Дорогие братья и сестры!

Тибет – это Страна снегов, расположенная за Гималайскими хребтами к северу от Индии – Страны Ариев. Будда Шакьямуни благословил эту землю и предсказал, что там распространится буддийская Дхарма. В Тибете находится гора Кайлас и озеро Маносаровар, которые основные религиозные традиции Индии относят к священным местам. Тибет – источник четырех великих рек, которые текут в Индию и в конечном итоге достигают великих океанов. С географической точки зрения, Тибет подобен тем высоким горам, которые многие великие индийские учителя называли Раем тридцати трех божеств (Траястримшадева). Археологические раскопки показывают, что история тибетской нации насчитывает не менее десяти тысяч лет. Бонские писания подтверждают эту точку зрения. Согласно бенгальскому ученому Праджневарме, тибетцы являются потомками Рупати, индийского царя, который после войны, описанной в «Махабхарате», вместе со своими подданными укрылся в Тибете. Царем же Тибета в 150-м году до н.э. стал царевич Магадхи, изгнанный из своего царства и нашедший пристанище в Тибете. Тибетцы дали ему имя Нья-три Ценпо и сделали своим царем. Так было положено начало линии преемственности тибетских царей. Таким образом, и с точки зрения географии, и родословной, и нашей царской династии, у Индии и Тибета очень давние связи друг с другом.

В 7-8 веках учеников из Тибета посылали на обучение в Индию. Получив образование, эти молодые тибетцы, среди которых был Тхогме Самбхота, разработали тибетский алфавит на основе шрифта Нагари, усовершенствовав существующую ранее письменность Шан-шунг Маар-йиг и грамматику тибетского языка на основе санскрита. Это способствовало развитию тибетской цивилизации, а также позволило распространить в Тибете буддийскую Дхарму. В 8 веке бенгальский царевич Шантаракшита принял монашеские обеты и стал выдающимся ученым университета Наланда. Он посетил Тибет, основав там монашескую общину. Гуру Падмасамбхава из западной части Индии взял на себя распространение тантрической формы буддизма. Ученик Шантаракшиты Камалашила, также посетил Тибет, дабы укрепить буддийское учение.

Благодаря доброте этих наставников, утвердивших буддизм в Тибете, многие учения Будды, например те, что относятся к трем колесницам и четырем классам тантры и содержатся в Трех Корзинах, или Трипитаке, были переведены на тибетский язык. Кроме того, многочисленные работы великих индийских комментаторов, таких как семнадцать учителей Наланды, среди которых Арья Нагарджуна и Арья Асанга, были также переведены на тибетский язык. Это помогло укрепить в Тибете полную и чистую буддийскую традицию, которую пестовали и лелеяли в великих индийских университетах – Таксиле, Наланде, Викрамашиле и Одантапури. Поскольку тибетские ученые постоянно обращались к индийским источникам и не искажали их в угоду собственным идеям и концепциям, именно тибетцы сумели донести до наших дней буддийскую традицию Индии в ее полной и неискаженной форме, которая в самой Индии пришла в упадок.

Вначале тибетские ученые, в том числе переводчик Тхогме Самхота (7 век), перевели на тибетский язык множество текстов, среди которых двадцать одна тантра Авалокитешвары, Дхарани короны драгоценного собрания и Сутра о совершенной мудрости в тысяче стихах. Согласно «Истории расцвета Дхармы» Бутона Ринчен Друба (1290-1364), со времен переводческого трио 8 века: Кава Пелцега, Чогро Луи Гьялцена, Шанг Йеше Дэ, и до переводчика 14 века Легпай Лодро, переводами в общей сложности занимались 192 тибетских переводчика, а 93 великих индийских наставника проверяли и принимали их работу. Всего же трудились около 700 переводчиков.

Со времен Ачарьи Шантаракшиты и Суррендрабодхи (конец 8 – начало 9 веков) и до Ачарьи Белбхадры и его учеников (17 век) на тибетский язык с других языков, таких как санскрит, было переведено свыше 300 томов учений и из них только 10 – с китайского. Многие труды, написанные на индийских языках, в том числе санскрите, и переведенные на тибетский язык, вошли в Кангьюр, переведенное на тибетский язык Слово Будды, и Тенгьюр, переводы комментариев к Слову Будды, составленных более поздними индийскими учителями. На сегодняшний день именно мы, тибетцы, являемся хранителями полной и чистой традиции индийского буддизма, который в самой Индии пришел в упадок. Среди переводов буддийских текстов на другие языке, больше всего их существует на тибетском, и они считаются наиболее точными. Я думаю, это происходит потому, что тибетская письменность была разработана по санскритскому образцу.

