Тибетская певица Намгьял Лхамо, которую почитатели окрестили «Тибетский соловей», исполняет музыку самых разных стилей – от лаунжа до классической тибетской оперы. Ее альбомы покоряют сердца и умы людей самых разных политических взглядов. Своим творчеством Лхамо стремится сохранить тибетскую культуру и национальную самобытность. Интервью певицы изданию «The Statesman».

В 2007 году Вы записали альбом «The Enchanted Land» в сотрудничестве с Арнавом Шриваставой. Трудно было работать с музыкантом, играющим электронную музыку?

Это все произошло как-то неожиданно, мы записали альбом довольно быстро. Для меня это стало в некотором роде испытанием. Но песня «Changka» в итоге получила премию. Мне очень интересно будет продолжить опыты совместного творчества с музыкантами, работающими в стиле crossover. В следующий раз мне хотелось бы больше времени уделить изучению различных музыкальных возможностей, которые открывает такое сотрудничество.

Сейчас вы работаете над альбомом, в котором принимают участие британские рок-музыканты. Какова концепция «Highland Supernova»?

Альбом выйдет в начале 2009. Во многих тибетских народных песнях очень своеобразный ритм и мелодия, которые могут существенно выиграть от добавления некоторых базовых элементов рок-музыки. Это придает традиционным тибетским мелодиям и ритмам неожиданное звучание и делает их более привлекательными для современной аудитории. Одновременно, мне кажется, привнесение тибетского элемента делает более интересной западную музыку. Это была идея альбома « Enchanted Land », которую я продолжаю развивать и в «Highland Supernova».

Поговорим о вашем детстве. Что привело вас в Тибетский институт театральных искусств (TIPA), и что дало вам обучение в этом институте?

Меня отобрали из довольно большого количества других детей-беженцев, когда мне было десять лет. Тогда не было телевизора или кинотеатров, куда люди могли бы пойти развлечься. Дома мой отец часто ставил пластинки с записями тибетских песен, и вся семья собиралась вокруг старенького граммофона. А потом папа говорил: «Ну, Намгьял, твоя очередь». И я пела и танцевала. Я была тогда такой маленькой, что еще едва умела ходить, но помню, что петь и танцевать было совершенно естественно для меня. Через много лет, я заметила, что на сцене чувствую себя «как дома», как будто я выступаю для моей семьи.

Тибетский институт театральных искусств основал Его Святейшество Далай-лама, чтобы в изгнании сохранить тибетскую культуру. Мы получили традиционное тибетское образование – нас учили тибетской опере, тибетским народным танцам, драматическому искусству и музыке. Все предметы преподавали первоклассные педагоги, которые также бежали из Тибета. Мы выучили сотни песен в различных стилях и с разной техникой исполнения, дошедшие до нас из самых разных регионов Тибета и разных эпох. Учеба была очень насыщенная. Мы начинали рано утром и заканчивали поздно вечером. Часто перед премьерой оперы мы выступали перед Его Святейшеством, и он давал нам свое благословение, а иногда и полезный совет, который вносил «последний штрих» в наше выступление. Далай-лама всегда подчеркивал, насколько важно, чтобы мы успешно завершили свое артистическое образование, чтобы потом использовать свои знания и мастерство для распространения тибетского искусства в Индии и других странах.

Вы специализируетесь в стилях нангма (Nangma) и тоше (Toeshe), а также исполняете Лу (Lu) и тибетскую оперу. Есть ли особенности, делающие тибетскую оперу более трудной для исполнения, чем традиционные народные песни?

Нангма это то, что мы называем «классической тибетской музыкой». Ее исполняют инструментальные ансамбли – флейта, лютня, двухструнная скрипка, цимбалы и колокольчики. Эта музыкальная традиция появилась в Тибете примерно в 17-18 веках, благодаря тибетским мусульманам. Они соединили лютневую музыку Кашмира, Туркестана, и возможно Персии с инструментами, пришедшими из Китая, такими как двухструнная скрипка и цимбалы.

Тоше это более современный музыкальный стиль, основанный на народных песнях из То-па (Западный Тибет). Все песни тоше отличаются довольно медленной и мелодичной первой частью, которая ближе к концу переходит в оживленный танец, подобный степу.

Народные песни зачастую сопровождаются танцами, которые исполняет группа мужчин и женщин. Многие песни исполняют во время каких-то определенных работ – возведение кровли, пахота, посев, сбор урожая. Тибетцы любят веселиться, и на праздники (свадьбы, религиозные праздники или новый год) мы часто устраиваем соревнования. И в пении тоже. Люди разбиваются на две группы, которые становятся друг напротив друга и по очереди поют метафорические песни о природе, о жизни, о любви, дружбе или религии.

Лу это стиль пения из Амдо и Кхама (Восточный Тибет). Это типичные песни горцев и кочевников. У них особая орнаментальная мелодия. Для лу и оперы необходимо владеть техникой, отличающейся от классических и народных песен. Это очень сложная техника, которая зачастую требует исполнения очень высоким голосом в быстром темпе.

В чем различие между европейской и тибетской оперой?

