Спустя пять лет после волны беспорядков на Тибетском нагорье, регион снова в состоянии кризиса. На этот раз мир отводит взгляд в сторону.

Внутри небольшого монастыря в провинции Цинхай, в Китае, монах в красном монашеском одеянии озирается кругом, чтобы убедиться, что за ним не наблюдают, а потом произносит голосом, прерывающимся от рыданий: «Мы просто хотим, чтобы Далай-лама вернулся домой». Его слова перекликаются с голосами десятков тибетцев, стремящихся объяснить, почему на протяжении последних двух лет они сжигают себя в общественных местах по всему Тибетскому нагорью. Среди последователей Далай-ламы в Китае нарастает отчаяние. Так же, как и усилия правительства заставить их замолчать.

С тех пор как в марте пять лет назад по всему Тибетскому нагорью прокатились волнения, в том числе антикитайские беспорядки в столице Тибета Лхасе и акции протеста во многих городах и монастырях, партия пытается контролировать тибетское недовольство с помощью политики кнута и пряника. В качестве кнута выступают жесткий полицейский контроль над монастырями, ограничения на посещение Лхасы, обвинения Далай-ламы и аресты диссидентов. А пряник можно увидеть неподалеку от монастыря плачущего монаха: новые скоростные магистрали через обширные луга, строительство новых дорог в отдаленные сёла, улучшение жилищных условий для монахов и восстановление молитвенных залов в монастырях. Однако тот факт, что более ста тибетцев предали себя огню, большинство за последние два года, свидетельствует, что кнут и пряник одинаково бессильны.

Несмотря на интенсивные репрессии, а возможно и в непосредственной связи с ними, в последние месяцы самосожжения распространились на более широкие территории Тибетского нагорья (чья площадь составляет одну треть от площади Соединенных Штатов), среди сжигающих себя людей всё больше тех, кто не имеет отношения к монастырям. Растущее беспокойство правительства проявляется в интенсивных мерах безопасности в наиболее пострадавших районах, в основном, в населенных тибетцами частях провинций Сычуань и Цинхай, а также в Лхасе, столице Тибетского автономного района (ТАР). С прошлого года, правительство начало интенсивные поиски тех, кто, по их мнению, подстрекает тибетцев к самосожжениям. Десятки человек уже задержаны. Некоторые приговорены к тюремному заключению сроком от нескольких месяцев до пожизненного.

Весь ТАР, а также районы напряженности в соседних провинциях, практически закрыты для большинства иностранных журналистов. Но напряженность ощущается даже в нескольких районах, остающихся доступными. В конце февраля, во время празднования тибетского Нового года, по крайней мере три пожарные машины были припаркованы внутри комплекса монастыря Кумбум, расположенного к западу от Синина, столицы провинции Цинхай. Десятки полицейских с огнетушителями и противопожарными одеялами стояли среди толпы паломников и туристов. На западе от Синина, в префектуре Хайнань с преимущественно тибетским населением, занимающей площадь размером примерно со Швейцарию, не было сообщений о самосожжениях. Но власти обеспокоены. В ноябре в уезде Гунхэ сотни студентов-медиков протестовали против распространения листовок, в которых правительство уничижительно отзывалось о тех, кто совершил самосожжения, и о Далай-ламе. Жители говорят, что полиция применила слезоточивый газ для разгона демонстрации в столице уезда и арестовала нескольких участников. Власти префектуры навали демонстрацию "незаконной" и потребовали, чтобы молодые люди в Хайнане стали (в переносном смысле) «медной стеной и железном валом против раскольничества, инфильтрации и самосожжений».

Хотя большинство групп национальных меньшинств живут достаточно мирно под властью Китая, тибетцы называют несколько причин, повлёкших возобновление акций неповиновения, среди них: продолжающийся приток этнических мигрантов ханьской национальности (привлеченных огромными государственными инвестициями в транспортную инфраструктуру); ущерб, причиняемый окружающей среде добычей полезных ископаемых и строительства; маргинализация тибетского языка в школах. Влияют также и такие факторы как пожилой возраст Далай-ламы (ему же семьдесят семь лет) и его заявление в 2011 году об уходе в отставку с должности главы тибетского правителя в эмиграции в Индии. Растущее понимание, что этому воплощению Далай-ламы, возможно, осталось жить не так уж и долго, подпитывает требования о его возвращении в страну, которую он покинул после неудачного восстания в 1959 году.

