В советское время, когда буддизм легально тлел только в Бурятии, духовные искатели из всех советских республик, пришедшие к Дхарме – из России, Эстонии, Литвы и т.д. – осознавали, что являются духовными собратьями, и это было много важнее национальной принадлежности. Судьбы тружеников советского буддийского подполья сложились по-разному, и это интервью представляет нам одну из самых ярких фигур, среди начавших буддийскую практику в 1970-х в Эстонии – Вэлло Вяртну. Он был и остаётся таким же прямым и бескомпромиссным человеком, каким был другой известный эстонско-латвийский буддист Карл Теннисон, соратник дост. Агвана Доржиева.

Немного перефразируя Маяковского, хочется сказать:

Юноше, обдумывающему житьё,
думающему, сделать бы жизнь с кого,
скажу, не задумываясь:
- Делай её смело как Вэлло Вяртну!

А. Терентьев


Вэлло Вяртну в Австралии. Фото: Buddhistdoor Global.

Вэлло Вяртну – известный художник, практик тибетского буддизма, человек необычайной энергии.

Восемь лет он провёл в Иволгинском дацане (1978–1986) и, пройдя обучение, в 1982 году основал первую буддийскую сангху в Эстонии (до этого там были лишь немногие ученики Б.Д. Дандарона). В 1988 создал программу первой в Советском Союзе оппозиционной партии – партии национальной независимости Эстонии, за что был выслан из страны. География его дальнейшей жизни весьма обширна – Швеция, Австралия, Непал, Индия, Китай, Папуа Новая Гвинея… Он организовывает буддийские конференции, строит буддийские ступы, а делом своей жизни сейчас называет работу над «Энциклопедией китайского буддизма».

С Вэлло Вяртну беседовала Влада Белимова.

Буддизм в Прибалтике

О чтении и спорте, обучении у бурятских монахов и создании буддийской сангхи, а также – о партии Национальной Независимости Эстонии

– Признаться, я под впечатлением от того, какую Вы ведёте яркую, полную удивительных деяний и – пожалуй, беспокойную – жизнь. Столько всего Вы сделали!

– Ну, что вы! Я совершенно обычный человек.

– Когда впервые и при каких обстоятельствах Вы открыли для себя буддизм? Насколько это вообще было возможно для человека, жившего в Эстонии в советское время?

– Впервые я столкнулся с буддизмом, когда мне было 11 лет. Это произошло летом, которое я проводил в доме моих дедушки и бабушки, в деревне. Так вот, на втором этаже их дома я обнаружил очень много книг… И почему-то среди всех этих книг мне приглянулись напечатанные на машинке «Лекции по буддизму» Сергея Фёдоровича Ольденбурга [1]. Я с огромным интересом прочитал эти лекции, практически взахлеб, мне очень понравилось! Что именно понравилось и почему? Дело в том, что это было что-то новое – ведь о христианстве я к тому времени уже что-то слышал, да и бабушка моя, насколько я помню, о Христе всегда тепло отзывалась: она была христианкой. Потом в мои руки попали и другие книги, читал Рериха и Блаватскую. Я стал страстным читателем.

– Как сильно повлияло на Вас чтение?

– Очень сильно. В те годы я активно занимался спортом: свою жизнь мерял секундами и сантиметрами. Когда мне исполнилось 16 лет, я подумал, что надо что-то менять в жизни: не только спортом заниматься и тело развивать, но и ум, мозг! Для реализации этой задачи я решил отправиться в Индию, чтобы поступить там в монастырь. Причём, не поехать, а пойти пешком! Я как-то сумел добраться до Карелии и начал переходить финскую границу, но в результате вместо Финляндии угодил прямо в руки к пограничникам. Был суд. Следующие три года я провёл в исправительном учреждении в республике Коми (АССР). В то время ни у кого не было возможности свободно выехать из Союза. Когда я вернулся из Коми в Эстонию, мне не разрешили жить дома, на острове Сааремаа, поскольку дом, где я родился, находился в пограничной зоне. Я шатался по Эстонии, читал книги, а потом поехал в Питер, где познакомился с кучей интересных людей – в частности, с Евгением Алексеевичем Торчиновым [2]. Как раз тогда Торчинов начал работу над своим «Введением в буддизм». Меня так вдохновили эти встречи с востоковедами, что я решил поступить в университет в Тарту. Увы, меня туда не приняли. Мне объяснили, что с таким «послужным списком» как у меня – бывший заключённый, враг Родины – никаких шансов поступить ни в один из университетов страны у меня нет и высшего образования мне не видать. Что мне оставалось? – Идти работать! Я работал экскаваторщиком, трактористом, машинистом… Через некоторое время мне всё же удалось поступить в художественно-технический институт в Эстонии, там я занимался графикой.


Вэлло Вяртну и его гуру Лама Мунко.

– Как Вы попали в Иволгинский дацан в Бурятии?

– Я ушёл из института, чтобы туда поехать. Кстати, о том, что в Союзе существует действующий буддийский монастырь, я узнал довольно поздно, в Питере.

