Эксклюзивный репортаж из Тибета, куда доступ журналистам закрыт с 2008 года. Корреспонденту телеканала "Франция-24" удалось получить семидневную визу в Тибет. Репортаж снят скрытой камерой, лица собеседников скрыты из соображений безопасности.

Перевод: Наталья Иноземцева
Озвучивание: Игорь Янчеглов
Техническая поддержка: Максим Брежестовский

Расшифровка видео:

В этом выпуске программы «Фокус» мы покажем вам эксклюзивный репортаж из Тибета, куда доступ журналистам закрыт с 2008 года. Однако нашему корреспонденту все же удалось получить семидневную визу в Тибет. То, что он там увидел, подтверждает слова Далай-ламы и правозащитников: тибетская культура подвергается уничтожению, страну наводнили китайские мигранты, оппозицию подавляют. С 2009 года 120 тибетцев совершили самосожжение в знак протеста. Репортаж снят скрытой камерой, лица собеседников скрыты из соображений безопасности. Сирил Паен и Исмаил Вульф: «Семь дней в Тибете».

Восемь месяцев на то, чтобы усыпить бдительность китайских властей и получить визу и 48 часов на поезде: столько времени нам потребовалось, чтобы попасть в Тибет. Проехав 3600 километров и поднявшись на высоту 4000 метров, мы приехали в Лхасу вместе с двумя с половиной тысячами китайских туристов и мигрантов, ежедневно прибывающих в город богов.

С момента протибетских выступлений 2008 года китайские власти постоянно ужесточают ограничения для иностранных туристов. Журналистам въезд запрещён.

В Лхасе попадаешь в мир Оруэлла, где следят за каждым твоим шагом. Город похож на оккупированный, на улицах тысячи военных и полицейских. Камеры наблюдения, патрули, проверки, обыски: такова теперь повседневная жизнь тибетцев.

Несмотря на большой риск, две молодые тибетки согласились встретиться и поговорить с нами на людной торговой улице.

Корр.: Как вы считаете, у вас есть свободы?

Девушка: Нет, у нас нет ни свободы, ни прав человека... Я верующая буддистка. Для нас Далай-лама – как солнце… Но мы не можем этого говорить вслух. Если я такое скажу, меня посадят в тюрьму.

Но так ли велика разница между свободой и тюрьмой для тибетцев, наследников древней культуры, живущих в самом сердце гималайского региона?

Эта обширная стройка ведется в непосредственной близости от одного из священных мест Тибета, самого сердца духовной жизни страны: монастыря Джокханг. Столетиями сюда стекались паломники. А теперь китайское правительство возводит здесь торговый центр с подземной автостоянкой.

Именно на этом месте ровно год назад подожгли себя два бывших монаха. Впервые столица стала местом осуществления столь крайней формы протеста. Всего за последние три года в Тибете произошло 120 самосожжений. Все они были выражением протеста против китайской политики в Тибете.

Религия пронизывает всю жизнь тибетцев. Монахи пользуются высочайшим авторитетом в обществе. Именно поэтому на них и направлены основные усилия китайского правительства, стремящегося сделать их роль чисто поверхностной.

Корр.: Что вы думаете о новой Лхасе, о переменах?

Тибетец: Я вообще редко выхожу, нам не рекомендуют покидать монастырь. Снаружи опасно, много патрулей и проверок.

Пятьдесят лет назад монахи составляли 30 процентов мужского населения Тибета. Сегодня их осталось менее 30 тысяч.

Монах: Все, что им надо, это привлечь китайцев в наши храмы. Тибетцы от этого ничего не получают, все деньги идут правительству.

Предполагается, что в этом году в Тибет приедут 10 миллионов китайских туристов, но у Пекина есть и другие амбициозные планы, связанные больше с китайцами, чем с тибетцами – в регион стекаются сотни тысяч мигрантов со всего Китая.

Китаец: Я в Лхасе живу три года, работаю на стройке.

Корр.: А зачем вы сюда пришли, в храм?

Китаец: Почем знать, может в этом году удастся денег побольше заработать.