Слишком долгое изгнание

«По крайней мере в этой жизни, мое служение делу борьбы за Тибет подошло к концу», – говорит Далай-лама в своей резиденции на севере Индии в Дхарамсале, которая стала для него домом. По его словам, теперь он посвящает себя пропаганде гармонии в отношениях между религиями и диалога между буддизмом и современной наукой. Однако Китай его слова не убеждают. Роберт Барнетт из Колумбийского университета говорит, что в последние недели китайские чиновники все чаще обвиняют «клику Далай-ламы» в организации самосожжений.

Барнетт считает, что для того, чтобы разрядить напряженность, Китай может пойти на возобновление переговоров с представителями Далай-ламы. Таких встреч не было с января 2010 года, когда обе стороны зашли в тупик из-за разногласий, связанных с тем, что тибетские посланники говорили о «подлинной автономии» для Тибета, соглашаясь при этом, что он останется частью Китая. (Другие тибетцы в Индии по-прежнему хотят независимости, что становится причиной разногласий среди эмигрантов.) Китайских чиновников не устраивает компромиссный вариант с автономией, поскольку в нем они видят лишь уловку для достижения полной независимости. Озабоченность Китая, среди прочего, вызывает и предложение включить в состав Тибета помимо ТАР и другие населенные тибетцами районы соседних провинций, то есть примерно четверть от всей территории Китая (см. карту).



Спящий демон

Уход Далай-ламы в отставку может осложнить возобновление переговоров. В августе 2011 года, Лобсанг Сенге, выпускник Гарвардского университета, после победы на выборах, в которых участвовало почти пятьдесят тысяч тибетских изгнанников, занял пост главы правительства в эмиграции и взял на себя политическую роль, которую ранее играл Далай-лама. («Теперь демон мирно спит», шутит по этому поводу сам духовный лидер, пользуясь эпитетом, которым наградили его китайские чиновники.) Лобсанг Сенге говорит, что Китай, тем не менее, если захочет, может провести переговоры, с представителями Далай-ламы. Однако прежние посланники ушли в отставку в июне, ссылаясь на «ухудшение ситуации» в Тибете и отказ Китая «позитивно реагировать» на предложение об автономии. Среди полномочий, принятых на себя Лобсангом Сенге, и право назначить посланников взамен ушедших, которых еще только предстоит выбрать. Это заставит Китай проявлять осторожность в вопросе о возобновлении переговоров, поскольку такой шаг может стать знаком признания легитимность новой администрации в изгнании.

Некоторые тибетцы в Индии связывают определенную надежду со сменой руководства в Китае, происходящей раз в десять лет, которая завершится незадолго до окончания 17 марта ежегодной сессии китайского парламента, Всекитайского собрания народных представителей, назначением Си Цзиньпина председателем КНР и Ли Кэцяна премьером Госсовета КНР. Предшественник Си Цзиньпина, Ху Цзиньтао, был партийным руководителем в Тибете во время вспышки акций неповиновения в конце 1980-х годов, которые он решительно пресёк (так же, как он подавил и более мощные выступления в 2008 г.). Есть мнение, что Си Цзиньпин может отличаться от своего предшественника. В 1950 году Далай-лама познакомился с ныне покойным отцом Си Цзиньпина, Си Чжунсюнем, который был одним из соратников Мао Цзэдуна. Старший Си получил в подарок от Далай-ламы часы, которые носил и после побега последнего в Индию. Оптимисты полагают, что раз отец испытывал теплые чувства к Далай-ламе, то, возможно, часть их передалась и сыну.

Не так давно в доме, где родился Далай-лама, в деревне примерно в тридцати километрах к юго-востоку от монастыря Кумбум, был сделан косметический ремонт, хотя никто не знает, почему. Несмотря на повсеместный запрет на поклонение Далай-ламы, здесь посетители могут увидеть на серых стенах здания его фотографии, а также золотой трон, предназначенный для него, если он, когда-нибудь вернется. Смотритель говорит, что деньги на недавние улучшения (в том числе на новый кирпич и краску) поступили от правительства. Она говорит, что иностранцам заходить внутрь нельзя, но с удовольствием показывает дом группе тибетских паломников, которые проехали сотни километров, чтобы увидеть это место. Но тибетское руководство в эмиграции не выражает восторгов, а Далай-лама предпочитает осторожность: «Лучше дождаться каких-то конкретных действий, иначе может постичь разочарование», – говорит он, смеясь.