Приехав, я первым делом пришел в дацан и спросил у монахов, можно ли мне остаться здесь навсегда и учиться – и получил от ворот поворот.

– Иди отсюда! – сказали монахи.
– Почему? – поинтересовался я у них.

Оказалось, что советские власти не разрешали никого принимать в монахи, за исключением бурятов.

В общем, я погулял по Бурятии несколько дней, да и вернулся обратно в Эстонию, где весь следующий год просидел за книгами. Именно тогда я начал самостоятельно учить тибетский язык.

Через год, вернувшись в Бурятию, я объявил монахам, что никуда не уеду, останусь у них жить. Они терпели меня три месяца, а потом пустили всё-таки в дацан, несмотря на то, что моё пребывание там было незаконным. Тогда же я встретился с ламой Мунко, который стал моим духовным наставником. Лама Мунко был врачом и из меня тоже хотел сделать врача. Но у меня совершенно не было медицинских талантов – в этом я был совершенно, непробиваемо, туп! Да и не интересовала меня медицина совсем. Гуру говорил мне, что философия не может исцелить тело, а я ему отвечал, что сознание гораздо важнее тела. Интересовала меня философия и логика. Три года лама Мунко со мной воевал по поводу медицины, а потом понял, что не получается из меня доктора. Но в это же время я ходил к Хамбо-ламе, который мне преподавал философию и логику.

В общей сложности я проучился в Иволгинском дацане восемь лет. Где-то в 1983 году я понял, что пришло время начинать заниматься буддизмом по-настоящему – самостоятельно. К этому времени я уже давно считал себя буддистом и был этим весьма горд.

Иволгинский дацан в 1980-х годах.Священнослужитель Иволгинского дацана.Священнослужитель Иволгинского дацана.

Вэлло Вяртну в Иволгинском дацане.Вэлло Вяртну и Дугаржаб-лама в Иволгинском дацане.Лама Мунко.

Вэлло Вяртну и его гуру Лама Мунко.Вэлло Вяртну и его гуру Лама Мунко.Вэлло Вяртну и Хамбо-лама Жимба-Жамсо Эрдынеев.

Вэлло Вяртну и Дугаржаб-лама из Иволгинского дацана на железнодорожной пассажирской станции Таллин-Балтийский в Таллине, Эстонии.Вэлло Вяртну и Дугаржаб-лама из Иволгинского дацана на железнодорожной пассажирской станции Таллин-Балтийский в Таллине, Эстонии.Вэлло Вяртну и Дугаржаб-лама из Иволгинского дацана на железнодорожной пассажирской станции Таллин-Балтийский в Таллине, Эстонии.

– Что для Вас значило тогда «быть буддистом»?

– Это значило, прежде всего, обладать знанием – в особенности, знанием буддийской логики, философии. В процессе изучения буддизма я постепенно начал понимать, что к жизни можно относиться как-то иначе, чем я привык. Моё мировоззрение очень сильно менялось. Когда я впервые поехал в монастырь, у меня не было конкретного понимания того, что есть буддизм – тогда я просто читал книги, учил тибетский язык и предполагал, что в монастыре я просто буду много учиться. Была ли у меня конечная цель? Не уверен. Нирвана и просветление казались тогда отвлечёнными понятиями, очень далёкими от меня. Получается, решение учиться в Иволгинском дацане было, во многом, спонтанным поступком, как, впрочем, и многое из того, что я делал в жизни до этого, да и потом.

– Вы вдохновили многих в Эстонии изучать буддизм в советское время. Расскажите, пожалуйста, про вашу буддийскую сангху!

– Дело было так: шёл 1983 год. Однажды я повстречал одного моего друга и предложил ему вместе заниматься буддизмом. Друг согласился. В течение следующих месяцев нас собралось человек восемь. В те времена в Тарту жил знаменитый лингвист Пент Пеэтович Нурмекунд [3], он знал больше ста языков. Я спросил у него как-то раз, знает ли он монгольский. Он сказал, что знает – и вскоре начал преподавать нам старомонгольский язык.

Как мы себя содержали? Мы работали в кочегарках. А ещё я своим парням читал лекции о буддизме и направил их на курсы английского. Через некоторое время мы взялись за переводы. В основном, переводили с английского на эстонский. Кстати, в то время я создал первый учебник тибетского языка на эстонском. К сожалению, этого учебника не сохранилось: все записи конфисковало КГБ при обыске. Также мы переводили книги на эстонский с английского и русского языков – всё, что попадало в руки.

Ещё тогда мы начали делать тханки в технике шелкографии: в первую очередь сделали изображения Авалокитешвары и Белой Тары.

Любопытно, что в нашем буддийском братстве (brotherhood) было в три раза больше женщин, чем мужчин. Они переводили книги, копировали их, переплетали и много других важных вещей делали, очень помогали.

В 1983 году я построил первую ступу в Эстонии – такую сначала маленькую… После этого через два года – ещё две, а потом ещё одну. Так что всего в те времена я построил четыре ступы. Вот так буддизм в Эстонии пошёл полным ходом!

