10 марта 1998 г.

На заре нового тысячелетия во всем мире происходят большие перемены. И хотя время от времени продолжают вспыхивать новые конфликты, отрадно видеть, что во многих неспокойных частях света все чаще проблемы решаются в духе диалога и примирения. В некотором смысле двадцатый век можно назвать столетием войн и кровопролития. Но я верю, что человечество извлекло уроки из опыта, полученного в этом столетии. Как следствие, я верю, что мировое сообщество стало более зрелым. А значит, есть надежда, что, проявив твердость и самоотверженность, мы сможем сделать двадцать первый век веком диалога и ненасильственного разрешения конфликтов.

Сегодня, в день 39-й годовщины нашей борьбы за свободу, я хочу выразить всему тибетскому народу искреннюю признательность и глубокое уважение за вашу стойкость и терпение перед лицом тяжелых испытаний. Вне всякого сомнения, современное положение в Тибете и отсутствие ощутимого прогресса в решении тибетского вопроса вселяют в большинство тибетцев растущее чувство разочарования. Меня беспокоит, что некоторых это чувство может подтолкнуть на поиск других, не мирных путей решения проблемы. Я понимаю чувства этих людей, но хотел бы еще раз со всей твердостью заявить о необходимости оставаться верными политике ненасилия в нашей борьбе за свободу. Ненасилие должно оставаться делом принципа на нашем длинном и сложном пути к свободе. Я твердо убежден, что именно такой подход является наиболее благотворным и практичным с точки зрения долговременной перспективы. Ненасильственная борьба, которой мы придерживались до сего дня, принесла нам сочувствие и уважение со стороны международного сообщества. Ненасильственной борьбой за свободу мы также подаем пример другим и, тем самым, способствуем пропаганде политики ненасилия и диалога на глобальном уровне.

Стремительные перемены, происходящие во всем мире, не обошли стороной и Китай. Реформы, начатые Дэном Сяопинем, изменили не только экономику Китая, но и его политическую систему, которая стала менее идеологизированной, в меньшей степени опирается на массовую мобилизацию и принудительные меры и дает больше свободы среднестатистическому гражданину. Правительство стало гораздо менее централизованным. Кроме того, руководители, пришедшие на смену Дэну Сяопиню, проявляют больше гибкости в международной политике. Одним из подтверждений этой гибкости является расширение участия Китая в международных форумах и сотрудничество с международными организациями и учреждениями. Достижением, достойным особого упоминания, стал состоявшийся в прошлом году переход Гонконга под суверенитет Китая, в котором официальный Пекин проявил и продолжает проявлять прагматичность и гибкость в решении вопросов. Также недавние заявления из Пекина о возобновлении переговоров между двумя берегами Тайваньского пролива отражают явную гибкость и смягчение позиции. Другими словами, очевидно, что сегодня жить в Китае лучше, чем 15 или 20 лет назад. Это исторические перемены, заслуживающие похвалы. Однако перед Китаем по-прежнему остро стоит вопрос соблюдения прав человека и другие значительные проблемы. Я надеюсь, что, обретя уверенность в своих силах, новое руководство Китая проявит дальновидность и смелость и предоставит китайскому народу еще большие свободы. История учит нас, что один лишь материальный прогресс и комфорт не может полностью удовлетворить потребности и чаяния человеческого общества.

В противоположность позитивным изменениям в самом Китае ситуация в Тибете за последние годы только ухудшилась. Так, в последние несколько лет стало очевидно, что Пекин преднамеренно проводит в Тибете политику, которую можно назвать политикой культурного геноцида. Постыдная кампания «Жесткого удара», направленная против религии и тибетского национализма, усиливается с каждым годом. Эта волна репрессий, изначально направленная на монастыри, теперь распространяется на все слои тибетского общества. В некоторых областях жизни в Тибете наблюдается возврат к атмосфере запугивания, принуждения и страха, напоминающей дни Культурной революции.

В Тибете по-прежнему широко распространены нарушения прав человека. Эти нарушения прав носят очень отчетливый характер и направлены на подавление стремлений тибетцев к утверждению и сохранению своей самобытности и культуры. Буддийская культура прививает тибетцам ценности любви и сострадания, имеющие практическое применение и несущие пользу в повседневной жизни, и потому мы хотим сохранить ее. Нарушения прав человека в Тибете, обусловленные политикой расовой и культурной дискриминации, являются лишь симптомами и следствием более глубокой проблемы. Таким образом, несмотря на некоторый экономический прогресс в Тибете, ситуация с соблюдением прав человека не улучшилась. Преодолеть эту проблему можно лишь в процессе комплексного решения тибетского вопроса.

Совершенно очевидно, что печальное положение дел в Тибете не идет на благо ни самому Тибету, ни Китаю. Продолжая действовать в том же духе, что сейчас, китайское руководство не добьется ни облегчения страданий тибетского народа, ни столь желанной стабильности и единства Китая, чему официальный Пекин уделяет первоочередное значение. Одной из центральных задач китайского руководства является улучшение имиджа и упрочение статуса Китая на международной арене. Однако неспособность найти мирное решение тибетского вопроса бросает тень на имидж и репутацию Китая в глазах мировой общественности. Я уверен, что мирное разрешение тибетского вопроса будет иметь далеко идущие позитивные последствия, которые благотворно скажутся и на имидже Китая, и на его отношениях с Гонконгом и Тайванем.