В самом деле, разочарование вполне возможно. Си Цзиньпин испытывает некоторое давление со стороны других стран, требующих изменить политику Китая в отношении Тибета. Волнения вспыхнули в 2008 году, когда Китай готовился принять у себя Олимпийские игры. Он хотел, чтобы это событие ознаменовало его превращение в открытую мировую державу. Несмотря на это, Китай жестоко подавил протесты, но в качестве уступки международным требованиям, возобновил переговоры с представителями Далай-ламы менее чем два месяца спустя. До начала игр прошли два раунда встреч, но без видимого прогресса.

С тех пор как в 2008 году на Западе разразился экономический кризис, Китай стал еще более неуступчивым к иностранным увещеваниям в отношении Тибета. Великобритания, в надежде смягчить позицию Китая по этому вопросу, объявила в октябре того же года, что готова отказаться от вековой политики (уникальной среди западных стран) и просто признать «сюзеренитет», а не суверенитет Китая над Тибетом. Этот шаг не принес видимых плодов. В отношениях между Великобританией и Китаем наступил длительный период охлаждения из-за встречи британского премьер-министра Дэвида Кэмерона с Далай-ламой в мае прошлого года. Пекинская газета «Глобал таймс» в прошлом месяце заявила, что у Китая больше «рычагов давления» на отношения между двумя странами, чем у Великобритании, добавив в качестве своеобразного оправдания, что «немногие страны могут позволить себе жесткость в отношениях с Китаем».

Единое неделимое государство

В самом Китае если и существует какое-то давление на Си Цзиньпиня со стороны широких слоев населения или представителей элиты, то скорее в сторону сохранения твердой позиции. Некоторые представители китайской интеллигенции сомневаются, что жесткая политика правительства в Тибете приведет к долгосрочной стабильности. Небольшое, но, судя по всему, растущее число ханьских китайцев, этнического большинства в стране, испытывает интерес к тибетскому буддизму (во время недавних торжеств в монастыре Кумбум посетители-ханьцы толпились вокруг статуй, сложив руки в молитве). Однако уступки Далай-ламе в виде автономии не встречают широкой поддержки в Китае.

Лишь немногие наблюдатели ожидают, что будут ослаблены особые меры, направленные, судя по всему, на то, чтобы помешать тибетцам уходить в Индию. До 2008 года побег совершали примерно две – три тысячи человек в год. После беспорядков в том же году это число сократилось до нескольких сотен человек. В 2011 году открылся новый центр для беженцев в Дхарамсале, с американским финансированием, способный принять пятьсот человек. В 2012 году границу перешли менее четырёхсот тибетцев. В начале марта в центре было лишь два человека – семейная пара из тибетского района провинции Сычуань. Прежде, чем покинуть свою деревню, они должны были подписать заявление, что не поедут в Индию. Тибетцам даже для посещения Лхасы требуется разрешение. В прошлом году сотни человек были задержаны, некоторые из них на несколько месяцев, после возвращения из легальной поездки в Индию, во время которой они тайно присутствовали на учениях Далай-ламы в священном для буддистов месте, в Бодхгае.

Усиление мер безопасности в Тибете, в том числе, спецподразделения полиции, патрулирующие улицы Лхасы, вероятно, смогут предотвратить новую вспышку выступлений протеста, подобную той, что прокатилась по всему нагорью в 2008 году. Однако самосожжения тибетцев и попытки китайских чиновников очернить их, еще больше углубляют раны, нанесенные региону. И надежд на скорое решение проблемы мало. Плачущий монах вспоминает, что после землетрясения в 2010 году, в уезде Юйшу в провинции Цинхай, чиновники спросили у некоторых пострадавших, в чем они нуждаются. Те ответили, что просто хотят возвращения Далай-ламы. «Они могут контролировать нас, – говорит монах, – но они не властны над нашими сердцами».

The Economist
Перевод: Жанна Шелко (События Тибета)