– Почему же Вы уехали из Эстонии, раз всё было так хорошо?

– В 1988 году началась перестройка. Эстонские диссиденты вовсю протестовали: они требовали разглашения сведений о пакте Молотова-Риббентропа, а также установки памятника тем, кто был сослан в Сибирь. Я включился в обсуждение и сказал, что от памятника никакого толку не будет, потому что ничего не изменится, да и от раскрытия секретных соглашений пакта невелика польза для людей. 7 ноября 1987 года я выступил на массовом митинге в Пярну. Толпа орала что-то о нехватке колбасы и хлеба. Я же говорил, что колбасу и хлеб надо самим делать, а не у других выпрашивать, а для того, чтобы самим делать, надо создать своё государство – независимое государство. Некоторые считали меня провокатором, ведь в те годы никто не мог подумать, что власть коммунистов можно свергнуть. Да, в те годы и правда я был довольно агрессивным! – Осенью я составил программу политической партии – эстонской Партии национальной независимости [4], а в конце января представил её на большой пресс-конференции в Москве, в которой приняли участие, наверно, 40 разных газет, включая The New York Times, The Washington Post, Chicago Tribune, и телевидение. Меня всё это очень увлекало! Но длилась эта история недолго: вскоре после пресс-конференции – в самом начале февраля – ко мне домой пришли сотрудники КГБ и сообщили, что Горбачёв высылает меня из страны. Забавно, когда мне было 16-17 лет, я только и мечтал о том, чтобы покинуть СССР, но за попытку бегства меня посадили на три года, а теперь… Теперь же у меня отобрали паспорт и посадили на самолет в Москву. В Москве я переночевал у друга, с которым вместе сидел на севере, а наутро поехал в посольство Швеции. Заместитель посла, выслушав мою историю, тут же выдал мне визу. Следующим самолетом я летел в Швецию. На этом история моей жизни в Союзе закончилась.

– Закладывались ли Вами какие-либо буддийские принципы в идеологию создаваемой политической партии?

– Прежде всего, надо сказать, что буддийской эта партия не была. Вообще-то политика меня не особо интересовала. Почему же я тогда решил создавать партию? Потому что был уверен, что у народа мозгов мало, а я знаю, как будет лучше для всех. Так я думал тогда. И вот тогда мне казалось, что если Эстония получит независимость, то все проблемы будут решены. Теперь я окончательно понял, что это была плохая идея – причем как для Эстонии, так и для России. Теперь я считаю, что было бы лучше для Эстонии и России быть вместе. Эстония – маленькая страна, а Россия – всегда была и всегда будет рядом. А если сравнивать культуру и науку в России и Эстонии – в частности, востоковедение – то вообще-то тут не о чем говорить!

В моё время в Тарту было всего два человека, которые занимались востоковедением: Линнарт Мялль, который, увы, много пил, и Марет Карк. Они нас называли «деревенскими мистиками» и были уверены, что знают о буддизме больше, чем мы. Я думаю, что они были правы… (смеётся)


Нага-темпл, построенный Вэлло Вяртну в Австралии.

О странствиях

Папуасы и их привычки, что такое буддизм, прямая связь с Шамбалой через ступы, абстрактное «искусство йогачары» и реализм, что делать в четырёх стенах

– География Вашей жизни весьма обширна: СССР, Швеция, Азия, Австралия – и снова Швеция… Можете немного рассказать о своих странствиях?

– Да, так получилось, что после Союза я оказался в Европе, в Швеции. В Америку, кстати, в отличие от многих, уехавших тогда из СССР, я никогда не стремился. Об Индии же я мечтал ещё с детства, очень хотел туда поехать, но понимал, что сначала должен заработать денег.

Когда мне это удалось, я отправился в Азию. Сначала – в Непал. Там учился в университете, а потом – в бутанском монастыре в Катманду (Bhutanese monastery in Kathmandu). После этого вернулся обратно в Швецию. Следующие восемь лет я провел один, занимался буддийскими практиками – иначе говоря, устроил себе одиночный ретрит. Я был один, без ретритных помощников. К этому времени я уже долго учился буддийской премудрости, так что кое-что уже знал.

В Австралию поехал позже: меня позвали мои друзья, которые сами туда перебрались. Я оперативно организовал буддистскую конференцию, которая потом проводилась на протяжении девяти лет на регулярной основе. К слову, конференции под общим названием «Buddhism and Norland» я начал проводить ещё в 2007, в Таллине. И скоро я вновь планирую проводить их – теперь в Швеции.

А ещё я построил в Австралии Нага-темпл. Дело в том, что в сельской местности там полно змей, в том числе, ядовитых. Так вот, они приходили за угощениями в этот храм, но больше никак людей не беспокоили.

Участники конференции «Буддизм и Австралия», организованной Вэлло Вяртну в городе Перт на юго-западе Австралии.Участники конференции «Буддизм и Австралия», организованной Вэлло Вяртну в городе Перт на юго-западе Австралии.Вэлло Вяртну выступает на конференции «Буддизм и Австралия».

