В Москве состоится единственный концерт легендарной тибетской певицы

Видео: Юнгчен Ламо «Счастье – это…» (из альбома «Возвращение домой»)

В 1989 году Юнгчен Ламо оставила захваченный Китаем Тибет и через гималайские хребты ушла в неизвестность. Она не знала тогда, очень скоро ей, тибетской девушке с красивым голосом, которой еще при рождении тибетский лама дал имя «Богиня мелодии и песнопений», суждено будет петь в лучших залах мира.

«Когда я ушла из Тибета, - вспоминает Юнгчен, - я оставила за спиной все, что знала. – Но мой голос по-прежнему со мной». На концерте она поет почти без аккомпанемента, вглядываясь в лица слушателей, словно припоминая какую-то давно забытую мелодию, которая спрятана глубоко в ее сердце. Ее песни о Тибете, духовном паломничестве, поиске своего «я» и хрупкой природе оставленной ею родной земли. Ее песни о Далай-ламе, духовном наставнике, которого она призывала, когда шла через льды и снега гималайских хребтов…

«Когда восходит Луна, - поет Юнгчен, - я вспоминаю лик своего ламы. Вспоминая о вашей доброте, я подношу вам эту песню и танец…»
Подписав контракт со студией «Real World Records» Питера Гэбриэла, Юнгчен выпустила два своих первых альбома, принесших ей мировую известность «Тибет, Тибет…» и «Возвращение домой…» Она пела в поддержку Тибета и Далай-ламы в семидесяти странах мира на одной сцене с Филиппом Гласом и Анни Леннокс, Маклом Стайпом и Шерил Кроу.

4 ноября Юнгчен Ламо впервые выступит в Москве. Ее концерт состоится в Светлановском зале Московского дома музыки. Надеемся, вы его не пропустите.

Информационный спонсор концерта www.savetibet.ru – Cохраним Тибет!

Богиня мелодий и песнопений

Интервью Роба Макганна с тибетской певицей Юнгчен Ламо

- Как большинство жителей Тибета, Страны снегов, вы поете с раннего детства. Кто учил вас петь?

Бабушка и мама – у обеих были красивейшие голоса. Но самой первой песне научила меня именно бабушка, я очень отчетливо это помню. Я была совсем маленькой, лет пяти от роду. Как-то вечером она вернулась домой, и мы сели вместе ужинать. На столе была простая тибетская еда, и когда мы закончили трапезу, она вдруг запела тибетскую песню. Я помню это так ясно.

Прошло время, и я спела эту песню для нее. Она заплакала тогда и спросила меня: «Кто научил тебя этой песне? Ее пели в моем родном городе». Она не верила, что я запомнила ее с первого раза. Эта песня называлась «Ари-Ло». Она о том, что когда приезжаешь в чужую страну, она кажется тебе пустыней, потому что ты ничего не знаешь об этой земле. А когда смотришь на людей, все они кажутся тебе чужими, но потом кто-то из них может стать тебе другом или возлюбленным.

- «Ари-Ло» - первая выученная вами песня?

Да, но бабушка учила меня и песням совсем иного рода. Она учила меня петь молитвы, и в то время это не укладывалось в моей голове. Каждый день ее обижают и притесняют, а она учит меня молитвенным песнопениям! Помню, она говорила: «Ты вырастишь, и будешь помогать людям. Так ты сможешь им помочь». В то время это было мне непонятно. Тибет захвачен Китаем. Люди умирают. Еды не хватает. Религия объявлена вне закона. Я говорила ей: «Мне негде будет петь эти молитвы». А она отвечала: «Наступит день, и ты их споешь».

- Вы бежали из Тибета в 1989 году, проделав путь в 100 тысяч миль через гималайские хребты. Не многие на западе представляют, насколько опасна эта дорога.

Большинство тибетцев, уходя из Тибета, рискуют жизнью. Это очень трудно. Ты берешь с собой маленькую дорожную сумку и уходишь. И не знаешь, удастся ли когда-нибудь вернуться назад.

На западе, когда человек идет в горы, у него специальные ботинки, особая экипировка, а мы просто идем, и это очень опасно. Много тибетских ребятишек и взрослых людей погибло при переходе через Гималаи. Это продолжается по сей день.
Я говорила себе: «Даже если я умру, если я так и не увижу Далай-ламу, если не дойду, то буду считать это великим паломничеством». Эти мысли придавали мне силы. Но все равно было страшно. Ты почти не спишь, еды не хватает. На этом перевале – снежные заносы, на том – проливной дождь. Если оступишься – сорвешься в пропасть. А за спиной китайцы, и если они тебя схватят, тебя ждут годы тюрьмы. Помню, мы столкнулись с грабителями, этот путь заключает в себе столько тягот.