Среди многих индийских наставников, посещавших Тибет для преподавания буддийской Дхармы, несмотря на трудности, сопряженные с путешествиями на такой большой высоте, наиболее выдающимися личностями были Пандит Шакьяшри, Пандит Смритьянана и Дипанкара Атиша. Есть также указания на то, что в эти дни для изучения буддизма в Индию отправлялись тысячи тибетцев. Многие из них возвращались в Тибет, завершив свои занятия, но некоторые оставались в Индии. Среди них были и тибетские философы, прославившиеся своей ученостью, например Цами Сангье Драк, который впоследствии стал настоятелем монастыря в Бодхгайе. Были также случаи, когда индийские учителя находили убежище в Тибете после того, как их монастыри подвергались нападению турков.

Эти факты свидетельствуют о неоспоримых прочных связях, которые существовали между тибетцами и индийцами в областях религии и культуры. В направленном мне письме Морарджи Десаи писал: «Индия и Тибет подобны двум ветвям одного древа Бодхи». Я полностью с этим согласен, и потому от чистого сердца называю индийцев нашими гуру, а нас, тибетцев, их «чела», учениками.

Когда буддизм утратил свои позиции в Индии, это нанесло урон духовным и культурным связям, а также взаимодействию с Тибетом. Однако тибетцы продолжали совершать паломничества по святым буддийским местам Индии, а паломники из Индии продолжали беспрепятственно посещать гору Кайлас и озеро Маносаровар. До 1959 года для этого им не нужны были ни паспорта, ни визы. Торговля между двумя странами по-прежнему шла вдоль границы, от Ладакха на западе до нынешнего штата Аруначал Прадеш на востоке. Тибет заключал важные соглашения с королевствами, расположенными у его границ. Также существовала традиция посылать подношения на религиозные цели в святые места в приграничных районах. В 20 веке Махапандита Рахул Сакритьяян (1893-1963) трижды посещал Тибете и обнаружил там множество редких текстов на санскрите, что в значительной степени способствовало возрождению интереса к буддизму в Индии.

Если говорить о политике, то 1904 году Тибет подписал соглашение с британской Индией. В 1910 году Далай-лама XIII ушел в изгнание в Индию. В 1913-14 годах было подписано Соглашение в Шимле (между британской Индией и Тибетом), по которому обе стороны договаривались пересматривать свои соглашения каждые десять лет. Между Тибетом и Индией были заключены соглашения об обеспечении безопасности торговых путей. Были налажены почтовое сообщение и телеграфные линии, а в Лхасе начала действовать Индийская миссия. В марте 1947 года, через несколько месяцев после того, как Индия обрела независимость, представители тибетского правительства были приглашены на Конференцию по азиатским отношениям.

В 1956 году Панчен Ринпоче и я, в сопровождении других тибетских лам, посетили независимую Индию, получив приглашение на празднование 2.500-летия со дня рождения Будды. Все тибетские паломники получили право оплачивать лишь половину расходов, связанных с паломничеством по святым местам Индии. Сам я не только смог совершить паломничество по многим святым местам буддизма и других религий, но также стать свидетелем индустриального развития Индии, что дало мне новый заряд вдохновения. Я также получил возможность встретиться и посоветоваться со многими выдающимися лидерами Индии. Наставления тогдашнего премьер-министра Индии Пандита Неру, исполненные любви и заботы, в долговременной перспективе принесли тибетцам большую пользу.

В тот год вместо того, чтобы попросить убежища в Индии, я решил вернуться в Тибет. Оглядываясь назад, я с радостью отмечаю, что это было правильным решением как с точки зрения светской, так и духовной. Я не только сумел выполнить многие из своих духовных обязанностей, как то сдал свои заключительные экзамены на степень геше (доктора буддийской философии), но также сделал все от меня зависящее во взаимодействии с официальными лицами КНР.

Хотя вместе с тибетским правительством мы приложили все усилия для того, чтобы тибетцы и китайцы мирно сосуществовали в рамках Соглашения из 17-ти пунктов, все эти усилия оказались тщетными. У тибетцев не осталось иной альтернативы кроме как поднять мирное восстание 10 марта 1959 года, дабы противостоять жестокости китайцев, и положение вещей приняло куда более серьезный оборот. Я пытался всеми силами урегулировать ситуацию и предотвратить жестокий ответ с китайской стороны, но мне это не удалось. И тогда, вместе с маленькой партией, состоящей из чиновников тибетского правительства, и в том числе нескольких калонов (министров), 17 марта я направился на юг Тибета. Я предпринял попытку оттуда наладить контакты с китайскими властями. Однако ситуация в Лхасе обострилась ночью 19 марта, когда китайские власти прибегли к чрезмерному применению силы, и за двадцать четыре часа было убито, покалечено и брошено в тюрьмы свыше двадцати тысяч невинных тибетцев. Ощущая свою беспомощность, мы понимали, что у нас нет иного выбора, кроме как уйти в изгнание, в Индию. И, наконец, 31 марта после многодневного и трудного пути мы, наконец, достигли Индии и света свободы. Этот, один из самых важных дней в моей жизни, стал поворотной точкой в истории тибетского народа.