Во время пребывания Вэлло Вяртну в Австралии.Во время пребывания Вэлло Вяртну в Австралии.Во время пребывания Вэлло Вяртну в Австралии.

Во время пребывания Вэлло Вяртну в Австралии.Во время пребывания Вэлло Вяртну в Австралии.Во время пребывания Вэлло Вяртну в Австралии.

Нага-темпл, построенный Вэлло Вяртну в Австралии.Во время пребывания Вэлло Вяртну в Австралии.Во время пребывания Вэлло Вяртну в Австралии.

Во время пребывания Вэлло Вяртну в Австралии.Во время пребывания Вэлло Вяртну в Австралии.Во время пребывания Вэлло Вяртну в Австралии.

В Китае бывал много раз и подолгу – читал академические лекции. И всю Азию, конечно, объездил: Тайвань, Сингапур Гонконг. Много всякого повидал. Даже до Океании добрался! В Папуа Новую Гвинею ездил. Там, кстати, туземцы до сих пор друг друга едят. То есть, придерживаются местных обычаев.

– Неужели?!

– Да! Вероятно, потому, что от старых привычек довольно трудно избавляться… (смеётся)

– Что же Вы делали там? Неужели тоже туземцам лекции по буддизму читали?

– Прежде всего я им привез сгущенку. И она им очень понравилась! Ну и, конечно, также рассказывал им о буддизме.

– На каком языке общались?

– На английском. Вообще-то у них, конечно, свой язык есть, но большинство из них говорит и по-английски: на официальном уровне в Папуа Новой Гвинее два языка. Сами они считают себя христианами, но старые культы там очень сильны. Как мне показалось, идеи буддизма им понравились…

– Как Вы считаете, может ли человек, рождённый вне буддийской культуры, достичь того, что называют «пробуждением»-бодхи?

– Я думаю, что тот, кто к чему-то стремится, кто очень старается, тот в жизни всего может добиться. Главное – действовать, практиковать! Это мой подход. Проблема Запада сейчас в том, что люди здесь слишком поверхностные: ну, мантры читают, какие-то практики выполняют – и всё! А как раньше на Востоке было? В традиции гелуг, например, прежде чем начинать заниматься тантрой, надо было прежде глубоко изучить буддийскую философию.

– К какой школе тибетского буддизма Вы принадлежите?

– Я всегда себя относил к традиции ньингма, что не мешало мне учиться в традиции гелуг. А почему к ньингма? Потому что там Падмасамбхава – я его обожаю!

– Что для Вас буддизм теперь, спустя годы практики?

– Для меня буддизм – это всё! Буддизм для меня – не столько религия, сколько наука. Что это для меня значит? Например, в буддизме есть такой предмет как психология. В Энциклопедии [китайского буддизма], кстати, есть большой раздел, посвященный буддийской психологии. О чём это вообще? О чувствах, восприятии, мышлении. Я уверен, что всё в буддизме, включая ритуалы, основано именно на знании того, как работает ум, психика. Психология – главная наука для буддизма, потому что ставит задачу познания самого себя. Ритуалы, храмы и тому подобное нужны тем, чьё внимание направлено вовне; для тех, чьё внимание обращено вовнутрь, самыми важными вещами в мире становятся философия и психология. Кто такие божества в буддизме? Я бы сказал, что это компьютерные программы для нашего ума, ведь наш мозг – сам по себе идеальный компьютер, там даже ток есть, электрическое напряжение – от двух до восьми милливольт!

Итак, буддизм для меня – это, прежде всего, наука, а не религия. Для меня важнее всего сейчас – и всегда были – именно философские аспекты буддизма. К логике, философии и научному подходу у меня всегда был интерес. Дигнага, Дхармакирти… Если же сравнивать аристотелевскую логику с буддийской, то мне думается, Аристотель был несколько наивным. Почему? Вот типичный пример логического рассуждения в аристотелевском духе: то, что двигается – живое, а, следовательно, если гора не двигается, значит, она не живая. Разве это логика? Мне гораздо ближе логика, построенная в традиции йогачары. Я даже больше скажу: йогачара – превыше всего! Я называю её «золотой йогачарой», потому что, для меня это – основа всякого подлинно философского знания!

– Его Святейшество Далай-лама много говорит о трёх частях буддийского учения – религии, философии и науке. Что для Вас буддийская наука?

– С моей точки зрения, тантра – это наука. Почему? Потому что всё происходит из нашего ума – все наши мысли, наши действия – наша карма тоже.


Участники международной конференции «Buddhism and Norland» в Таллине у ступы, возведенной Вэлло Вяртну.

– Всего, насколько я знаю, Вы возвели восемь буддийских ступ. Где Вы научились этой премудрости?

– Мне довелось помогать при строительстве ступ в Иволгинском дацане, кроме того я изучил много руководств на эту тему. Я очень люблю их строить!

