Ирина Александровна Бескова (род. 1954) – современный русский философ. Доктор философских наук, ведущий научный сотрудник сектора эволюционной эпистемологии Института философии РАН. Область научных интересов: эпистемология, эволюционная эпистемология, философия языка, философия сознания, философия творчества, теория аргументации, логико-методологический анализ природы сновидения, эпистемология телесности, философская онтология. Автор таких книг, как "Как возможно творческое мышление?" (1993), "Эволюция и сознание (когнитивно-символический анализ)" (2001), "Эволюция и сознание: новый взгляд" (2002), "Природа сновидений (эпистемологический анализ)" (2005).

Ирина Бескова предлагает гипотезу о трехуровневой структуре человека, включающей сознание, подсознание и бессознательное. Согласно Бесковой, современному человеку крайне редко доступно реликтовое мировосприятие, свойственное представителям и древних, и современных примитивных культур, которое характеризуется тем, что может воспринимать информацию из разных источников.

– Ирина Александровна, что вы можете сказать о современной русской философии? Какими именами она представлена?

– Я считаю, что сейчас много талантливых людей. Например, в Институте философии РАН работают высококлассные профессионалы. Все они в той или иной форме вносят вклад в развитие современной философии. Сложность нынешнего этапа развития философских исследований я вижу в том, что объем информации, циркулирующей в сообществе, огромен. Это приводит к тому, что у людей остается очень мало времени и сил на то, чтобы знакомиться с новинками.

Недавно я разговаривала с руководителем одного из крупных издательств, и он сказал ужасную вещь: книжные магазины, в которые доставляются вновь издаваемые книги, берут минимум экземпляров, даже не выставляя их на полки и впоследствии возвращая издательству как непроданные. А библиотеки, в которые осуществляется бесплатная рассылка, отказываются принимать книги, возвращая их обратно. Такое поведение кажется безумным: пресса рыдает о засилии бездуховности, чиновники разрабатывают программы, призванные способствовать культурной консолидации нации, а на деле творится настоящее безобразие. На международных выставках книгоиздательской продукции наша страна не имеет собственных каталогов, в которых выпускаемые книги были бы представлены хотя бы краткими резюме на иностранных языках. В результате в мировом сообществе страна предстает как пережившая свой расцвет, связанный с известными именами дореволюционных философов.

Современная русская философская мысль для мирового сообщества вовсе не существует. Государство ничего не делает для того, чтобы пропагандировать наработки отечественных философов. Кроме того, полностью разрушена система связей с периферией, когда люди, работающие в регионах, практически не имеют шансов познакомиться с литературой, выпускаемой современными исследователями.

– В своей книге «Природа сновидений (эпистемологический анализ)» вы выдвигаете гипотезу об антропологических границах – внешней и внутренней. Внешняя граница телесности начинается с кожи, а внутренняя – с неспособности контролировать работу собственных органов. Насколько ваша гипотеза физиологистична?

– Вопрос о границах телесности не нов. В частности, он профессионально исследуется в психологии телесности. Свой подход я бы не называла физиологичным. Для меня существенно, не игнорируя проблему телесного, вписать его в более широкий культурный контекст.

Долгое время проблема «сознания» и проблема «тела» рассматривались в отрыве друг от друга. Телесность в духовных традициях часто носит негативный статус: плоть предлагается умерщвлять, а иногда истязать. Я считаю, что телесность человека – это бесценный дар, потому что она представляет собой тот инструмент, используя который наш Создатель имеет возможность узнавать-познавать-проживать плоды своего творения. Как говорит Дипак Чопра словами волшебника Мерлина юному королю Артуру: «Вы, смертные, думаете, что вы – это физические тела, которые развили у себя способность сознания. На самом же деле вы – это способность сознания, которая создала под себя физические тела». Мне близка такая позиция, поэтому я считаю, что исследование телесности – в ее многообразных и бесконечно сложных проявлениях – царский путь (если вслед за Фрейдом признать королевским путем анализа бессознательного – сновидение) не только изучения природы сознания, но и возможности его коррекции с целью общей гармонизации состояния человека и улучшения качества его жизни.

– Что представляет собой философия сновидений? Каково значение сновидений в истории философии?

– Такого понятия, как «философия сновидений», пока не существует, хотя мне оно показалось очень интересным и перспективным. Если мы обращаемся к сновидению, то целью философии является постановка и – по возможности – решение самых общих вопросов, связанных с миром сновидений. Что это за вопросы? На мой взгляд, это прежде всего вопрос о том, какова природа сновидения вообще. Что это за мир? Что за порождения этого мира? Каков их статус в сфере других ментальных конструктов человека? Как эта важнейшая сфера жизнедеятельности человека соотносится с другими областями его жизни? Какова логика разворачивания сновидения относительно мира объективной реальности жизненных ситуаций субъекта? Какова связь между мирами сна и бодрствования? Какова природа символов сновидений (именно природа, а даже не конкретное их содержание)?

Сновидение имеет большой творческий потенциал, поэтому в истории науки и культуры известно множество примеров, когда творцы либо буквально видели во сне решение мучивших (или просто занимавших) их проблем, либо находили в них прекрасные подсказки, приводившие к озарениям уже в состоянии бодрствования. Наиболее известные примеры: Фридрих Кекуле, который увидел во сне змею, кусающую собственный хвост, что дало толчок рождению модели бензольного кольца; Дмитрий Менделеев, которому приснилась Периодическая система химических элементов; Людвиг ван Бетховен, сочинивший во сне канон; Джузеппе Тартини, услышавший, как Дьявол играет прекрасную сонату для скрипки. Сновидения сыграли исключительную роль в жизни Зигмунда Фрейда (и в личностном плане, и в плане формирования теории).