Трудно предположить, каким будет Тибет через десять лет. Что оставят после себя жестокие репрессии, культурная ассимиляция и военная оккупация? Но уже сейчас можно сказать, что Тибет стал лишь бледной тенью того, каким он был когда-то.

Это был Сирил Паен из Тибета. А сейчас к нам присоединится Николас Беклен из гонконгского отделения «Human rights watch». Спасибо, что согласились поговорить с нами. Я думаю, самая пугающая цифра в этом репортаже – это число самосожжений в Тибете, сто двадцать.

Николас Беклен: Ситуация в Тибете сейчас хуже, чем когда-либо. В 2008 году по Тибету прокатилась волна демонстраций, который носили в основном мирный характер, хотя были и единичные случаи нападений на правительственные здания и полицейские участки. С тех пор китайское правительство проводит крупномасштабную кампанию подавления по всему Тибетскому нагорью. Проблема в том, что в Тибете на самом деле нет тибетских повстанцев, нет мятежа. Китайские партия и правительство просто хотят исключить даже потенциальную поддержку со стороны тибетцев Далай-ламы, который с 1959 года живет в изгнании в Индии. И это та проблема, с которой сегодня сталкиваются тибетцы – растущее давление со стороны Китая, цель которого очень расплывчатая и отдаленная.

Ведущий: Тибетская культура обречена?

Николас Беклен: Большинство специалистов скажут вам, что пик разрушений пришелся на времена культурной революции. Я думаю, что сейчас Китайская Народная Республика на самом деле пытается переделать тибетскую культуру, чтобы она стала безопасной для китайского государства, но она не стремится полностью уничтожить ее. Мы должны признать, что многие тибетцы хотят модернизации и экономического роста: им нужны электричество, вода и так далее. Но, конечно, у тибетцев нет никакой возможности сохранить свое традиционное наследие под таким мощным давлением со стороны китайского государства. Так что тибетская культура, по крайней мере, традиционная культура, находится под угрозой, как это ни печально.

Ведущий: Пекин постоянно приводит в качестве аргумента, что Тибет – это часть Китая. В Тибет вкладывают большие деньги, там идет экономическое развитие.

Николас Беклен: Да, действительно. И в этом нет ничего нового. Американцы во Вьетнаме, французы в Алжире тоже занимались развитием экономики и социальных услуг в рамках политики подавления протестов. Китай действительно вкладывает большие деньги в Тибет в стремлении повысить уровень жизни тибетцев, повысить их материальное благосостояние. Но этого недостаточно. Людям необходим определенный уровень свободы, они хотят иметь возможность говорить по-тибетски в школах и на работе, они хотят религиозной свободы. Ничто из того, что Китай делает в области экономики, не может компенсировать стремления тибетцев к большей свободе и автономии.

Ведущий: С учетом важности экономической роли Китая для целого ряда западных стран, какое влияние они могут позволить себе оказывать на Пекин? Например, Пекин отказался разговаривать с Николя Саркози, бывшим президентом Франции, после того, как тот встретился с Далай-ламой. А Франсуа Олланд был в Китае пару недель назад и ни словом не обмолвился о тибетском вопросе.

Николас Беклен: Я думаю, это красноречиво говорит об отсутствии координации и неспособности к согласованным действиям европейских стран по тибетскому вопросу. Потому что Саркози, Кэмерон, Меркель, все они встречались с Далай-ламой, но делали это под давлением со стороны собственных граждан и мирового сообщества, эти встречи не носили официального характера, и китайскому правительству ничего не стоило «наказать» их за эти встречи. Так что тут нужно хоть минимальное сотрудничество. Потому что все правительства согласны с тем, что Пекин не может диктовать главам европейских государств, с кем им встречаться, а с кем нет. А учитывая, что Китай не вступает в переговоры по тибетскому вопросу, с китайским правительством невозможно завязать рациональное обсуждение тибетского вопроса, единственное решение – повышать значимость этой темы, встречаясь с Далай-ламой и тибетским правительством в эмиграции.

Ведущий: Это был Николас Беклен. К сожалению, наше время подошло к концу, большое спасибо за интересные ответы! Это была программа «Фокус» на канале Франция-24.