Мы называем тибетскую оперу «Лхамо». Лхамо означает «богиня» или «волшебница». В каждой опере волшебница играет важную роль. Традицию тибетской оперы основал в 15 веке тибетский буддийский святой, Тхангтонг Гьялпо. Все семь классических опер, известных нам, (новые оперы мы начали писать и исполнять совсем недавно), рассказывают истории о набожных царях и царицах. Оперы исполняют в большом шатре. На сцене всегда стоит небольшой алтарь со статуей Тхангтонга Гьялпо. В опере много действующих лиц, и всегда есть рассказчик, которые поет в очень быстром темпе. Он представляет персонажей и рассказывает, в каком месте разворачивается действие, поскольку традиционно на сцене нет декораций. Актеры говорят, поют и танцуют, взаимодействуют между собой. Также есть «хор волшебниц». Религиозная тематика, а также то, что певцы еще и танцуют, отличает тибетскую оперу от западной оперной традиции. Еще одно существенно отличие это оркестр. В западной опере певцам на цене аккомпанирует филармонический оркестр. В тибетской опере пение сопровождается лишь барабанами и цимбалами.

Трудно ли в песнях удержаться от политических тем?

Те немногие песни, которые я до сих пор написала сама, скорее черпали вдохновение в моем личном опыте, а не в политике. Но то, что я сама тибетка и живу в изгнании, конечно, не может не отражаться на моем творчестве.

Вопрос независимости Тибета. Похоже, что в тибетском сообществе в изгнании образовалась трещина между более страшим поколением, приверженным срединному пути, и молодежью, которые выступают за немедленные активные действия против Китая. Вы, как музыкант, каким-то образом отражаете в своем творчестве тибетский вопрос?

Независимость это политический вопрос. Артисты стремятся к свободе выражения, ищут новые пути, чтобы донести свои мысли. И независимость и автономия Тибета создадут возможность для свободного творчества. В нынешних обстоятельства независимость, хотя и выглядит более привлекательно, может оказаться гораздо менее реалистичной целью. Я, как артист, хочу, чтобы мое творчество проникало в сердца и умы людей независимо от их политических пристрастий. Но я также хочу сохранить и развивать нашу тибетскую культуру и национальную самобытность. Если этого нельзя добиться через подлинную автономию, нам придется просить большего.

Не кажется ли вам, что Индия в недавнем прошлом, демонстрировала некоторую двусмысленность в своем подходе? Думаете ли вы, что Индия хочет, чтобы Тибет вступил в переговоры с Китаем?

Это снова политический вопрос, и мне сложно рассуждать о таких вещах, тем более, что я живу в Голландии. Подобно многим тибетцам я очень признательна Индии, ее правительству и народу, за гостеприимство и щедрость по отношению к тибетскому сообществу в изгнании. Живя в Европе, я вижу, что не все правительства готовы, подобно Индии с распростертыми объятиями принять политических или других беженцев, когда они прибывают в таких больших количествах. Так что Индия для меня стала в каком-то смысле второй родиной. Я также понимаю геополитические соображения Индии, когда речь заходит о ее позиции в отношении Китая.

Насколько важно понимать буддийскую философию для того, чтобы исполнять тибетскую народную музыку?

Все тибетские песни, как, впрочем, и вся наша культура в целом, в той или иной степени находятся под влиянием буддизма. В одних песнях превозносят наших высоких лам и буддийских святых, другие были написаны духовными наставниками и содержать духовные советы. Например, я пела песню Нангма под названием «Амалехо», которая является поэмой шестого Далай-ламы, предсказывающей, где он переродится. Но даже в мирских песнях мы обращаемся к буддийским ценностям, таким как сострадание, карма, ненасилие. Во время учебы в TIPA мы прошли серьезное религиозное обучение, нас часто посещали многие высокие ламы, живущие в Дхарамсале.

Как вы, живя в Голландии, поддерживаете связи с тибетскими музыкантами?

Многие из моих товарищей по TIPA живут сейчас заграницей, некоторые живут в Индии. Мы с ними образовали неформальное сообщество друзей и коллег. Интернет очень помогает в общении. Когда в Голландию приезжают на гастроли артисты из TIPA, или другие музыканты, мы всегда встречаемся. Когда я езжу в Индии, то всегда навещаю моих учителей. Иногда я выступаю в Дхарамсале, как, например, на праздновании по случаю сорокалетия пребывания Его Святейшества духовным и светским лидером Тибета.

Несколько лет назад вы основали группу под названием «Gangchenpa».

Идея создать группу, пришла ко мне, когда мы с моей сестрой Чуки Тетхонг (она тоже певица) были в Аргентине на съемках фильма «Семь лет в Тибете». Там мы повстречали тибетского музыканта и певца Туптена Гьяцо. За три месяца съемок мы часто пели вместе на вечерниках. Однажды мы выступали специально для режиссера, Жан-Жака Анно, Брэда Питта и других актеров. Туптен играет на амдосской мандолине, я – на лютне и цимбалах. Мы все поем – в основном классические или народные песни из разных районов Тибета. Сегодня музыка в Тибете испытывает огромное влияние китайского звучания, а в Индии многие музыканты склоняются к более индийскому звучанию, поэтому мы стараемся петь в традиционном тибетском стиле. После Аргентины нам удалось организовать тур и записать диск «Voices from Tibet». Но мы живем на трех разных континентах, так что нам не удается часто выступать вместе.


Перевод Натальи Иноземцевой