С моей точки зрения, ступа – это космический символ. Она представляет собой трёхмерную мандалу и, как говорит мой гуру, лама Мунко, «находится на прямой связи с Шамбалой». Классически ступа (в переводе буквально значит «куча») представляет собой насыпную конструкцию, которая содержит буддийские реликвии (обычно это пепел достигших просветления) и используется буддистами в качестве объекта для медитации. Версия моего гуру мне нравится больше. Кроме того, если рассматривать ступы как своего рода «космические» антенны, то учение Калачакры обретает новую перспективу.

Когда в 2008 году я построил в Эстонии последнюю ступу (пятую в Эстонии, а вообще – восьмую), случилось нечто удивительное, экстраординарное: однажды ночью она словно бы загорелась. Мы с моим другом, который в тот момент был со мной, вышли посмотреть, что происходит; когда мы подошли на расстояние пяти метров от ступы, огонь исчез. Спустя три дня ещё один друг приехал ко мне в гости, и он тоже стал свидетелем необычного происшествия со ступой: он видел, как ночью ступа словно бы выстреливала в небо огромные пузыри синего цвета. Эти пузыри были размером с основание самой ступы, сияли очень ярко. Помимо моего друга ещё восемь человек видели то же самое. Эта ступа по-прежнему в Эстонии, но сейчас, насколько мне известно, всё спокойно – ни огня, ни пузырей.

Это случилось сразу же, как только я завершил ритуал посвящения божеству ступы. Я расспрашивал разных лам, которые имели опыт возведения ступ, но они не знали, что сказать по этому поводу. Теперь я чувствую, что должен построить ещё больше ступ, ведь эта «прямая связь с Шамбалой» может быть очень полезной людям!

Вэлло Вяртну у ступы, возведенной в Эстонии.Ступы, возведенные Вэлло Вяртну в Эстонии.Ступа, возведенная Вэлло Вяртну в Эстонии.

– Ваши картины выставлялись по всему миру, а сейчас находятся в коллекциях знаменитых музеев – в частности, Стокгольма и Сан-Франциско. Как бы Вы охарактеризовали свой художественный метод?

– С моей точки зрения, картина – это визуальное выражение психических состояний. Реальность – это не портрет, не натюрморт, не пейзаж, реальность – это состояние ума. Цвет – чистейшая субстанция, доступная нам. В свои работы я не закладываю какого бы то ни было смысла заранее, для меня их смысл – в том, чтобы проявить сокрытое, подсознательное.

На мой взгляд, абстрактное искусство богаче, чем реализм. Почему? Потому что такое искусство обладает безграничной потенциальностью, а вот реализм, пожалуй, слишком ограничен.

Самой первой линией, которую увидели люди, была линия горизонта, что разделяет небо и землю. Люди жили на Земле, боги – на Небе; и всё, что ниже линии горизонта, принадлежало людям, а всё, что выше – богам. Всему в природе знакома эта линия.

Существуют сложные виды медитации (созерцания), которые сопряжены с практикой визуализации: линии и поверхности, формирующие медитативные образы, возникают из пустоты и исчезает – в пустоту.

Сфера психического – то есть, сфера различных состояний ума – важнейшая область буддийского знания. Мои картины служат этой же цели: они фиксируют состояния ума, поскольку я пишу их в определённых состояниях. Абстрактная живопись, как я её понимаю, фиксирует – в цвете и линиях – самые разные состояния ума; здесь в палитру включены как эмоциональные, так и логико-аналитические состояния. Абстрактную живопись, таким образом, можно рассматривать с точки зрения буддийской школы йогачара.

Итак, картины возникают из хаоса. Чистый белый лист, который мы видим, прежде чем начинаем писать – по сути, есть проявление пустоты. Когда я начинаю писать – организовывать эту чистую поверхность – то обнаруживаю себя в изначальном состоянии ума. Оконченная работа хранит в себе все состояния ума, которые я переживал в процессе творчества.

– Пожалуйста, расскажите об искусстве письма тханкок.

– Тханки – это просто. Я просто медитирую и вижу их. Дядя короля Бутана однажды посетил меня и, увидев мои работы, сказал, что это ненастоящие тханки. Возможно, он прав. Впрочем, сейчас у меня почти нет времени писать картины и тханки, потому что всё время уходит на работу с «Энциклопедией».


Тханка с изображением Манджушри и дворца Поталы, написанная Вэлло Вяртну.

На каком языке изучать Дхарму?

О встрече Китая и Тибета на страницах «Энциклопедии буддизма», а также о проблеме переводов

– Что вдохновило Вас на создание такого амбициозного проекта как «Энциклопедия» [5]?

– Путешествие в Китай. Так получилось, что на конференцию, которую я организовал в Австралии, приехали китайские монахи. Мы с ними, можно сказать, подружились. Благодаря Торчинову, с которым я встречался давным-давно в Питере, я уже был немного знаком с даосизмом и другими китайскими учениями. Потому, наверно, мы с этими китайскими монахами легко нашли общий язык. Вот они-то и пригласили меня в Китай.