Для меня сновидение также сыграло роль импульса к рождению новой идеи. Эту историю (как образ приснившейся вулканической лавы послужил импульсом формирования модели бессознательного) я описала в книге «Эволюция и сознание: новый взгляд».

– Какие сны могут сниться неродившемуся ребенку в утробе матери? О каком архетипическом опыте может идти речь?

– Мы не можем достоверно знать, что снится неродившемуся ребенку, поскольку свой опыт на этот счет забыли, а его опыт нам непосредственно недоступен. Можно предположить, что «сны» неродившегося существа – это нечто отличное от знакомого нам по собственному опыту, хотя бы уже потому, что нашего мира он еще не видел, а значит, соответствующих зрительных образов у него просто не может быть. Возможно, его сны – это коррелят электрической активности мозга, потребной для формирования и развития живого существа на том этапе эволюции плода, который в данный момент им проживается. Идея о том, что он может видеть некие архетипические картины, тоже неясна. Архетипическим картинам соответствуют зрительные образы, а откуда они возьмутся у нерожденного существа? Скорее речь может идти о неких неясных, расплывчатых и синкретичных целостностях, которые проживаются-ощущаются ребенком всем его телесным существом, а синкретичные переживания выступают другой формой выражения электрической активности формирующегося мозга.

– Вы считаете человеческое Я не субстанциональным, а функциональным образованием, во многом сближаясь с концепцией философа Федора Гиренка о пустом Я. Какое место вы отводите так называемой самости? В чем вы видите источник аутизма человека?

– Идея Я как иллюзорного образования имеет под собой тысячелетнюю историю формирования и развития. Достаточно сказать, что духовные традиции Востока (прежде всего индуизм и буддизм) говорят о самости как о вредной иллюзии, замутняющей изначально чистую природу сознания и кладущей начало нераспознаванию им себя в своих проявлениях, что запускает творение миров иллюзии. В традиции Запада понятие самости имеет противоположное значение. Например, в концепции Густава Юнга развитие самости, так называемый процесс индивидуации, предстает в качестве вершинного в формировании личности человека. Соответственно многие психотерапевтические концепции призывают к всемерному развитию, укреплению и совершенствованию своего Я.

Мне представляется, что природа Я двойственна: с одной стороны, это иллюзия, с другой – в ее основе лежат совершенно реальные динамики самоощущения человека, сознание которого диссоциировано и омрачено.

– Какова, на ваш взгляд, природа вещих снов?

– Сон именуют вещим тогда, когда в нем оказывается представленным то будущее, которое в мире человека еще не реализовалось, но которое впоследствии предстает воплотившимся в жизнь. Как такое возможно? Чтобы попытаться понять природу вещих снов, необходимо наметить природу взаимосвязей, объединяющих мир человека и мир его идеальных конструктов.

В каком отношении должны находиться эти миры, чтобы стала возможной интересующая нас коллизия? Здесь возможны разные модели. Например, это могут быть миры с противоположной направленностью стрелы времени, и тогда то, что в нашем мире – будущее, то в том мире – уже состоявшееся событие.

– Что такое реликтовое мировосприятие? Является ли телепатия его разновидностью?

Реликтовым я называю мировосприятие представителей ранних культур, которое гипотетически реконструирую на основе данных современной антропологии, изучающей примитивные племена. Однако будет неправильным непосредственно экстраполировать эти данные на период начального развития человеческой культуры, потому что современные люди испытали на себе влияние цивилизационных процессов и прошли долгий путь эволюции собственных культур, каким бы адинамичным он нам ни казался. Здесь также имеет место теоретическая реконструкция того, каким реликтовое мировосприятие должно было бы быть, исходя из наличия имеющихся характеристик и его естественной, на собственном основании осуществлявшейся, эволюции. Одну из его важнейших особенностей я усматриваю в возможности переживать происходящее в другом как во-мне-самом-совершающееся, то есть как часть собственных внутренних процессов. О том, что такое мировосприятие возможно, свидетельствуют данные изучения австралийских аборигенов, которые способны узнавать о том, что из соседней деревни возвращается жена, в собственном теле ощутив, как ремни, на которых она несет ребенка, впиваются в плечи, или что в гости идет старик-отец, почувствовав, как ноют его старые раны. Многие представители животного мира демонстрируют возможности таких форм восприятия, которые человек, опираясь на современную картину мира, склонен считать экстрасенсорными (например, электрическое чувство угря и чувство боковой линии рыб). На самом деле они вполне обыденны, просто задействуют механизмы, не актуализируемые современным человеком в его схемах восприятия. Я думаю, что телепатия, рассмотренная в этом ключе, будет представлять собой вполне нормальное явление, имеющее в своей основе естественные и совершенно рациональные механизмы.

Алексей Нилогов
НГ Ex Libris

Смотрите также:

Будда в каждом сознании

Далай-лама интересуется мнением российских ученых

«Наука на перепутье»: доклад Его Святейшества Далай-ламы на ежегодной конференции Общества нейробиологов 12 ноября 2005 в Вашингтоне

«Наша вера в науку»: статья Его Святейшества Далай-ламы в New-York Times