесь работать в гостиницу, и хозяин узнает о вашей судимости, у него не остается иного выбора, кроме как вас уволить. Ведь если он поступит иначе, у него будут большие проблемы.

Прежде я была монахиней в монастыре Шонгтзе, но, выйдя из тюрьмы я уже не могла вернуться обратно. Обстоятельства вынудили меня уйти в Индию.

- Трудно ли далась вам дорога до Индии?

Я долго думала о возможности бежать в Индию, понимая, что это связано с большим риском. Я обратилась за помощью к одной из своих подруг-монахинь, и она подыскала проводника. За его услуги нам пришлось заплатить 4000 юаней. Он согласился доставить нас из Лхасы в Дум.

Оттуда я попала в горы, пришлось идти пешком почти 8 часов. Помню, потом мы увидели маленький мостик. Мы перешли его и оказались у непальской границы. Сопровождавший нас мужчина перевел нас на непальскую сторону и пообещал доставить нас в Индию.

Я была нездорова, чувствовала слабость и думала, что мне не осилить эту дорогу. Но, обращаясь мыслями и молитвами к Его Святейшеству Далай-ламе, я все же находила в себе силы продолжать путь. Так я попала в центр тибетских беженцев в Непале, где провела 10 дней, затем меня переправили в Индию. Помню, это было 3 июня, когда я оказалась в Дхарамсале, в центре по приему тибетских беженцев.

Сейчас я еще очень слаба и мне нужна госпитализация, пока я не в силах что-либо предпринять. Но когда я поправлюсь, то надеюсь снова спеть те песни, которые мы записали тогда в тюрьме, и хочу, чтобы о них узнал весь мир. Ведь многие люди, в том числе те, кто приезжал сюда брать интервью, полюбили эти песни. Я хочу исполнить их еще раз.

- Каковы ваши надежды и планы?

Я надеюсь, что в изгнании мне удастся встретиться с другими «поющими» монахинями, четверо из них сейчас за границей.

- Одна из них умерла.

Шестеро сейчас в Индии, четверо за границей, семеро в Тибете. Я хочу собраться вместе и снова спеть те песни, полные наших надежд.

- Могу я задать вам несколько вопросов о вашей жизни в тюрьме?

Да, конечно.

- Как с вами обращались китайские охранники?

В тюрьме помимо китайских солдат были и тибетские. Когда дело доходило до пыток, китайцы присылали именно их. Тибетские солдаты говорили: «У нас нет другого выбора, нам приходится это делать, это наша работа».

- Вас пытали?

Как только мы начинали протестовать, не проходило и 15 минут, как появлялось китайское начальство. Нас швыряли в грузовик так, словно мы не люди, а вещи, а потом в тюрьме избивали. Могли связать руки за спиной и подвесить на крюке. В тюрьме держали огромных собак, которых натравливали на заключенных.

- Это были тибетские мастиффы?

Китайцы называют их «оли», у них стоячие уши. На самом деле это китайская порода собак. Еще солдаты применяли электрошок: прикладывали провода к ногам или вставляли в рот. После этого тело немело, и я ничего не чувствовала. Тушили о лицо сигареты. Могли ударить лицом об оконное стекло. Заставляли нас делать стойку на голове, а потом наступали ботинками нам на руки.

- Это делали и тибетские солдаты?

И те и другие. Но те, что наступали на руки, были китайцами. И такие пытки могли продолжаться довольно долго.

- Мне говорили, что в тюрьме Драпчи заключенных заставляли читать китайскую пропаганду, и если они отказывались, их избивали. Это правда?

Да, это истинная правда. Они оскорбляли Далай-ламу. Спрашивали нас: «Вы думаете, Тибет будет свободным?» и когда мы отвечали: «Конечно, Тибет обретет свободу», избивали всех.

Вы ведь знаете, что китайцы выбрали своего Панчен-ламу, отвергнув его истинное воплощение, которое Его Святейшество Далай-лама нашел в Тибете. Так вот, они задавали вопрос: «Как думаете, какой из них настоящий?». Мы отвечали: «В нашей традиции и культуре только большие ламы, а не мирские люди, могут признавать новые воплощения других лам. Поэтому, естественно, настоящий тот, на которого указал Далай-лама. Мы признаем его истинным Панчен-ламой». За этим следовали побои.

Китайцы заставляли нас соглашаться с ними, но мы отказывались наотрез. И тогда они пригоняли солдат и заставляли нас выполнять армейские тренировки. Поскольку это очень тяжело, а многие из нас были ослаблены, мы порой были просто не способны осилить это.

- Монахинь заставляли выполнять упражнения военной подготовки?

Именно. Некоторые девушки просто падали от бессилия, но нам не позволяли оказывать им помощь. Даже если шла кровь, мы не имели права подойти. Они заставляли нас держать на плечах и подмышками книги и подолгу стоять прямо, а солнце слепило глаза. Но нельзя было двигаться, и если вдруг книга падала, нас снова избивали. В местах расположения военных частей нас заставляли собирать фекалии. Каждый день по 10 больших грузовиков. Затем все это шло на удобрение для полей. Нам приходилось смешивать кал с мочой, и порой это попадало в рот. Из-за плохой еды, тяжелой работы и пыток мы заболевали, но нам не оказывали медицинской помощи и отказывали в госпитализации.

- И поэтому одна из монахинь умерла?

Да. Она была обессилена, но ее не хотели лечить. В 1998-м мы снова выступили с протестом, и нас перевели в другую тюрьму, где мы уже не могли видеться с родными.

У китайцев есть такое слово «жинбе», – это маленький дом без дверей и окон, где все время темно. Нгаванг Сандрол и Пхунцог Ньидрон сидели в такой камере 6 месяцев. Это было в 1998 году. Меня держали в этой камере 2 месяца, и только немногим «повезло» пробыть там всего 15 дней. Моя мать была уже совсем старой, ей не разрешали встречаться со мной, и она решила, что меня уже нет в живых. От горя и переживаний она скончалась.

В нашей камере было крохотное оконце, в которое мы иногда могли выглянуть, и тогда родственники видели наши лица, – так проходили наши «свидания». Когда я выходила из тюрьмы в 2002-м, меня встречали брат и сестры, но они ничего не говорили, только плакали. Единственное, что сказали: «Что они с тобой сделали!» Я была очень слаба.

-Далай-лама более не настаивает на независимости Тибета, его устраивает обширная автономия. Вы согласны с ним?

Я хочу того же, чего хочет Далай-лама – подлинной автономии. Прежде многие тибетцы принимали участие в акциях протеста, они попали в тюрьмы, а многие просто умерли. Поэтому Далай-лама изменил политику. Он требует подлинной автономии. И если нам ее предоставят, меня это удовлетворит.

- Вы знали о том, что Далай-лама изменил политические требования, когда находились в Тибете?

Я узнала об этом на родине, в этом году. Конечно, в душе все мы хотим, чтобы Тибет был свободным, но мы всегда безоговорочно поддерживаем Далай-ламу.

- Вы бы вернулись в Тибет, если бы Китай предоставил автономию, и Далай-лама вернулся в Лхасу?

Если Далай-лама вернется в Лхасу, я обязательно последую за ним. Мне жаль Китай, потому что я чувствую, как сильно он отличается от Тибета, – места настоящей чистоты, непорочности и силы. И еще мне жаль его, потому что он вынуждает Далай-ламу жить в изгнании в чужой стране.

Перевод: Елены Лохниной

www.savetibet.ru – Сохраним Тибет!