Вследствие жестоких и безжалостных репрессий, проводимых китайскими военными в отношении тибетского народа, а также народных волнений, прокатившихся по всему Тибету, в тот же год около ста тысяч тибетцев бежали через северо-восточные приграничные территории (сегодняшний Аруначал Прадеш) и Бутан, чтобы найти убежище в Индии. Индийское правительство проявило огромную щедрость, незамедлительно основав для тибетцев лагеря беженцев в Мисамари в Ассаме и Баксе Дуаре в Бенгалии. Та щедрость, с которой правительство Индии оказывало нам помощь, предоставляя еду, одежду, одеяла и медикаменты, принесло нам колоссальное облегчение. Со временем монахи и монахини получили возможность возобновить свои ученые занятия, дети смогли получать образование, пожилым был предоставлен кров, а остальным – возможность зарабатывать на жизнь. Говоря вкратце, получив помощь в решении материальных вопросов, мы смогли целиком и полностью посвятить себя сохранению религии, культуры и самобытности тибетского народа.

Благодаря, прежде всего, дальновидности и личной заботе Пандита Неру, мы сумели основать сельскохозяйственные поселения, где тибетцы проживали компактно, не рассеиваясь по всей Индии, а также отдельные школы для тибетских детей, где, помимо изучения родного языка, культуры и религии, они также могли получить и современное образование. За последние пятьдесят лет свыше ста тысяч тибетским беженцам были предоставлены социальные льготы, подобные тем, что получают принимающие их индийцы, и сегодня в Индии живет уже третье поколение тибетских беженцев. Мы испытываем глубочайшую признательность правительству Индии и правительствам отдельных ее штатов, которые, несмотря на необходимость решать свои собственные проблемы, постоянно и всем сердцем оказывают поддержку и помощь тибетцам. Благодаря дружбе и сочувствию, которыми индийский народ в целом окружают тибетцев, Индия по-настоящему стала нам вторым домом. Поистине во всех областях, в которых у нас есть умения и способности, мы можем их проявить. Индия в целом оказала нам наибольшую моральную и материальную поддержку. Оглядываясь на прошедшие пятьдесят лет, мы чувствуем уверенность в том, что сделали правильный выбор, когда попросили Индию принять нас.

Невзирая на кастовую, религиозную и политическую принадлежность, значительное число индийцев сформировали группы поддержки тибетцев, среди которых Общество Индо-тибетской дружбы, Bharat-Tibet Sahyok Manch и Друзья Тибета. Бессчетное число индийцев проявляют великое сочувствие к тибетцам и активно трудятся ради Тибета и благополучия тибетцев в изгнании. Это отражение присущей Индии традиции, согласно которой гуру должен заботиться о своем «чела» (ученике). Щедрость, которую Индия проявила как в материальном, так и нравственном отношении, в этот переломный для нас период, когда наша самобытность и цивилизация, заимствованная нами из Индии, оказалась на грани полного исчезновения, служит наглядным подтверждением пословицы: «Друзья познаются в беде».

Учитывая различия между индийским и тибетским языками, привычками и обычаями, наше присутствие на начальных этапах возможно доставляло вам некоторые неудобства и беспокойство. Однако, в целом, в отношениях между нами царит подлинная гармония и взаимопонимание. В этом источник великой силы и удовлетворенности. В этом отражение присущей Индии драгоценной традиции толерантности и ахимсы, принципа ненасилия. Число тибетских беженцев невелико в сравнении с другими общинами беженцев, проживающих на территории Индии, и все же мы получаем самую щедрую помощь и признание как со стороны правительства, так и народа.

Помимо обработки небольших наделов земли, предоставленных правительством Индии, тибетцы занимаются мелким предпринимательством в зимние месяцы года, продавая шерстяную одежду в крупных и мелких городах по всей Индии. Этот бизнес не только открывает нам возможность заработка, но также предоставляет возможность общаться с людьми, проживающими в этой стране и углублять взаимопонимание между нами. Хотя тибетские беженцы по большей части опираются на свои силы, мы по-прежнему остаемся в долгу перед правительством Индии за поддержку, оказываемую многим тибетским школам и другим культурным учреждениям.