Счастливцы те, кому удалось пройти его до конца. Но многие гибнут, и среди них столько детей. Их родители не знают, удастся ли им когда-нибудь свидеться снова. Это так печально …

- Нередко говорят, что если на долю художника выпадает тяжелое испытание, это непременно находит отражение в его творчестве.

Когда я думаю о переходе через Гималаи, то не могу найти слов, чтобы описать, каким трудным был этот путь. Но на сцене я могу почти физически показать это зрителю. Когда я пою, то вдруг начинаю чувствовать горы и все, что мне довелось пережить на этом пути. Мой собственный голос выстраивает декорации к моим песням. И я говорю зрителю: «Я перешла через Гималаи, и этот был такой долгий путь…» Но все равно остается так целая гамма чувств и ощущений, пережитых мною тогда, но так и не нашедших отражения в песнях.

Порой приходится слышать: «О, ты перешла через Гималаи. Ты – настоящий герой». Но это неправильный взгляд на вещи. Люди уходят в Индию не для того, чтобы стать героями. На мой взгляд, все, кто живет в условиях китайского режима, все они - герои».


- В основном вы выступаете перед аудиторией, которая не понимает тибетского языка. Что вы пытаетесь донести до этих людей?

Для меня язык не играет решающей роли. Все мы переживаем одни и те же чувства. Мне хочется подарить людям ощущение мира и радости – это главное.

Конечно, разные люди черпают в моих песнях что-то свое, вне зависимости от того, каков их родной язык. Одни говорят: «Я видел Тибет…» Другие: «Я видел горы…» У каждого свои образы.

- Что приходит сначала, слова или мелодия?

Мелодия. Когда я думаю о своей стране, о близких мне людях, спонтанно рождаются звуки. И тогда я пробую сложить из них песню.
Больше мне нравится исполнять духовные песни, которые рассказывают людям о вечных ценностях – любви и сострадании. Но зачастую выбор той или иной песни определяется тем, для кого я пою. Иногда я специально пишу песню к концерту. Каждое мгновенье уникально, и рождает свои чувства и переживания. Когда я пишу песню к концерту, я делаю подарок зрителю, подарок от чистого сердца. Мне также люблю петь вместе с аудиторией – это взаимный обмен, в котором каждый получает что-то для себя.

- Вы говорите, что ваши песни – отражение всей гаммы человеческих чувств. Но, с другой стороны, тема многих ваших песен – философия буддизма, которая в некотором смысле выводит человека за пределы чувств.

Больше всего мне хочется пробудить в человеке стремление к духовной жизни. Сейчас люди так озабочены поиском денег и власти, что им не хватает времени на себя. Но каждому нужно место, куда бы он мог прийти и обрести внутренний покой и равновесие.

Тибетцы полагают, что мы можем совершать высшим существам - Буддам и божествам - подношение прекрасных звуков. Поэтому в самом начале своего выступления, я подношу свои песни сострадательным и милосердным Буддам. Когда они слышат мой голос и принимают подношение, то посылают свое благословение всей земле. Я всегда думаю об этом на сцене и считаю, что когда мы поем, а зрители слушают наши песни, происходит процесс, который затрагивает разные уровни бытия.

- Вы часто поете а капелла. Чем обусловлен этот выбор?

Мне хочется сказать людям – если в вашем сердце есть сокровища, они навсегда останутся с вами. Куда бы ни забросила вас судьба, какие бы испытания ни выпали на вашу долю. Мне пришлось оставить Тибет, но мой внутренний стержень со мной.

И еще… чтобы сделать других людей счастливыми, не нужно делать акцент на материальную сторону жизни. Не «вещи» делают людей счастливыми.

Когда я пою а капелла, то мечтаю, чтобы мои слушатели задумались о духовной стороне своей жизни. Духовное зерно есть в жизни каждого.

- Это традиционный тибетский стиль пения или ваш собственный?

Скорее всего, мой собственный, ведь тибетцы обычно поют под аккомпанемент. Кочевники обычно сопровождают свои песнопения игрой на флейтах.

Когда я уходила из Тибета, мне пришлось оставить за спиной все, что я знала. Но мой голос по-прежнему со мной. Когда я пою а капелла, мне хочется заново пережить это ощущение и предать его зрителю.

- Свой второй альбом вы записали с Хектором Зазу, который продюсировал альбомы таких знаменитостей, как Бьорк. Вам понравилось с ним работать?