Само путешествие по Китаю было очень насыщенным: мне довелось побывать не только в Пекине, но и в разных других городах. Я много общался с представителями науки, академическими учёными. Именно тогда у меня возникла идея энциклопедии по китайскому буддизму. Теперь я могу сказать, что это дело моей жизни.

– Как так получилось, что человек, который всю жизнь занимался тибетским буддизмом, называет делом своей жизни создание энциклопедии буддизма китайского?

– Да, это справедливый вопрос. Поскольку Тибет сейчас находится, так сказать, под Китаем, я подумал, что надо бы как-то объединять тибетский буддизм и китайский буддизм. Такая вот у меня возникла хитрая идея. Если же вы внимательно посмотрите материалы «Энциклопедии», то безусловно обнаружите, что почти все статьи посвящены тибетскому буддизму.

Кстати, на настоящий момент там уже 62000 статей, не считая терминологических словарей – на китайском, санскрите, пали, тибетском и т.д. Базовый же язык энциклопедии – английский. Так что, как вы видите, создание энциклопедии по буддизму с таким названием – это своего рода политический ход.

Вообще-то культуры Тибета и Китая очень сильно отличаются друг от друга. Однако события последнего столетия способствовали возникновению интереса к тибетскому буддизму в Китае. Так тибетцы начали захватывать культурное пространство Китая и сейчас тибетский буддизм там очень популярен. В Китае я встретил множество людей, которые называли своими учителями именно тибетских лам.

– На чём, на Ваш взгляд, основной акцент ставит тибетский буддизм, а на чем – китайский?

– Я бы сказал, что в китайском буддизме больше эстетических аспектов что ли, тибетский же буддизм это нечто намного более широкое...

– Сколько человек работает над «Энциклопедией»?

– Я делаю энциклопедию один. Все эти восемь лет каждый день я пашу по 18 часов, иногда и по несколько суток подряд. Поначалу я надеялся, что у меня будут помощники, и они действительно появились – но довольно скоро исчезли… Конечно же, я буду рад любой помощи. Когда я поделился своей идеей с коллегами из Беркли, они сказали, что проект настолько амбициозный, что они бы никогда за такой не взялись.

Это всё, конечно, теперь моя головная боль, но что делать? Я продолжаю этим заниматься! Я же начал…

– Что Вас вдохновляет продолжать начатое?

– Прежде всего – само знание!

Мне очень хочется, чтобы было больше высокообразованных лам, которые бы здесь, в Европе, учили людей. Но ведь приезжают часто молодые, неопытные, жадные до европейской жизни – а вот в голове у них пусто…

Кстати, у «Энциклопедии» на сайте много посещений, то есть людям она действительно нужна. Больше, правда, как я могу судить, обращений из университетов, хотя я предполагал, что такая энциклопедия будет нужнее для простых людей.

– Наверняка, существуют инструменты, которые позволяют узнать, какие статьи «Энциклопедии» пользуются у читателей особенной популярностью.

– Философию почти не читают. Интересуются мантрами и тантрой – есть там раздел «Ваджраяна», очень популярный. Такие вот дела... В общей сложности, пока полмиллиона читает. Самые активные пользователи – их несколько тысяч человек – сотрудники академических университетов.

Из России, кстати, тоже читают. На русский язык тоже стараемся переводить статьи, хотя я уже почти не помню русский. (Смеётся).

– Кстати, о переводах. Сейчас в России в буддийских кругах обсуждаются различные подходы к переводу буддийских текстов [6]. Как Вы считаете, насколько теряется первоначальный смысл текста при переводе с языка на язык?

– По поводу переводов. Проблемы в переводах с тибетского, на мой взгляд, определяются той разницей, которая существует между тем, как тибетский изучают в академических институтах и как его используют в буддийских монастырях. Порой кажется, будто это вообще два разных языка! Что касается понимания и, следовательно, перевода терминов, то, на мой взгляд, преимущество всегда будет за теми, кто прошёл курс обучения в монастыре, а не у тех, кто выучился в университете, то есть не у академических востоковедов.

Тханка с изображением Цангьянга Гьяцо, написанная Вэлло Вяртну.Тханка с изображением Будды Акшобхьи, написанная Вэлло Вяртну.Тханка с изображением мандалы, написанная Вэлло Вяртну.

Тханка с изображением мандалы, написанная Вэлло Вяртну.Тханка с изображением Вайшраваны, написанная Вэлло Вяртну.Тханка с изображением Белой Тары, написанная Вэлло Вяртну.

– Как Вы считаете правильно переводить буддийские источники, которые частично сохранились на санскрите и в тибетском переводе? На какой язык опираться при их переводе? Может быть, делать какой-то унифицированный вариант?

– Нет! Не стоит так делать и сейчас объясню почему: Санскритский текст был написан очень давно, тибетский был написан гораздо позже. Кроме того, буддизм ведь тоже менялся! Поэтому лучше изучать источники на разных языках по отдельности – и переводить на европейские языки тоже лучше по отдельности.