Если говорить обо мне лично, то той свободой, которой я пользуюсь в изгнании, я обязан Индии. Я имею возможность практиковать учение Будды Шакьямуни, и на этой основе стараюсь вносить свой вклад в улучшение человечества. Свобода, которой я пользуюсь в Индии, отражена в самом заглавии моей автобиографии - «Свобода в изгнании». Это великая честь для меня считать Индию своим духовным домом. Словно посланник, я стараюсь пропагандировать ключевые принципы ахимсы (ненасилия) и каруны (сострадания), куда бы ни направлялся.

Главным обязательством меня, как личности, служит пропаганда общечеловеческих ценностей, таких как добросердечие, являющихся залогом счастливой жизни. А поскольку я являюсь духовным практиком, то моим вторым обязательством служит пропаганда гармонии во взаимоотношениях между разными религиями. Мое третье обязательство, разумеется, связано с тибетским вопросом, что, с одной стороны, обусловлено тем, что я являюсь тибетцем с именем «Далай-лама», но, что более важно, тем доверием, которое возлагают на меня тибетцы, проживающие в Тибете и за его пределами. Благополучие тибетцев – предмет моей каждодневной заботы, и я считаю себя не более чем человеком, имеющим возможность свободно выступать от имени тех тибетцев, которые вот уже много лет страдают в условиях китайского коммунистического режима, но не имеют такой свободы.

За последние пятьдесят лет многие лидеры, общественные деятели и представители интеллигенции оказывали мне щедрую, душевную поддержку в официальных и личных вопросах. Они оказывали мне доверие, предлагали мне свою дружбу и давали ценную советы, которые я всегда буду ценить. Я не смогу перечислить их всех, но упомяну некоторых – Раджагопалачари (Раджаджи), доктора Раджендру, Пандита Джавархарлала Неру, Ачарью Винобху Бхаве, Джаяпракаша Нараяна и Ачарью Крипалани.

Помощь и поддержка, которые Индия предоставляла Тибету на протяжении свыше двух тысяч лет, но в особенности за последние пятьдесят лет, неоценима. Одних слов не хватит, чтобы отплатить наш долг перед Индией. Однако в этот пятидесятый год нашей жизни в этой стране, дабы показать, в каком неоплатном долгу мы перед вами, позвольте мне выразить свою глубочайшую признательность народу и правительству Индии через вас, моих индийских друзей, которые лично присутствуют здесь сегодня.

Буддизм пришел в Тибет из Индии приблизительно полторы тысячи лет назад. Хотя он пришел в упадок в стране своего возникновения, мы смогли сохранить его в Тибете и помогаем другим применять учения Будды и извлекать пользу. Мы чувствуем, что сделали что-то, дабы отплатить Индии за доброту.

Мы были бы очень рады, если бы сумели помочь Индии возродить ее богатое буддийское наследие. Дабы исполнить эту мечту, Пандит Неру основал Сиккимский исследовательский институт тибетологии, Институт высшей тибетологии в Сиккиме, Центральный институт исследований буддизма в городе Лех (Ладакх), а также Центральный университет тибетских исследований в Варанаси. Эти институты взяли на себя инициативу по переводу важных текстов, чьи оригиналы некогда были доступны на языках Индии, но затем были утрачены. С тибетского языка они были повторно переведены на санскрит. Этот значимый проект оказался успешным и принес нам удовлетворение. В знак стремления тибетского народа к возрождению богатой культуры Индии, которую мы сохранили, мы планируем преподнести в дар Индии полное собрание «Кангьюра» (учений Будды в переводе на тибетский язык) и «Тенгьюра» (комментариев последующих индийских наставников в переводе на тибетский язык), а также еще 63 труда, которые были вновь переложены с тибетского на санскрит, и более 150 трудов, переведенных на хинди и другие языки Индии.

От имени всех тибетцев в Тибете и за его пределами, я хотел бы от всего сердца выразить свою глубочайшую признательность, снова и снова говоря: «Спасибо» людям и правительству Индии.

В то же время я хотел бы напомнить, что у наших соседей, Бутана и Непала, та же религия и культура, и у нас с ними давние связи. Обе страны также предоставили убежище тибетским беженцам. Мы также благодарны народу и правительствам этих двух стран. В действительности, я бы хотел выразить признательность всем странам, где сейчас проживают тибетцы.

С молитвами о счастье всех существ,

ДАЛАЙ-ЛАМА
31 марта 2009


Перевод: Юлия Жиронкина