Он – настоящий гений. У него великолепный слух, и он тонко чувствовал, что я хочу сказать в своих песнях. Очень приятно работать с человеком, который понимает, о чем ты поешь. Думаю, мне очень повезло. И это большая честь – работать с таким человеком.

- Готовясь к выпуску нового альбома, вы написали около ста песен…

Теперь мне придется решать, как они уживаются вместе, чтобы выбрать, какие из них войдут в альбом.

- Большинство музыкантов идут на студию с арсеналом в два десятка песен. Как вам удается писать так много?

Каждый день я стараюсь запоминать те звуки, которые рождаются в моем сердце. Иногда это происходит в путешествиях. Я еду в машине, по дороге из аэропорта или в метро, и вдруг начинаю петь о том, какой красивый вид открывается из окна. Когда я чувствую грусть или радость, когда просто жду чего-то…. вдруг рождается песня. И зачастую она оседает в моей памяти. Если мелодия мне нравится, она не уходит, и затем я фиксирую ее и иду на студию.

- Но это очень трудно – выбрать 10-15 песен из ста. Как вы собираетесь это делать?

Как? Нужно заглянуть в свое сердце. Ингода месяца через три после рождения песни, ты вдруг говоришь себе: «Нет, что-то в ней не так. Она мне не нравится». Это значит, что с момента ее рождения ваши внутренние ощущения изменились. Прежде эта мелодия вам нравилась, и вы думали включить ее в новый альбом, но теперь минуло три месяца, и все переменилось.

- Для многих художников очень трудно избежать повторений. Интересно, как вам удается от альбома к альбому восходить на новую ступень.

Я думаю, у каждого творческого человека должно это получаться. Мне нравится разная музыка, но я всегда сохраняю верность корням - традиционной тибетской музыке, которой учили меня моя мама и бабушка. Для меня это фундамент, основа. На нем можно строить что-то новое. Вокруг нас столько звуков – нужно просто внимательно слушать и петь.

- Название второго альбома, который вы записали на Real World, «Возвращение домой», что в тибетском контексте обретает особый смысл.

Оно значит, что все тибетцы однажды вернутся в Тибет. Каждому народу нужен свой дом. Даже птичкам нужно гнездо. Но для людей, каким бы ни был их цвет кожи или исторические корни, слово «дом» имеет особый смысл.

Если расшифровать это название, то оно будет звучать так «Мы покинули Тибет, но мы непременно вернемся». «Возвращение домой» - это возвращение в свою страну.

- Последние два года вы живете в Нью-Йорке. Каково это для вас, перенестись из Тибета в большой город?

Городские огни, все бегут. Нужно идти быстро. И ни на кого не смотреть. [Cмеется] Теперь, когда я прожила здесь больше двух лет, Нью-Йорк стал ко мне чуть-чуть дружелюбней. Столько людей со всех частей света, и никто не спрашивает тебя, зачем ты здесь. Мне это нравится.

И потом, здесь есть особая энергетика. Все приезжают с какой-то целью. Хотят оставить свой след в этой стране, это хорошо. В Нью-Йорке есть своя радость и своя печаль. Я живу в этом городе, но также часто езжу в другие страны. Так что мне удается удерживать баланс.

- Вы носите очень длинные волосы, это довольно необычно…

В Тибете большинство людей традиционно отпускали длинные волосы. Но когда китайское правительство захватило власть, многим пришлось постричься. Еще в юности я была вынуждена покинуть свою семью, мне тогда удалось получить работу на фабрике. По тем временам это считалось большой удачей, приносило хоть какие-то деньги. Но на фабрике требовали ходить с короткой стрижкой. У них на то были свои причины.

Когда я ушла из Тибета, и никто уже больше не говорил мне, какой длины волосы мне носить, и я их вновь отпустила. Это было неким символом свободы.

- Каким вам видится будущее?

Я очень надеюсь осуществить свои мечты и хотя бы отчасти помочь людям хотя бы на шаг приблизиться к миру и гармонии. В каждом городе, где я выступаю, мне хотелось бы дать по два-три концерта. Тогда в первый раз я бы пела под музыку, а второй - а капелла.
И еще, я хочу вернуться в Тибет. Это моя величайшая мечта, о которой я думаю каждый день. Это неправильно, когда тело твое в одной стране, а сердце – в другой. Мое тело – в Нью-Йорке, а сердце - в Тибете, и я жду, когда же они воссоединятся…

Материал подготовлен Юлией Жиронкиной