– Что Вы скажете о создании терминологии буддизма на основе европейских языков? Вы приветствуете этот процесс или считаете, что следует оставаться – насколько это возможно – в рамках тибетского и/или санскрита/пали? Следует ли всем интересующимся буддизмом начать с изучения языков буддийской культуры?

– Зачем? Надо всё усваивать на своём языке. Как говорил мой учитель из Тибета: «В каждой долине есть свой лама, у каждого ламы – свое учение». Он был очень умный, он был из Гоманга.

– Кто больше всего Вас вдохновил из буддийских учителей?

– Самый «буддийский буддист», которого я встречал в жизни – это Бакула Ринпоче из Ладакха. Он был сыном короля Ладака. Худенький, высокий. И он всегда очень тихо разговаривал. Я видел его много раз, когда он приезжал в Иволгинский дацан и однажды (благодаря Хамбо-ламе) мне довелось с ним поговорить. Он создал буддизм после войны в Бурятии и Монголии, был ещё членом Парламента в Индии, послом Индии в Монголии, дипломатом [7]. Я помню однажды осенью, в конце сентября, Бакула приехал и сразу пришёл к храму. Шёл дождь, дороги все расквасились, сплошные лужи. Чтобы уберечь его от особенно глубоких луж на дорогу положили бревна, а на бревна – какой-то ковёр. Что же он сделал? Выйдя из машины, он пошёл прямо по лужам! В тот момент собралось около двух тысяч бурят, и все упали лицом в грязь, когда сам Ринпоче шагал по лужам. Вот это был буддист!

– Как Вам теперь живётся в Швеции и какие у Вас дальнейшие планы?

– Я поселился на юге страны, на острове Оланд, который очень похож на тот, где я родился – так, что, как мне кажется, я чувствую себя здесь, как дома в детстве. Впрочем, мне уже 69 лет, и я уже почти не помню, как чувствовал себя в детстве…

Что же качается будущего, то, как я уже говорил, меня всегда интересовала научная сторона буддизма, а для этого необходимо собираться вместе, аккумулировать знание, переводить… У меня действительно есть один проект. Я хочу создать образовательную программу Swedish Buddhist Studies [8] (Шведская академическая программа по буддологии), потому что такой программы в Швеции ещё нет, в то время как программы изучения ислама и христианства – есть. Я уже отправил запросы в несколько университетов. Теперь мы оформляем некоммерческую организацию вместе с Мари Бродер.

– Кстати, о научной стороне буддизма. Вы проводите регулярные конференции, посвящённые буддизму и буддологии, уже много лет. Расскажите, пожалуйста, о них.

– Международные конференции «Buddhism and Norland» [9] проводятся регулярно с 2007 года, первые пять из них прошли в Таллине. «Norland» – это старинное поэтическое название, объединяющее страны североевропейского региона, куда помимо скандинавских стран (Норвегии, Швеции и Дании) включаются Аландские и Фарерские острова, Гренландия, а также Россия, Финляндия, страны Балтики. Страны северной Европы издавна имеют тесные отношения и, безусловно, близки друг другу не только в территориальном, но и в культурном смысле. Так вот, пожалуй, это была одна из первых конференций по исследованию буддизма в северных странах. Кто выступал? Перечислю лишь некоторых участников из России: Андрей Терентьев, историк и тибетолог Александр Андреев, монголовед Наталья Яхонтова, тибетолог Наталья Болсохоева, а также настоятель дацана в Санкт-Петербурге дост. Бадмаев Буда Бальжиевич, преподаватель буддийского университета «Даши Чойнхорлин» Раднажап Содномов… В организации конференций по буддизму мне очень помогает Мари Бродер. Их кстати, в общей сложности, было уже четырнадцать – если считать не только эстонские, но и австралийские. Она – мой секретарь, ведёт мою переписку. Конференции будем проводить и дальше, теперь в Швеции. Впрочем, я не стану ограничивать эти конференции Швецией – буду приглашать специалистов со всех стран Балтийского моря, из России, из Норвегии и так далее.

– Вопрос на злобу дня: в мире сейчас лютует новый вирус – весь мир на карантине. Для многих людей вынужденное сидение дома даётся с трудом, для серьёзного же практика это едва ли вызов. Что бы Вы посоветовали тем, кто испытывает сейчас особый вид сансарического страдания – страдания от сидения в четырех стенах?

– Поскольку я и так почти не выхожу из дома и ни с кем не общаюсь, то действительно в моей жизни не произошло особых изменений. Что бы я посоветовал? Читайте, исследуйте! Читайте, например, «Абхидхармакошу» [10]. Мой серьёзный путь в буддизме, к слову, начинался именно с этой книги.

С Вэлло Вяртну беседовала Влада Белимова.

Фотографии из личного архива Вэлло Вяртну.

Примечания

1. Ольденбург С.Ф. (1863–1934) – русский востоковед, один из основателей русской индологической школы, выдающийся организатор русской науки: непременный секретарь Академии Наук (с 1904 г. - Петербургской, с 1922 г. по 1929 г. - Академии Наук СССР). Министр просвещения Временного правительства России в 1917 г., директор Института востоковедения АН СССР (1930–1934).