Что касается взаимоприемлемого решения тибетского вопроса, то моя позиция остается очень ясной и открытой. Я не требую независимости. Я уже неоднократно заявлял ранее, что единственным требованием является предоставление тибетскому народу возможности подлинного самоуправления в интересах сохранения тибетской цивилизации, развития и процветания уникальной культуры, языка и образа жизни тибетцев. Меня превыше всего волнует выживание тибетского народа и его уникального буддийского культурного наследия. А для этого, как показал опыт прошедших десятилетий, совершенно необходимо, чтобы тибетцы могли самостоятельно вести свои внутренние дела и свободно определять пути социального, экономического и культурного развития. Я не думаю, что у китайского руководства найдутся какие-либо фундаментальные возражения против этого. На протяжении многих лет китайские руководители заявляли, что единственная цель китайского присутствия в Тибете обеспечить благополучие тибетского народа и «помочь развитию» Тибета. Значит, при наличии политической воли, у китайского руководства нет причин отказываться от решения тибетского вопроса посредством вступления в диалог с нашей стороной. Это единственно возможный путь обеспечения стабильности и целостности государства, к которым в первую очередь стремится руководство Китая.

Я хочу воспользоваться этим случаем, чтобы еще раз призвать руководство Китая внимательно и серьезно отнестись к моим предложениям. Я твердо уверен, что диалог и желание прямо и открыто взглянуть на реальное положение дел в Тибете могут привести нас к жизнеспособному решению. Настало время спокойно и непредвзято изучить уроки прошлого, чтобы «извлечь из фактов истину» и проявить в своих действиях смелость, дальновидность и мудрость.

Целью переговоров должно стать установление дружественных и взаимовыгодных отношений между тибетским и китайским народом, обеспечение стабильности и единства государства, предоставление тибетскому народу возможности осуществлять самоуправление на принципах свободы и демократии, что позволит сохранять и развивать уникальную культуру, а также защитить хрупкое экологическое равновесие на Тибетском нагорье. Таковы основные задачи. Однако китайское руководство прилагает целенаправленные усилия для того, чтобы исказить их истинный смысл. Они утверждают, что наши усилия направлены на возрождение в Тибете старой системы управления, а также восстановление статуса и привилегий Далай-ламы. Что касается института Далай-ламы, то еще в 1969 году я сказал, что решение о том, будет ли этот институт существовать в дальнейшем, должен принимать тибетский народ. Лично я, в случае своего возвращения в Тибет, не собираюсь занимать никакой должности в тибетском правительстве. Об этом я ясно заявил в официальном публичном выступлении в 1992 году. Более того, ни один тибетец, ни в самом Тибете, ни в изгнании, не желает восстановления старого социального порядка. Очень печально, что китайское правительство продолжает в целях пропаганды делать столь необоснованные и не соответствующие действительности заявления. Это не способствует созданию благоприятной атмосферы для диалога, и я надеюсь, что в будущем официальный Пекин воздержится от таких обвинений.

Я также хотел бы выразить искреннюю признательность тем государствам, парламентариям, неправительственным организациям, группам поддержки Тибета и отдельным людям, которые выражают глубокую озабоченность репрессиями в Тибете и призывают к решению тибетского вопроса посредством мирных переговоров. Соединенные Штаты создали прецедент, учредив должность специального координатора по делам Тибета с целью способствовать диалогу между тибетским и китайским правительствами. Европейский и Австралийский парламенты рекомендовали подобные инициативы. В декабре прошлого года Международная комиссия юристов выпустила свой третий доклад по Тибету, озаглавленный «Тибет: права человека и законность». Это очень своевременные инициативы, вселяющие надежду. Кроме того, все тибетцы черпают воодушевление и надежду в растущем сочувствии, поддержке и солидарности, которые оказывают наши братья и сестры в Китае и в других странах делу обеспечения основополагающих прав человека в Тибете и моей политике «Срединного пути».

Также в связи с пятидесятилетием независимости Индии я хотел бы выразить от лица тибетского народа наши сердечные поздравления, огромную признательность и благодарность народу и правительству Индии, которая стала вторым домом для большинства тибетцев в изгнании. Для нас, тибетских беженцев, Индия это не только надежное прибежище, но также страна, чья древняя философия ахимсы (непричинения вреда) и глубокие демократические традиции вдохновляли нас и формировали наши ценности и убеждения. Я верю, что Индия может и должна играть важную конструктивную роль в мирном решении тибетского вопроса. Моя политика «Срединного пути» полностью соответствует политике Индии в отношении Тибета и Китая. Нет причин, по которым Индия не могла бы активно участвовать в поощрении и продвижении диалога между тибетцами и китайским правительством. Очевидно, что мир и стабильность на Тибетском нагорье являются залогом восстановления подлинного доверия в индокитайских отношениях.

В прошлом году мы провели опрос общественного мнения тибетцев в изгнании, а также постарались получить максимальное число откликов из Тибета о необходимости проведения референдума. Этот референдум должен был позволить тибетскому народу определить то направление нашей борьбы за свободу, которое бы полностью их удовлетворило. По результатам этого опроса, а также предложений, полученных из Тибета, Ассамблея народных депутатов Тибета (наш парламент в изгнании) приняла резолюцию, предоставляющую мне полномочия принимать решения по данному вопросу по своему усмотрению без проведения референдума. Я бы хотел поблагодарить народ Тибета за колоссальное доверие и надежды, которые они возлагают на меня. Я по-прежнему считаю политику Срединного пути наиболее реалистичным и практичным способом мирного урегулирования тибетского вопроса. Эта политика отвечает жизненно важным нуждам тибетского народа при одновременном сохранении единства и стабильности Китайской Народной Республики. Посему я буду и впредь с величайшей решимостью проводить в жизнь эту политику и прилагать большие усилия для того, чтобы донести ее до китайского руководства.

Я воздаю дань почтения тем храбрым тибетцам, которые отдали свои жизни за дело нашей свободы, и молюсь за скорейшее окончание страданий нашего народа, за мир и благополучие всех живых существ.

Далай-лама

Перевод: Натальи Иноземцевой