2. Торчинов Е.А. (1956–2003) – выдающийся русский синолог-религиовед, буддолог, историк философии и культуры Китая.

3. Нурмекунд, П.П. (1906-1996) – эстонский востоковед, лингвист, полиглот.

4. Партии национальной независимости Эстонии пришла к власти после Перестройки.

5. http://www.chinabuddhismencyclopedia.com/.

6. В частности, в Институте Востоковедения РАН в 2018 году состоялась первая конференция переводчиков буддийских текстов «К русскоязычному буддийскому канону», вторая планируется осенью 2020 года. Все материалы доступны на сайте: https://buddhist-translations.ru/conference2018.html.

7. Как дипломат Бакула Ринпоче был одним из немногих высоких лам, имевшим возможность посещать СССР. Он имел здесь учеников, передавал посвящения – в том числе, Б.Д. Дандарону.

8. https://www.swedishbuddhiststudies.org/.

9. www.budcon.com.

10. Абхидхармакоша – классический памятник буддийской мысли, созданный на рубеже IV–V вв. буддийским философом Васубандху. Основная цель трактата – систематическая интерпретация канонических концепций, служащих обоснованием подвижничества. Оригинальный текст написан на санскрите, сохранились переводы на тибетский, китайский, монгольский языки, в последнее время появились переводы на английский, французский и на русский. Это сочинение вплоть до настоящего времени является необходимой компонентой высшего религиозного образования.

Другие интервью автора:

XXI век – век буддизма. Интервью с Чокьи Ньима Ринпоче

В беседе, которая происходила практически «на бегу», удалось затронуть такие важные темы как диалог Далай-ламы и западных учёных, особенности практики Дхармы в России, осознание природы ума и развитие сострадания – kindfulness. Развитию качества kindfulness Ринпоче уделяет особенное внимание в последней книге «Sadness, Love, Openness: The Buddhist Path of Joy», которая готовится к переводу на русский язык в этом году. Представляем вашему вниманию краткую версию беседы.

Музыка — мост между мирами. Интервью с тибетской певицей Дечен

Мы все знаем, что встреча цивилизаций не всегда протекает мирно — иногда формы одной культуры подавляют, вытесняют друг друга, но творчество всемирно известной тибетской певицы Дечен Шаг-Дагсай — пример совершенно иного культурного взаимодействия. Оно — образец именно «дружеского» межкультурного диалога в музыкальном мире, где каждая культура «слышит» и, сохраняя свою самобытность, гармонично дополняет другую. Её песни звучат в фильме Бернардо Бертолуччи «Маленький Будда», она выступает для Его Святейшества Далай-ламы, пишет пластинки вместе с Тиной Тёрнер (Beyond, 2009), а Филипп Гласс приглашает её играть концерты в нью-йоркском «Карнеги-Холл».

О философии, встречах с Далай-ламой, карате-до и поэзии. Интервью с Д.И. Дубровским

Давид Израилевич Дубровский – специалист в области аналитической философии сознания и методологии науки, главный научный сотрудник Института философии РАН, участник встреч Далай-ламы с российскими учёными в рамках конференций «Диалоги о сознании».

Узоры кармы. Беседа с Тэло Тулку Ринпоче

Верховный лама республики Калмыкия, официальный представитель Его Святейшества Далай-ламы в России, признанная реинкарнация Тилопы – великого буддийского святого, основоположника линии Кагью. И всё это – один и тот же человек, Омбадыков Эрдни Басан. Он рассказал о том, как формируются кармические связи, о трудностях выбора и фатальных ошибках, которые случаются в жизни, о воспитании гибкости ума, рэп-музыке, вегетарианстве и многом другом. Интереснейшая получилась беседа!

Срединный путь в современном мире. Две беседы с Робертом Турманом о теории и практике буддизма

С профессором Робертом Турманом мы встретились и поговорили на Учениях Далай-ламы в Риге. Он рассказывал о своём пути, дружбе с Далай-ламой, жизни монаха и жизни мирянина, путешествиях по Индии, карме, социальном неравенстве, положении женщин в современном мире, способе прекратить все войны...

Геше Лхакдор: «Полнота буддийского учения не поместится ни в одном манускрипте»

О древних манускриптах, работе со сложными эмоциями, сострадании и бесконечном счастье мы поговорили с досточтимым геше Лхакдором. Досточтимый геше Лхакдор — буддийский учитель, на протяжении шестнадцати лет работавший личным переводчиком Его Святейшества Далай-ламы, директор Библиотеки тибетских трудов и архивов в Дхарамсале (Индия).

Место встречи Востока и Запада – буддизм. Интервью с геше Нгавангом Самтеном

О традициях буддийского образования в современном мире, точках пересечения философских течений Востока и Запада, теориях и практиках сострадания мы поговорили с геше Навангом Самтеном, известным ученым, ректором Центрального университета тибетологии (Central University of Tibetan Studies).